Александр Леонидов. Юбилей политического трупа

ЮБИЛЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОГО ТРУПА

 

Всё ещё живой, и надолго переживший сам себя, и даже своего горе-сменщика Ельцина, М. С. Горбачев с помпой отметил 85-летие. Первый президент СССР, сидя в каком-то ресторане-пирамиде масонского толка, спел под аккомпанемент лидера рок-группы «Машина времени» Андрея Макаревича, а микрофон держал экс-министр финансов, глава Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин. Как говорится, «отличная компания... от других!»

Политический труп Горбачева больше, конечно, ругают, чем хвалят. Впрочем, и то, и другое бессмысленно.

Выработанный всей эволюцией советской власти (в её реально-историческом виде) ЛАКЕЙ НА ТРОНЕ (лакейски заискивавший перед чернью и лакейски же обжуливавший её, когда она отвлекалась и отворачивалась) не имеет какой-то личной, особенной индивидуальности.

Поющий с Макаревичем «Старые письма» оплывший старик – безобиден на вид, как старый палач из нацистского концлагеря, переживший и хозяев, и жертв.

Припри его к стене – и он начнёт старчески ныть, как поздно пойманный бандеровец Иван (Джон) Демьянюк: «Товарищи, не своей же волей, заставили меня, принудили меня, выбора у меня другого не было» и т. п.

И, как ни странно, в этих сопливых оправданиях как Горбачёва, так и Демьянюка, будет большая доля правды! Они не управляли течением времени, а плыли в этом течении, увлекаемые потоком, без руля и без ветрил.

Горбачев – не есть историческая личность. Он суть есть посмертная маска, которую слепила себе КПСС со всеми историческими особенностями этой силы, а другой она себе слепить при тогдашних условиях не смогла. Малограмотный и неумный, но хитрый и обходительный, вороватый ЛАКЕЙ ЧЕРНИ – должен был под занавес возглавить эту партию неизбежно, ибо по-другому власть её разрешиться от исторических родов не могла. Не родятся от осинки апельсинки!

Горбачёв проиграл не только страну, но и свою собственную, личную жизнь. Только лакей может с улыбкой перейти из тронной залы Третьего Рима в рекламисты пиццы, и не убить себя при этом, даже не осознать бездны и масштаба личного своего падения... Не о нем ли сказал М. Ю. Лермонтов:

 

...Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы;

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что он руку поднимал!..

 

Это бессмысленное слабоумие императора Третьего Рима, это всемирно-историческое ничтожество – не только преступление его, но и его личная трагедия. Это не только его вина, но и его личная беда...

 

*  *  *

 

Когда речь идёт о пространстве истории – то мы говорим о тысячах, или, по крайней мере, сотнях лет формирования каждого предмета в нашей реальности. Мы говорим о тысячах неудачных моделей какого-либо устройства, необходимо предшествовавших появлению удачной его модели.

У истории очень сильна инерция психопроцессов в больших массах и скоплениях людей. И даже не только людей.

Например, известный факт: раньше егеря отстреливали волков в лесах, а потом (после развала СССР) – бросили это делать, потому что никому нет ни до чего дела.

Так вот, получился интересный эксперимент: боятся людей, как рассказывали мне егеря на башкирской Павловке, не только волки отстреливаемых поколений, но ещё и два-три поколения волков, родившихся уже без отстрелов. Инерция поведенческих реакций передаётся не только через аллюзии и паллиативы образования, воспитания в семье, но и на генетическом уровне.

Поэтому процесс развала цивилизации – не является мгновенным. Между разрушением православных храмов в России и полным озверением-оскотиниванием людей, как и у волков, лежит два, а кое-где и три поколения. Цивилизационная почва, не получая больше никаких удобрений, может дать ещё несколько урожаев. Но это не значит, что почва не истощается!

ХХ век стал столетием немыслимо-опасных экспериментов над массовой психикой людей, деформировавших самые базовые представления человека о цели и смысле жизни.

