Андрей Штин. Как я предал друга

КАК Я ПРЕДАЛ ДРУГА

В ранее утро одного из сентябрьских дней 1997 года я вернулся домой усталым, но счастливым. Ночью наша группа, «Вторая Африканская Охота», играла в клубе «Диана», и этот концерт был одним из самых удачных наших выступлений. Когда мы отыграли всю программу и собрались уходить со сцены, нас не отпустили! «Ещё, ещё, ещё!» – кричала разгорячённая публика! Такая реакция зала была для нас дороже любого гонорара, и, несмотря на то, что мы уже полностью «выложились», в ту ночь наше выступление продолжалось до трёх часов утра. Вернувшись домой, я взял в прихожей поводок и тихонько позвал, стараясь не разбудить никого из близких:

– Норд, гулять! Пошли гулять!

Нордом звали нашего пса, чистокровную немецкую овчарку, которого мы выкупили щенком ещё в 1990 году в одном из питомников для служебных собак. У этого маленького живого комочка шерсти с блестящими глазками было по лишнему пальцу на задних лапах. Его забраковали и хотели усыпить – таким страшным был отбор потомства в ведомственных питомниках. Сунув нужному человеку «на лапу», мы спасли щенка от неминуемой гибели, но за родословную для него с нас запросили около восьми сотен рублей. Тогда это была достаточно крупная сумма, а лишних денег в то лихое время у нас не водилось, так что пришлось нам обойтись без родословной.

Меня насторожила тишина, повисшая в воздухе после призыва к прогулке. Обычно, после слова «гулять», Норд с шумом мчался в прихожую и сам подставлял свой ошейник для поводка, а сейчас не раздалось ни звука. Я разулся и пошёл по квартире искать собаку. На шум вышла мама и тихо сказала:

– Не ищи Норда, мы его увезли и отдали хорошим людям сторожить базу.

– Зачем вы это сделали? Как вы могли? – спросил я, не понимая причины поступка родителей и с трудом сдерживая слёзы.

– Ты же видел, как он реагирует на твою Аллу. Он и так уже изодрал всю дверь на балконе, когда ты закрывал его там, теперь её придётся менять. У тебя через месяц свадьба, а если он искусает Аллочку, что тогда будем делать?

На тот момент мы с моей возлюбленной уже подали заявление в ЗАГС и вскоре должны были расписаться. Норд безумно ревновал меня к ней. Если бы я не запирал его на балконе, когда она приходила, то любая наша встреча у меня дома могла бы очень плохо закончиться. В этом плане мама была полностью права. Какое-то время я не мог прийти в себя, а она пыталась меня успокоить:

– Не переживай за Норда. Там много других собак и все они девочки. Теперь он единственный мальчик на базе, ему там будет хорошо.

– Почему вы мне раньше ничего не сказали и сделали это без меня? – спросил я маму.

– Сынок, ты же не отдал бы его, а скоро твоя свадьба. Теперь у тебя начинается новая жизнь и у него тоже. Мы с папой будем следить, чтобы с ним там хорошо обращались.

– Можно к нему съездить попрощаться? – я уже не мог сдерживать слёз.

– Не надо, он увидит тебя и подумает, что мы хотим его забрать. Поверь мне, нам было очень тяжело это сделать, – сказала мама. По ней было видно — она тоже переживала. Я ей поверил и решил, что так будет лучше для Норда и для всех нас.

Вскоре, после шумного свадебного веселья, началась наша супружеская жизнь, к которой, как оказалось, ни я, ни моя избранница не были готовы. Нам было по девятнадцать лет, и, несмотря на то, что мы были знакомы уже два года, семью создать у нас не получилось. В итоге ещё через пару лет мы развелись, и на этом моя семейная «Санта-Барбара» закончилась. Я постоянно вспоминал Норда: как он вырос из щенка в прекрасного пса, как мы жили с ним, как вместе бесились и играли на прогулках. Я вспомнил, как после вечерней прогулки перед тем злополучным концертом, он, сидя в прихожей, проводил меня каким-то странным взглядом. Только теперь, спустя много лет, я понял, что он хотел тогда им сказать.

Много воды утекло с тех пор... Однажды вечером мы с отцом разговорились за накрытым столом, и я спросил:

– Пап, а помнишь, как вы Норда отдали на базу?

– Помню, он неделю там ничего не ел, тосковал. Потом отошёл, стал вожаком стаи, в которой были одни только сучки. Короче, попал Норд в собачий рай! Так что не грусти, ему хорошо там жилось. Я же приезжал туда, привозил косточки и видел его издалека, но близко не подходил, чтобы он не учуял мой запах и не вспомнил меня, – ответил он и отвёл глаза в сторону. Мы с отцом — одна кровь и я понял: что-то он не договаривает.

– Папа, что стало с Нордом?

– Да что-что?! Они тоже не смогли вывести у него ушного клеща. Через три месяца, после того, как мы его туда отвезли, его пристрелили, чтобы не мучился, а из шкуры сделали унты. Я же сразу был против вашей свадьбы, но мать кричала: «Ты сейчас ему запретишь жениться, потом он никогда не женится!» Так что думай сам, кто виноват в том, что случилось с Нордом, – выпив рюмку водки, раздражённо ответил отец.

После его слов мир для меня перевернулся! Из-за бушующих в молодой крови гормонов я обрёк своего единственного преданного друга на одиночество и неминуемую смерть! В то время, пока я наслаждался любовью с молодой женой, Норда уже не было в живых. Ведь мог я устроить скандал и вернуть пса назад в квартиру? Конечно, мог, но я этого не сделал. Я предал своего самого верного друга!

И хотя с того злополучного утра прошло уже много лет, я так и не могу простить себе своего предательства, да уже, наверное, никогда и не смогу. После того, как я осознал, что натворил тогда, хочется сказать: «Не повторяйте моей ошибки. Берегите тех, кто рядом с вами и любит вас, даже если у них четыре лапы. В отличие от людей, их любовь бескорыстна!».

03.07.2016

© Андрей Штин, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2017