Евгений Юрченко. Катастрофа Фалькон-50 во Внуково

КАТАСТРОФА FALCON-50 ВО ВНУКОВО

 

Поздний вечер, около полуночи, 20 октября 2014 года не предвещал, кажется, ничего особенного. Киевское шоссе Москвы жило своей каждодневной жизнью, плотные потоки машин, летящие в обе стороны, и в город, и из Москвы, казалось, ни чем не отличались в этот вечер.

И на небольшой кортеж из нескольких иномарок с сопровождением, никто даже не обратил внимание. Кортеж проскочил поворот в аэропорт Внуково. Следуя дальше, машины повернули на Боровское шоссе, проехали развилку с дежурившими работниками ГАИ и какими-то прятавшимися за ними лицами в гражданской одежде, повернули к ярко освещённому въезду Внуково-3.

Через поднятые заранее шлагбаумы подъехали к трапу небольшого, с реактивными двигателями, самолёту Фалькон-50.

Сквозь опустившийся туман у самолёта просматривалась группа господ, провожающих и охраняемых. И нешумная суета проводов одного господина ни чем не привлекала внимание и не удивляла привыкшим к этому здесь сотрудников аэропорта.

Провожали очень уважаемого, заслуживающего огромного внимания в России господина, возглавляющего компанию Total с 2007 года, постоянного участника Консультативного Совета по инвестициям Российской Федерации г-на Кристофа де Маржери.

 

 

Тепло попрощавшись, пожав всем руки с не большим поклоном каждому, господин Кристоф Де Маржери поднялся по трапу и, слегка нагнувшись, вошёл в самолёт, повернулся, приветливо помахал рукой, пожал руку стюардессе и скрылся в салоне самолёта. На часах было 23 часа 40 минут.

Убрали трап, задраили люк. Зажужжали запускаемые двигатели, это было заметно и по кратковременно выходящим газам в туманном воздухе, сначала у сопла среднего, потом у правого и левого двигателей.

Провожающие весьма проворно поспешили занять места в автомобилях.

Кто-то обронил: «Завидую, проснётся в Париже!»

Было видно, как пилот что-то говорил, прижимай ларингофоны, махнул головой, и самолёт, вслед за машиной сопровождения, медленно тронулся по рулёжной дорожке, скрываясь в тумане.

 

Радиообмен Фалькона-50 с диспетчерами руления и старта.

Сопровождение (С):

– Руление… Перрон 3, Сопровождение 3! Доброй Ночи! На 19 на 10 по готовности?

Руление (Р):

– Доброй Ночи, спасибо! Нет, до предварительного 60.

С:

– Понял, до предварительного 60. А-50… Работайте Внуково старт! Сова?

А-50:

– Compri Sova Sova! А-50 – Vnucovo Tur Vnucovo Tur! Otorisosyn De rule 60 Avu?

Внуково старт:

– Да-да! Я-я! 60… Старт по готовности! Погода: ветер 120 градусов 3 м/сек. Туман 350.

А-50:

– Vnucovo Compri – Madam! СпО-си-бо!

На часах 23.55.

 

А-50 порулил по полосе, двигатели вышли на взлётные обороты.

Самолёт скрылся в тумане…

Через несколько секунд аэродром вспыхнул сплошным белым экраном, и через секунду донёсся звук взрыва!

 

 

Теперь давайте сядем на место пилота, осуществляющего взлёт.

Я отпускаю тормоза, смотрю вперёд, третий фонарь по полосе едва просматривается. Вот тебе и 350 видимость?! Половина!.. Ладно, взлетаю.

Полоса быстро уходит под самолёт, самолёт-то пустой, скорость отрыва, чуть-чуть беру штурвал на себя, самолёт послушно уходит в воздух, перевожу взгляд на приборы, и страшный удар по самолёту! Мгновенное непонимание случившегося, но сделать ничего не могу, уцелевшее правое крыло, очевидно, мгновенно переворачивает самолёт, удар носом, уже о грунт, полный капот и взрыв, уносящий моё сознание в никуда!

А почему, собственно 60? Ведь, если бы взлетал с курсом 196, над перекрёстком полос высота была бы больше чистящих автомашин, если бы они там оказались, и не было бы катастрофы, ведь очистку-то заканчивали, да и снега-то не было! Но на полосу № 2, на курс взлёта 196 градусов рулить надо и сопровождать почти 3 километра, а тут, на 60 совсем рядом!

И вот очень интересные высказывания, по горячим следам, руководителя пресс-службы аэропорта Внуково Елены Крыловой: «Жуткое, трагическое стечение обстоятельств. Они поздно заметили друг друга. Кто-то на что-то отвлёкся. Видимость нельзя назвать хорошей или плохой. Нижний край не видно. Видимость 350 м, нормальная видимость для выполнения полётов. В этот момент взлетали и садились другие ВС».

По другим данным – не смогли сесть 18 бортов, 12 сели в Домодедово, 6 в Шереметьево.

Глава комиссии по расследованию авиапроисшествий МАК Алексей Морозов: «Экипаж самолёта увидел снегоуборочную машину непосредственно перед взлётом». Наверное, правильнее сказать бы: перед столкновением?

Диспетчер по рулению Фарит Тажетдинов: «Произошло несанкционированное вторжение на полосу».

Сергей Зайко: «Мы не планируем публиковать переговоры экипажа, это противоречит правилам расследования».

А вот более правдивое, откровенное резюме зам министра Департамента Гражданской Авиации Валерия Окулова: «Полное раздолбайство! Такое, что слов нет!»

После случившегося задержаны и арестованы – руководитель движением на аэродроме Александр Круглов, инженер аэродромной службы Владимир Леденев, диспетчер службы руления, очень молодая девушка-стажёр Светлана Кривсун (ее под домашний арест; впоследствии, будучи в положении, из-за переживаний она заболела, поправилась, но, увы, потеряла ребенка).