Товарищ Сталин многого не понимал в строении цивилизации – но отстрел волков был у него в крови, в качестве инстинкта. Для людей сталинского поколения истребление хищников не вызывало никаких вопросов, они вышли из той среды, где нападения хищников, их клыки и когти очень хорошо знали на себе.

Товарищ Горбачев, начиная свою политику, вообще не понимал уже в строении цивилизации ничего. Я не считаю его лично ни злодеем, ни гением разрушения – хотя плоды его деятельности, казалось бы, вопиют об обратном. Я вижу в нём хитрого, но малоумного обывателя, вознесенного к вершинам скорее слепой игрой стихий и взаимоистреблением сильных конкурентов, нежели собственным продуманным планом.

В лице Горбачева жизнь показала, что нет ничего страшнее узколобого обывателя, вознесенного к трону великой империи.

Пытаясь остаться там, на троне, обычным человеком и растрогать всех обывательским прекраснодушием, мягкотелой интеллигентностью слизняка – он (сам, наверное, не понимая) произвел ритуал вызова демонов из преисподней.

Предупредительный и обходительный, «умевший слушать», желавший всем понравиться – Горбачёв умрёт всеми проклятый, и только лишь за то, что сел не в свои сани и не по Сеньке надел шапку…

Ошеломительный эффект «перестройки» был для её зачинателей, конечно же, непредсказуемым, в силу их глупости, беспомощности и шаблонной зашоренности набитого мусором мозга. В итоге «перестройки» здание, которое взялись перестраивать, не только не было отремонтировано, но и вообще рухнуло.

Но это было бы полбеды, если бы рухнуло только здание.

Как и в случае с захватом Рима варварами – рухнуло нечто большее, чем великая империя.

Провалился фундамент дома, провалилась и сама почва, на которой стоял фундамент! Образовались зияющие пропасти, дна которых не видно.

Люди, хотевшие только перестроить (в смысле, приукрасить) общество – оказались БЕЗ ОБЩЕСТВА ВООБЩЕ, чего, конечно же, в 1985-м, и даже в 1990-м никто и вообразить не смел.

Общество – это те отличия, которые группу людей отделяют от группы диких зверей. Так вот, их больше нет – где совсем (Украина), где почти уже…

Именно с «перестройкой» процесс подгнивания и подтачивания цивилизации вошёл в эндшпиль, перешел от количественных накоплений к качественному скачку в первобытные джунгли. На это работал не только Горбачёв, но и Ленин, и если уж Ленин этого не понимал своим могучим интеллектом, то где это было понять ореховому мозгу Горбачёва?

 

*  *  *

 

Как говорил киногерой: «Меня опять терзают смутные сомнения… У Шпака магнитофон, у посла медальон…».

В США – озверевшая и оголтелая негритянская преступность и наркоторговля, наплыв южан… В Европе – арабы… В России – горцы Кавказа… На Украине – беснуются деклассированные майдауны, расстреливают индустриальную культуру развитых городов…

А вам не кажется, что всё это звенья одной цепи, важнейшим звеном которой является затеянная Горбачевым «перестройка»?!

Притча о «перестройке»: вообразите, что некая семья фермеров веками отвоёвывала землю у дикого леса для хозяйствования. Хозяйствование по мере его развития становилось всё более и более продуктивным, всё лучше и лучше питало эту семью. При этом семья веками отстреливала волков. В итоге у волков выработался страх перед человеком. И они стали убегать от любого человека, даже невооруженного…

И вот родился очередной фермер. Живет он сытно и богато. От обилия мармелада и шоколада в голове его, как водится, начинают заводиться «гуманистические идеи». А волки на него не нападали ни разу. И он начинает подозревать, что убивая волков, отец и дедушка хернёй страдали. Ведь если волки не нападают – то их отстрел просто жестокое убийство, так ведь?

Этот фермер в перерывах между традиционным своим обжорством гурмана – начинает мечтать помириться с волками, и даже покаяться перед ними за жестокость предков… Такова его эволюция в сторону распада цивилизации.

