Александр Леонидов. Блага и деньги

По причине загруженности работой теперь я редко выезжаю собирать грибы. Это меня очень печалит, потому что я очень люблю «тихую охоту», осенние леса и хруст веточек под каблуком, шорох трав и первобытное счастье находки! В грибном лесу, сыром и гулком, хорошо дышится – и хорошо думается. В том числе и о газете, об экономических вопросах, ставших для нас самыми острыми. В буквальном смысле слова – жизнь и смерть наши лежат на весах экономической истины и заблуждений. Не сумев понять суть экономической науки – мы будем убиты лжецами от экономики, и мы всем народом уже поняли это. Может быть, скромный грибник поможет вам разобраться в сложнейших, важнейших и наинужнейших вопросах?

 

 

Чтобы негодяи не заболтали экономику – разговор о ней нужно начинать снизу, от земли, от жухлой листвы грибного леса.

Нечего витать в абстракциях, оторвавшихся от реальности, – вперед, читатель-друг, за мной в березовую рощу близ башкирского Абзаково, и думать, думать, думать!

Гриб – он товар или не товар? Конечно, съедобный гриб великое благо, и я много рассказал бы вам о пользе грибов в кулинарии, но в другой раз. Особенность гриба в том, что он – и товар, и не товар. Пока он растет под березами этого леса – он ЕЩЁ не товар. Если он сорван мной – он ПРОСТО не товар: ведь я его не собираюсь продавать. Но если он сорван бабушкой, торгующей на пересечении дорог грибами – он становится товаром.

Гриб попадает в рыночную экономику, где соответствует всем рыночным законам. Но не навсегда: употребленный по назначению, гриб теряет всякую рыночную стоимость и переходит в разряд отходов.

Любопытно отметить, что если гриб никем не был найден – ни мной, ни бабушкой-торговкой, то его съест лесной зверь или он сгниет на корню. В этом случае (кстати, для гриба самом естественном) – гриб, который и так не был товаром, вдобавок ещё перестанет быть товаром…

Вы скажете – я занимаюсь демагогией?

Ничуть не бывало, я подвожу вас к самой сути и сердцевине экономической науки. Закрытой, сокровенной, и тщательно скрываемой негодяями сути.

 

 

Гриб рассказал нам без слов (только фактами) – о том, что невозможно и немыслимо выдернуть товарно-денежные отношения из цепочки:

БЛАГО – ТОВАР – ОТХОД

Всякий товар (не только грибы) вначале не был товаром, но благом он был всегда. Он мог и может оставаться благом – так и не став товаром. Может, став товаром, перестать быть благом. Может перестать быть товаром, превратившись в отход (как кассетный видеомагнитофон, вовремя не проданный и долежавший на складе до наших дней). Кроме этой основной цепочки существует и очень интересная цепочка утилизации в экономике [1].

Товарно-денежные рыночные отношения находятся на основании огромного массива бесценных (во всех смыслах слова – неоценимых, и не имеющих никакой цены) даром достающихся владельцу территории благ и упираются в мир отходов, который пытаются, но не могут игнорировать.

Если не учитывать этого, то мы придем к маразму американских экономистов, «рассчитавших», что вся планета Земля стоит 5 тыс. трлн. американских долларов!

Из чего, видимо, следует, что владелец $5 тыс. трлн (а он известен – это печатающая доллары без ограничений и стыда ФРС США) может купить себе ещё одну планету – или заказать её возведение, например, на окололунной орбите…

Между тем экологи уже подсчитали, что компенсации за вред окружающей среде, наносимый деятельностью промышленников, – если их заставить платить, будут существенно выше прибыли промышленников. Если каждый владелец автомобиля заплатит за испорченный его автомобилем воздух (т.е. за утилизацию отходов его экономической деятельности) – то автомобили останутся только у самых богатых жителей планеты…

Таким образом, попытка игнорировать фактор ОТХОДОВ товарно-денежных отношений привел планету на грань экологической катастрофы.

Попытка же игнорировать отличие благ от товаров (и товаров от благ, это совсем не одно и то же!) – привел к разрастающемуся на планете голоду, страшной язве растущей нищеты миллиардов людей и прочим, скажем так, «контрпродуктивным» явлениям экономической жизни.

Самое главное и опасное – приватизаторы благ, превращаемых в товары, ведут себя так, как будто бы не получили эти блага от общества, а сами их произвели. А с отходами наоборот, поступают так, как будто бы не они их произвели – а от общества их получили…

 

*  *  *

 

Возвращаясь в грибной лес с его волшебной тишиной и вечностью, начертанной голыми ветвями по небу: экономика – это не наука про оборот доллара (или рубля). Экономика – это наука об организации выживания искусственных форм и отношений.