Арестован и водитель снегоуборочной машины Владимир Мартыненко.

А также руководитель полётов Роман Дунаев – под домашний арест.

Ну, а теперь проследим этапы расследования, переговоры, расшифровки, объяснения всех участников, виновных (прямо и косвенно) в происшествии.

 

Перед пересечением полосы № 1 водитель снегоуборочной машины с позывным 63 Владимир Мартыненко.

63-й:

– 1-й?..

1-й:

– 63-й, слушаю.

63- й:

– Разрешите пересечь рабочую с Альфа-4 на Альфа-3?

1-й:

– 63-й, разрешаю пересечь рабочую полосу с Альфа-4 на Альфа-3.

63-й:

– Разрешили, поехали с Альфа-4 на Альфа-3.

 

1-й инженер аэр. сл. – 6-му РП.

6-й РП:

– 1-й…

1-й:

– Полоса закрыта! Столкнулся на перекрёстке с аэродромной машиной! Откуда она там взялась? Выезжаю на полосу! А почему мы по локатору не наблюдали?

6-й:

– Без понятия. Ну, это уже аэродромные разберутся. Вам спасибо за работу, освобождение ещё раз доложите.

1-й:

– Есть доложить освобождение.

6-й:

– А кто давал команду на эвакуацию машины?

1-й:

– Это диспетчер, Сергей Фёдорович сказал – полосу обрабатывать!

6-й:

– Но он давал команду на уборку машины?

1-й:

– Такой команды он не давал.

6-й:

– Кто тогда давал команду?

1-й:

– Ну, можно сказать – я.

6-й:

– Очень плохо! Где находятся машина и водитель?

1-й:

– На аэродромной…

 

Расследование.

Первые объяснения обвиняемого, очевидно, самые правдивые.

Владимир Мартыненко, пережив эмоциональное потрясение от неожиданного столкновения с самолётом, и беседу-инструктаж с адвокатом Александром Карабановым, объясняет: «Я потерял ориентир, сам не заметил, когда выехал на взлётную полосу. Самолёт я не видел, не слышал, ни фонарей, ничего не видно!»

Эти слова Мартыненко подтверждают фактическую видимость в тумане, равную или близкую к 350 м на момент взлёта.

И ещё, уж очень сомнительное выражение водителя, словосочетание – «я потерял ориентир»! Скажи – «я потерял впереди идущую машину», что не вызвало бы никаких размышлений.

И ещё из его объяснений. После следственных действий, обнаруженный факт алкогольного опьянения, равного 0,6 промилле, объясняется сомнительным доводом, что, мол, употреблял «кофе с ликёром!» А что это такое? Сроду не пил?! Наверное, было бы честнее сказать, признаться: ну сделал глоток, чтобы согреться?

Кто-то вспомнил прошлый случай, когда обнаружили раздавленный автомобильный фонарь и обсуждали, собравшись, с водителями.

Узнав, что ему, Мартыненко, предстоит пробыть в камере 2 месяца, он, ссылаясь на состояние здоровья – больное сердце, сказал, что не выдержит такой срок! (Мартыненко выпустили спустя почти год – Прим. Смотрителя)

Объяснения остальных участников понятны из предыдущих высказываний.

Прав был Магомед Толбоев, сказав, что в такой ситуации при скорости 200 км/час, а это 67 м/сек., экипаж ничего не мог сделать!

Сначала говорили, что самолёт столкнулся передней стойкой шасси, увы, на снимках хорошо видно – стойка в выпущенном положении.

Теперь начнутся разные объяснения, предположения о деталях произошедшего, уже показывают видео с иллюстрацией случая, но на другой полосе аэродрома, и с другим курсом взлёта, рассказы, мнения неизвестных, но всё знающих источников!

В итоге погибли члены экипажа и руководитель французской нефтяной компании Total: пилот Янн Пикан, стюардесса Руслана Вервель, пилот Максим Рассья, Кристоф де Маржери.

Итак, все же случайность или преступление?!

 

Мои сожаления и глубокие соболезнования близким и родственникам всех погибшим в этой катастрофе!

 

Примечание Смотрителя:

А вот вдовец погибшей стюардессы (кстати, украинского происхождения) Патрик Вервель сомневается в искренности расследования и утверждает следующее:

«…становится понятно, что от нас что-то скрывают. Слишком много расхождений. Я совершенно не понимаю мотивов поведения Мартыненко.

Его последнее интервью после недавнего освобождения из СИЗО меня поразило. «Что же это было? – спросили его журналисты. – Судьба? Случайность? Или что-то еще?» И он отвечает им буквально следующее: «Так было предначертано!» Получается, что это судьба, что ли, заставила его заблудиться на взлетной полосе?

Ведь абсолютно очевидно, что если бы он туда сам не выехал, то ничего бы не случилось. Фары «Фалькона» бьют на километр, я не верю, что их можно не заметить издалека. Мне кажется, что Мартыненко намеренно или покрывает кого-то, или, возможно, боится».

То есть г-н Вервель намекает на устранение Кристофа де Маржери, замаскированное под стечение обстоятельств и разгильдяйство аэродромной службы Внуково.

Всем известен факт дружеских отношений Путина и Маржери, а также того, что французский высокопоставленный бизнесмен поддерживал Россию и выступал за отмену санкций. Накануне своей гибели он договорился с российскими партнерами о переходе в расчетах за нефть на евро и рубли – таким образом наносился ощутимый удар по доллару. Так кто же был заинтересован в его гибели?..

 

© Евгений Юрченко, текст, 2014

© Книжный ларёк, публикация, 2016