У волков – своя, встречная эволюция. Волки начинают преодолевать свой страх перед фермой, поскольку их давно никто не отстреливал. Сперва их победа над страхом безобидна, невинна и даже в чем-то умилительна…

Но постепенно они всё больше смелеют, и аккурат в момент появления в лесу кающегося перед ними фермера пожирают его…

Всё! Теперь волки – хозяева фермы! Человека-то ведь они сожрали, и других претендентов нет! Но как могут волки хозяйствовать на ферме? Спору нет, всё, что в готовом виде припасено, они охотно сожрут. И наверняка оценят преимущества тёплой и сытной жизни в доме своей жертвы – перед холодной и голодной жизнью в лесу.

Но мы же помним, что хозяйствование – это постоянное отвоёвывание территории у постоянно наползающей энтропии. Волки умеют и хотят жрать готовые плоды цивилизации, но отстаивать её перед наползающим лесом они не умеют.

Поэтому всё на ферме приходит в упадок. Нет больше порядка, как при фермерах. Поля заросли бурьяном, овец съели, а о заведении новых не подумали, дом провалился, хозяйственные постройки сгнили, а то и сгорели во время «празднования волчьей победы».

Волки, конечно, сами в лес не пойдут, не хотят они этого. Но их никто и спрашивать не собирается: это лес придёт к ним туда, где когда-то была образцовая и продуктивная ферма!

А теперь глядим на планету: не кажется ли это вам, что фермеры перекаялись, а волки – осмелели? В рамках, так сказать, «нового мЫшленья»?

Люди, затевавшие «перестройку» – хотели сперва только косметических перемен общества, в котором жили.

Мы это знаем – потому что они сами об этом много раз говорили. И мы это знаем без них – просто в целом разбираясь в человеческих мотивациях.

Они думали, и совершенно искренне, что цивилизация – это такой механизм, от которого можно любую деталь открутить, и наоборот – любую другую прикрутить. А в целом всё останется как было, просто вместо деревянной лестницы будет мраморная или вместо листьев – хвоя…

Зачем, мол, ежику иголки? Они же его колют! Давайте ёжику иголки повыдергаем, будет мягкий, пушистый зверёк (идея «социализма с человеческим лицом»). Выдернули ёжику иголки – а ёжик сдох. Не может ёжик жить без иголок. Крыса может, а ёжик – нет.

Можно перестроить механизм, т. е. мёртвую конструкцию. Но цивилизация – она живая. Её единое тело состоит из живых людей. Нельзя перестроить организм, он весь умрёт при попытке удаления одного органа. А не умрет – ещё хуже: станет мутантом, неизвестно кем...

Когда в ХХ веке цивилизация вошла в зону сильной тряски, и сам корпус её стал давать большие трещины, впуская из «тьмы внешней» то Троцкого, то Гитлера, надо было людям понять простую вещь: не турбулентность от трещин, а трещины – от турбулентности! Люди же посчитали, что нужно только залатать, замазать проломы, и не задумались о выходе из создающей тряску среды…

 

*  *  *

 

Что такое цивилизация? Это стальное своим сплочением вокруг своей веры тело народной массы, вонзающееся клинком в вязкую и липкую массу энтропии материального мира. Жижу энтропии нельзя убить, потому что она и так уже мёртвая. Её можно только раздвинуть, рассечь, отвоевать у неё пространство…

Чтобы вам было понятнее – даю образ: идёт по улице колонна демонстрации под каким-то флагом. Кажется, что толпой управляет лидер. На самом деле, это толпа управляет лидером. Он один, а толпа – тысячеглавая. Приказать толпе лидер может только то, чего она от него ждёт услышать. Если же он будет говорить неприятные толпе вещи, то не только не удержится в лидерах, но и попросту изначально стать лидером не сможет.