Экономику изучают только добрые люди – потому что злым людям достаточно знания о всемогуществе бесконечного насилия.

Не в том смысл экономики, чтобы угробить всех, кто в диких джунглях сам выжить не может, – ибо для такого действия никакой науки не нужно. Она работает автоматически даже у животных.

А в том смысл экономики, чтобы организовать выживание с помощью искусственных средств тем формам и отношениям, которые в диком лесу сами по себе не приживаются. Технология культивирования нежизнеспособного в дикой природе – вот что такое экономика, и без этого она теряет смысл.

 

*  *  *

 

Ах, как трудно говорить об экономике!

Сказать об экономике слишком просто – всё равно, что соврать; а сказать слишком сложно – всё равно, что промолчать!

Как быть?

Как донести до читателя те истины, которые без формул и зубодробительных терминов быть не могут?

 

 

Думая о грибах, иллюстрируя собранными грибами, я записал базовую формулу прибыли хозяйственной деятельности, которая выросла из земли и очень отличается от приводимых в учебниках формул:

S = (PxI - ExI) / RxM

Прибыль (S) равна Ресурсному Потенциалу территории извлечения прибыли, помноженному на инфраструктурные усилители (I), за вычетом энтропических (безвозратных) потерь (Е), помноженных (внимание, тут очень интересно будет!) на те же самые инфраструктурные усилители (I)!

Это техномическая часть формулы, так сказать, объективная (например, с точки зрения энтропии, скорость ржавения сходных сортов металла в сходных условиях неизменна тысячелетиями).

Но базовую часть необходимо поделить на субъективные, переменные факторы – показатель разрешительной системы (R) и показатель монолинейных (которые случайные, обратимые) колебаний доходности.

 

*  *  *

 

При отсутствии искусственной (рукодельной) инфраструктуры за тысячелетия выработаны только полностью самовозобновляющиеся системы. Все прочие – если и были – отпали, отсеялись.

Следовательно, грибной лес под Абзаково, за которым вы мысленно гуляете вслед за мной – система с таким медленным накоплением энтропии, что при практических расчетах экономиста им можно пренебречь, как нулевым.

Если инфраструктура (I) = 0, то и энтропический износ системы (Е) прибылеизвлечения мы принимаем за равный нолю. Нет инфраструктуры – нет и энтропии.

В экономике энтропия то же самое, что и в физике, но с определенными (чисто экономическими) акцентами.

Понятно, что забор, если его не чинить, постепенно разрушается, да и всякое оборудование имеет сроки полной амортизации.

Теоретически это и касается такого оборудования, как «лес для выращивания грибов» – но на практике сроки износа дикого грибного леса столь велики, что практически в экономике не ощутимы.

В экономике энтропия – это своеобразная «естественная разрешительная система» – система экономических запретов, которые носят не административный, а естественный (но такой же принудительный) характер.

Выращивать хлеб на поле может запретить барин, владелец земли (это будет административный барьер), а может и предельное истощение почв (это будет энтропический барьер). Хотя причины разные (и даже зачастую противоположные) – результат один: хлеба себе вы не вырастите.

В нашей формуле мы видим удивительную двойственность рукотворной инфраструктуры! Вдумайтесь, как это удивительно: инфраструктура умножает, увеличивает потенциал (P), но она же и сокращает этот потенциал, умножая нулевую в естественной среде энтропию (Е).

В жизни, однако, это удивительное правило работает железно: сети и электрические удочки умножают улов рыбака (для того и созданы) – но они же этот улов в долгосрочной перспективе и снижают (рыбы в реках и озерах всё меньше).

Можно даже сказать, что с помощью инфраструктуры человечество берёт взаймы у самого себя – получает больше благ, но в отдаленной перспективе сталкивается с уменьшением ресурсов.

Полученный потребительский результат делится на вычет разрешительной системы (административной власти над территорией) помноженной на фактор т. н. «монолинейных» колебаний доходности.

Монолинейные колебания доходности – колебаний вокруг средней величины дохода, не связанные ни с инфраструктурным наращиванием капитала, ни с энтропическим истощением ресурсной базы благоизвлечения.

Если мы с вами гуляем по грибному лесу и знаем, что лес в среднем (за сто лет) даёт около 100 тыс. грибных тел, то мы знаем и другое: ровно 100 тыс. ни в один год не выйдет. Будет или немного больше или немного меньше.

Это и есть монолинейные колебания – т. е. колебания вокруг единой линии, не снижающие (как энтропия) и не повышающие (как инфраструктурные изыскания) среднего за длительный период показателя прибыльности.

