Анатолий Широпаев. Муза в ватнике

МУЗА В ВАТНИКЕ НА ГОЛОЕ ТЕЛО...

Роман А. Леонидова «Мускат и ладан» (популярное сетевое издательство «Книжный Ларёк»), по современной традиции, свободно и даром выложен в сети, что должно обмануть бдительность читателя эдаким авторским бескорыстием: мол, берите всё, и даром, ничего лично для себя не хочу! На самом деле, человек, который не называет цены, – желает получить всё. Яркий пример этого – певец имперского жругра Леонидов, претендующий своими книжечками на роль «архитектора душ»...

Леонидов запросто мог бы оказаться в одном ряду с Прохановым или Прилепиным, тем более что интернет сделал всех авторов равными в силу равной доступности. Однако мешает, как ни странно, художественный талант и удивительное чутьё на реальность, присущие Леонидову, а с годами только обостряющиеся. По мере того как автор ПОЛИТИЧЕСКИ всё глубже впадает в имперское мракобесие, его перо – словно бы издеваясь над ним – срисовывает с натуры всю НЕПРИГЛЯДНОСТЬ совковой ментальности, её внеевропейскую «ватниковость», ЭСТЕТИЧЕСКИ разоблачает то, что Леонидов взялся разоблачать...

Прохановы и Прилепины в последние литературные сезоны изрядно пополнили традиционную для нытиков отечественной литературы линейку «бедных Лиз». Обычно берётся неудачник или неудачница, которые в силу своей глупости, нерасторопности, косности и лени не могут вписаться в рыночную реальность. Они начинают ныть страниц на 200, или сразу на все 400, что и составляет главное содержание всяческих «Санкья» и «Господ Гексогенов». В итоге получается плоская, плакатная агитка, созданная примитивно-трафаретными приёмами окон РОСТа...

Вышеуказанное качественно различает совковость Леонидова от совковости остальных «почвенников». Леонидов-художник разоблачает Леонидова-публициста. Оттого «Мускат и Ладан» – оставляет странное и двойственное впечатление: с одной стороны, это воспалённая имперская совковость, с другой – неожиданно правдивый документ эпохи, начертанный рукой талантливого графика, привыкшего работать с натуры, и перерисовавшего совсем не то, что было нужно заказчикам.

Неожиданность начинается сразу. Главный герой романа «Мускат и ладан» – пропитан и отравлен совковой ментальностью, но при этом он отнюдь не традиционная «бедная Лиза» поцреотических писаний. Это сильный и смелый, отчаянный и смекалистый герой, наподобие героев Джека Лондона, знающий жизнь и хорошо ориентирующийся в рыночных реалиях. Он умеет поставить цель – и умеет её достичь. Он – кузнец своего счастья, то есть образ – которого катастрофически не хватает русской литературе нытиков. Он предприимчив и умеет держать удар.

Но по какой-то гримасе литературной истории этот образ создан автором-совком, пропитавшим своего героя совковостью! Необычайная для совка правда деталей (видимо, у Леонидова был очень хороший консультант по части бизнес-практики) вступает в непримиримое противоречие с сущностными смыслами личности Егора Сеченя (главного героя «Муската и Ладана»). На протяжении трёх частей романа мы отчётливо и убийственно-убедительно видим, как СОВКОВОСТЬ ИЗНУТРИ УБИВАЕТ СИЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА, ЛИШАЕТ ЕГО СЧАСТЬЯ И РАДОСТИ ЖИЗНИ, УДУШАЕТ В НЁМ ВСЯКОЕ СТРЕМЛЕНИЕ К УСПЕХУ.

Вздумавший опорочить бизнес-сферу Леонидов в силу присущего ему художественного таланта, сам того не поняв – опорочил совковость, как подселившегося внутрь одарённого человека паразита, несовместимого с полнокровной и счастливой человеческой жизнью.

Удивительно, как такой вывод, очевидный для читателя, не смог сделать ослеплённый своими комплексами автор! Что мы наблюдаем по ходу развития замысловатого сюжета? Натуру, натуру и ещё раз натуру. Внимательность к мелочам убивает у Леонидова его общее совковое настроение.

Мы видим – повторюсь, талантливо и убедительно нарисованного – человека, которому доступны и успех, и счастье, и удача. Этот человек – отнюдь не обделенный пария, он – вполне вписан в ряды «отцов города». У него есть всё для жизни. Тем не менее, в этом же (очень русском москале) сидит заноза «достоевщинки». Леонидов сам не видит, не понимает, что описанное им стремление «пострадать за правду» у героя романа – не более, чем наваждение, навязчивая идея, которая мешает ему не только дышать полной грудью, но и вообще – жить.