Демонстрация, спаянная единой волей, идёт туда, куда считает нужным. Из подворотен к ней выходят люди, встречные да поперечные, в одиночку и группами. Одних толпа втягивает, всасывает в себя. Других, непокорных – избивает, убивает, это жестоко, но цивилизации без этого нет…

Но всё это есть, пока толпа вдохновлена единой верой, делающей её единым живым существом. Вы и без меня знаете, что случится с демонстрацией, если она разуверится в своем знамени. Толпа начнёт рассыпаться, люди из подворотен начнут выманивать из неё группы, да и без них единый клинок, направленный в определенном направлении, начнет разваливаться, расходиться по боковым переулкам…

Если масса стала рыхлой – никакой лидер уже не сможет ничего с ней сделать. Он становится либо жертвой дезертиров, либо флюгером в их руках…

Энтропия начнёт завоёвывать обратно отнятое у неё пространство, повсюду реставрируя первобытный хаос диких джунглей.

Никто конкретно, в отдельности, этого не хочет, и энтропия этого не хочет: она безмозгла, она просто стремится вернуться в наиболее вероятное для системы состояние. А какое состояние наиболее вероятно? То, в котором род человеческий провёл миллионы лет, то есть первобытное…

Камень ведь падает не потому, что хочет (или не хочет) упасть. Он (после броска) – просто возвращается к наиболее вероятному для него состоянию, в котором (до броска) провёл миллионы лет.

 

*  *  *

 

Среди множества определений цивилизации есть и одно неоспоримое: цивилизация есть стремление человека делать вещи, которыми он лично в земной жизни воспользоваться не успеет. Работа на века вперед, в идеале – работа на Вечность (идея бесконечности, будучи воспринятой умом, выделяет человека из животного мира) – требует особого рода масс. Не личностей, подчеркну, а масс...

Нравится это вам или нет (а пишу я преимущественно для атеистов) – но тяжелейшую миссию многовекового выращивания многомиллионной толщи подвижников и аскетов, одержимых инстинктом самопожертвования ради человечества – взяла на себя христианская религия и христианское общество в Европе.

И вот, когда человечество приблизилось к идеалу так, что его уже можно было схватить, обрести, притянуть к себе – иссякла та сила, которая толкала к идеалу. Похоже на то, как если бы человек, прыгнувший с батута за высоко расположенным яблоком – долетел, сорвал яблоко – и начал падать вниз… А батут внизу уже убрали, и успели асфальт положить…

К 1985 году люди имели огромное нагромождение технических средств для достижения целей, которые переставали быть для этих же людей актуальными.

А технические средства эти – очень узкопрофильные, их перепрофилировать практически невозможно…

Процесс десоветизации и десоциализации в Советском Союзе – это отражение общецивилизационной дехристианизации и деевропеизации. Они сложились и совпали. Нас, русских, они ударили дважды: мы получили по шее очень больно и за дехристианизацию, и за десоветизацию. Для человечества же в целом это удар единый, не дифференцированный, как у русских с их особой спецификой.

Вот тот зловещий и колоссальный, эпохальный фон НАДЛАМЫВАЮЩЕЙСЯ истории – на котором пришел к власти Горбачёв. Может быть, какой-то великий гений на его месте и смог бы как-то вырулить ситуацию, не знаю, не берусь судить. Но гения КПСС уже и не пустила бы наверх: страх перед Сталиным (великим стабилизатором ХХ века) был у той КПСС одной из основополагающих номенклатурных фобий.

КПСС к 1985 году могла пустить наверх только «своего парня» – который задушевно споёт под гитару с бардом кухонную песенку... Только фальшивую и услужливую пустышку, которой и оказался Горбачёв, и которой он снова и снова себя проявляет, всякий раз появляясь на публике, изумлённой, что он ещё живой...

Ну что такому скажешь, если он «врун, болтун и хохотун» и ничего больше? Разве только посмотреть в его пустые зенки и сплюнуть в ответ на его кривляния:

– Ну и глуп же ты, братец!

© Александр Леонидов, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016