Вот, собственно, и все основные, базовые факторы, которые В РЕАЛЕ создают прибыль, эффект хозяйственной деятельности. Гуляя по лесу, мы нашли с вами знание, что никакой мифической «прибавочной стоимости», ни «капитала», ни «рыночных регуляторов», ни всего прочего хлама экономической мысли в базовой части экономике нет.

В базисе экономики:

1. Потенциал извлечения благ (P) конкретно взятой территории,

2. Рукотворные его множители (I) – т. е. инфраструктура.

3. Энтропия потенциала, помноженного на инфраструктурные усилители (безвозвратные потери износа).

4. Монолинейные колебания (ломаная линия, обвивающая прямую) – возвратные потери и нестабильные прибавки прибыльности потенциала.

5. Разрешительная система – система разрешений и запретов на пользование потенциалом территории, приносящим потребительские блага.

В этом смысле категорически неправы те экономисты XIX века, которые кликушествовали, что «крестьянин всех кормит – а сам часто голодным остаётся». Всех кормит, конечно же, не крестьянин. Если говорить строго научно – то всех кормит Бог (что веками и утверждала религия) – а точнее даром предоставленный потенциал территории для извлечения благ.

Если бы такого потенциала на территории не имелось – как в Антарктиде, Сахаре, а ещё более яркий пример – на Луне – то крестьянин не смог бы прокормить никого, ни себя, ни «угнетателей».

Ни крестьян, ни помещиков, ни угнетателей, ни угнетенных в Антарктиде и Сахаре нет.

Крестьянин выполняет определённую (часто низкооплачиваемую) функцию в процессе благоизвлечения, в котором помещики, фабриканты, царь, генералы и офицеры имеют никак не меньшую (а скорее большую) роль. Да, крестьянин извлекает из даров природы блага, но ведь этого мало. Прежде чем извлекать из территории блага – нужно её отвоевать, отстоять от других желающих, тянущих к ней свои ручонки.

Поэтому царь кормит крестьянина таким же образом, как и крестьянин царя, а может быть, и в большей степени.

Царь – лидер системы обороны территории, потому к нему и обращались со словами «кормилец». Это не грубая лесть, а констатация правды. Без обороны территории крестьянин не получит ни зернышка, ни грибочка – ничего, кроме ножа в спину.

Для обороны нужны царь (правитель), генералы, офицеры. Все они, следовательно – кормильцы крестьянина, как и крестьянин – их кормилец. Они не дают согнать крестьянина с земли и отобрать у него урожай силой – т. е. сделать то, что регулярно мечтают сделать миллиарды голодных и злых кочевников (в широком смысле слова «кочевник»).

Но ведь отнять у крестьянина землю и урожай, убив его при этом, могут не только печенеги или монголы. Это могут сделать и сограждане – те, которые посильнее. Чтобы этого не случилось – нужны фабриканты (организаторы производств), помещики, прокуроры, полиция и прочие хранители правопорядка.

Наивно думать, что если снять всю эту кучу «ярыжек» с шеи крестьянина – он будет иметь больше зерна. В обстановке махновщины и блуждающих банд приватизаторов (а наша страна за ХХ век этого насмотрелась) – крестьянин не будет иметь никакого зерна.

Нужно понимать, что устойчивая система оставляет крестьянину зерно, а грабитель и мародёр – не оставляют ничего, даже жизни.

Именно поэтому устойчивая административная система не просто сидит на шее у крестьянина, а помогает ему произвести зерно, является как бы частью сельхозтехники и частью агрономических приёмов, используемых крестьянином для своего пропитания.

Не только царь не может без крестьянина, но и крестьянин не может без царя. Крестьянин на поле (и рабочий на фабрике) – не создают блага, а извлекают их из клада родной земли. Того клада – который прежде употребления нужно отстоять в тяжелой и постоянной борьбе с другими претендентами на скрытые в природе блага.

Как в тех диких краях, где я собирал грядущий деликатес.

 

_________________________

[1] В «утилиономике» отход превращается во благо, т. е. мы возвращаемся как бы к началу цепочки. Далее, аморфное благо приобретает (или не приобретает) состояние товара, а в завершении второго круга обращения – снова форму отхода, теперь уже вторичного отхода…

 

PS от владельца сайта «Книжный ларёк»: в данной статье автор, по сути дела, говорит о той же самой коэволюции систем (антагонистической или неантагонистической, но коэволюции), детальному рассмотрению которой я посвятил свой научный труд – монографию «Великая коэволюция».

 

© Александр Леонидов, текст, 2014

© Книжный ларек, публикация, 2014