Непримиримый конфликт предприимчивости и совковости раскрыт Леонидовым, прямо скажем, блестяще. Отдалённый аналог – владелец пилорамы из фильма «Курочка Ряба», который на радость завистливым односельчанам сжег своё предприятие и плясал при пламени вместе со своими земляками. Но там – только лёгкий мазок. У Леонидова – детальное и клинически-точное описание САМОРАЗРУШЕНИЯ СИЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА, ПРОНИЗАННОГО МЕТАСТАЗАМИ СОВКОВОСТИ.

Егор Сечень – удивителен тем (и нетипичен для русской литературу), что он, будучи психологически глубоко несчастным, фактически совершенно не имеет для этого оснований. Более того: благодаря его практическому уму и настойчивости, вовсе не «по щучьему велению» – у него сбываются все (даже самые смелые) мечты. Всякая прохановско-прилепинская назидательность и скучная дидактичность тут ломаются: человек оторвался от совковой грязи и полетел...

Но оказалось, что нога привязана! Полетев, он натянул верёвку своего мрачного прошлого и в итоге разбился о землю. Читатель скажет – как такое возможно? А вот вы почитайте «Мускат и Ладан» и поймёте.

Я понимаю, что современному украинскому читателю противно и неохота разбираться в тёмных закутках совкового менталитета. Однако для Украины понимание совковости, видение её изнутри – важная часть арсенала выживания. А раз так – то Леонидов (оставляя в стороне его политиканство) – как художник слова и знаток потаённых движений души совка – незаменим для украинского читателя.

Конечно, всякий раз, когда Леонидов начинает говорить «от автора» – получается чушь. Но, по счастью, Леонидов (в силу, наверное, одарённости) – мало говорит «от автора». А вот в прорисовке мелких деталей реальности с ним никто не сравнится! Феномен глупого автора, написавшего умную книгу – не нов для мировой литературы. Часто личность мелка и никчёмна, порой речь идёт даже о запойном алкоголике – но дар свыше действует поверх личности, через личность, и помимо личности.

Безусловно, что Леонидов, как личность, изверг свои глыбы «Муската и Ладана» в приступе острой совковой ностальгии. Но безусловно и то, что как художник слова он разоблачил эту совковую ностальгию так, как не дано ни одному её врагу. Может быть, это связано с тем, что Леонидов очень хорошо и изнутри её знает и потому может сказать о ней больше, чем здоровый, страдающий от совкового натиска извне, европейский человек.

Краткое и очень бледное описание сюжета таково. Живет на свете Егор Сечень, ловкий и умный малый, к которому липнут деньги, и который притягивает успех. Он, словно рыба в воде, ориентируется в сложнейших бизнес-схемах непривлекательно-поданной, коррумпированной РФ. Он успешно выживает и добивается успеха внутри смрадной и разлагающейся пост-совковой воровской мерзости и умудряется не сильно при этом испачкаться. Его планы реалистичны – и они последовательно осуществляются...

Но он – мальчик из СССР. Он отравлен был там духом совковой империи и постоянно ищет себе потерянное рабство. Сам до конца не осознавая, что его гнетёт, Сечень не умеет радоваться жизни. Хуже того: чем успешнее его дела, как предпринимателя, тем горше его тоска внутри: это воет совковое представление о «правильном»...

Леонидов сам удивится, если прочитает у меня, что он – лучше кого бы то ни было – раскрыл суицидальную активность внутренней несвободы. Явно Леонидов хотел не этого – но вырвалось слово, которое – не воробей... Обычно несвободу рисуют ярмом, камнем на шее, мучающим угнетением, то есть рисуют её пассивную сторону. Но у несвободы, как открыл нам эстетически роман о совках «Мускат и Ладан» – есть и активная фаза, энергичная и деятельная сторона. Она не угнетает, а наоборот – примагничивает, притягивает завороженных ею людей, как пение сирен.

Егор Сечень – при всей его личной привлекательности и симпатичности – поражён вирусами несвободы, поселившимися с советского детства очень и очень глубоко в нём. Эта болезнь, расстройство психики – в итоге оказывается важнее всего. Нянча и лелея свою болезнь – Сечень отрекается от успеха, от личного счастья, теряет и материальную базу существования, и свою любовь, от продуманных действий переходит к нелепым, что и кончается трагически. Не знаю, рад ли исходу «Муската и Ладана» его автор Леонидов, но, думаю, другой исход был бы фальшив.

Такие как Сечень (и, видимо, Леонидов) – неизлечимы. Книги об их судьбе и духовных порывах не могут иметь счастливый конец. Их глубинная главная мечта неосуществима: или они не находят той несвободы, о которой грезят, умирают сами, или находят – и она их убивает. Именно она, магнитящая их имперская и социалистическая несвобода-уравниловка, менее всего склонна мириться с Сеченями (и, видимо, Леонидовыми). Ведь они обречены быть в совковости только одной ногой, другой они уже вступили на солнечный берег свободы мысли и духа. И совковая имперская несвобода никогда не простит им «нестандартность винтика» – если их усилиями победит. Совковой имперской несвободе нужны ТОЛЬКО примитивные ничтожества. Те, кто выше средней планки (а Сечень именно таков – мучаясь свободой, он обречен и в совке мучится несвободой) – невыносимы для совковой серой казенной уравниловки.

«Мускат и Ладан» – книга о том, как совок догнал и убил уже вырвавшегося из его лап человека. Подобно тому, как наркотик умеет ждать – добивая порой через годы исцелённых от зависимости – совковая несвобода тоже умеет ждать. Она выпустила Сеченя в новый мир – но чёрным гипнозом своим, мускатом и ладаном своим – словно Харибда, всосала его обратно.

Удивительно дешевы и до обидного жалки материальные символы веры главного героя. Прочитайте описание советских коробочек с пряностями, которыми он играл ребёнком, и к которым он тянется, отвергая все самые заманчивые соблазны новой жизни! Не знаю, о чем думал Леонидов, рисовавший эту память – но свободный и независимый читатель готов расплакаться: как, на такую фигню «купили» человека? Да есть ли предел убогости у советской заманухи?!

Проханов или Прилепин придумали бы что-нибудь более величественное, и оттого более оторванное от жизни. Но Леонидов не был бы Леонидовым, если бы не сфотографировал ментальную правду: необыкновенную убогость и ущербность глубинных представлений о «правильном» у человека, щедро и роскошно купающемся в новом мире восхитительных многообразных благ.

Главным героем романа «Мускат и ладан» – так и не ставшего просоветской агиткой, несмотря на все старания её автора – это ПСИХИЧЕСКОЕ УВЕЧЬЕ СОВКА, аннигилирующее все прочие его достоинства, как умственные, так и характера... Чем подробнее описывает Леонидов патриотические круги Эрэфии, этих правящих «колорадов» с георгиевскими лентами в провинции – тем гаже они у него получаются. И художник-Леонидов бессилен что-то с этим сделать: он пыжится, добавляя деталей, а детали снова бьют по изначально вывернутой композиции! Причина проста: Леонидов – реалист от Бога, и когда он работает с реальностью, как с натурщицей, у него не получается её перекрасить. А в тех редких случаях, когда автор пытается перекрашивать – это настолько выпирает, что кажется злой сатирой автора на самого себя...

Роман «Мускат и Ладан» охватывает длительный период от воспоминаний ранних 80-х до 2013 года. Точка конца жёстко обозначена: Леонидову (безусловному «крымнашисту») нужна «докрымская» Россия, потому что он надеется, что «после Крыма» она станет (или стала) другой. Большая часть действия разворачивается с 2010 по 2013 годы. Автор пытается описать «невыносимую духоту и спёртость» атмосферы пореформенной страны, но описывает в итоге духоту и спёртость воззрений своих персонажей (и, похоже, своих).

Дело в том, что независимый читатель сразу увидит: герои «Муската и Ладана» рвутся не из пакости к норме, а из нормы к пакости. В чисто материальном плане у них всё нормально, всё срослось, перспективы – если объективно смотреть – лучше некуда. Но это пугает, а не радует персонажей Леонидова. Они – враги нормальной европейской рыночной человеческой жизни, причем враги ментальные, не сознающие до конца свою враждебность европеизму. Глубоко в подсознании у каждого сидит потребность «сломать сросшуюся кость» – чтобы иметь основание заполучить обратно отобранный врачами совковый костыль.

Наверное, таких, как Егор Сечень, нужно сорок лет водить по пустыне, чтобы освободить от страсти к рабству у фараона. Их ярость на такое хождение – прекрасно описана в романе «Мускат и ладан» – книге, сказавшей совсем не о том, о чем пытался сказать её автор.

Так бывает, читатели!

Источник: "Ukraina.ua"