Евгений Юрченко. Нижнеангарск. Катастрофа самолета Ан-24

НИЖНЕАНГАРСК. КАТАСТРОФА САМОЛЁТА АН-24

Рейс ИК-200 на самолёте Ан-24 № 47366 из Улан-Удэ в Нижнеангарск, с минимумом для визуального захода, 600 на 2000, выполнялся экипажем 27.06.19 г. Командир корабля – пилот-инструктор экипажей 58-летний Владимир Ильич Коломин, ранее работавший на самолётах Ан-2 и Ан-24, взамен заболевшего командира этого экипажа Михаила Большедворского, который уже у самолёта почувствовал боли в животе. Коломин предложил выполнить рейс за него, Михаил согласился. Учитывая, что уже ночь, без согласия командования.

Общий налёт Коломина составлял 15167 часов! Налет 2-го пилота 43-летнего Сергея Сазонова, работавшего на Ан-2, Л-410 и Ан-24, – 12 тысяч часов. Бортового механика 57-летнего Олега Богданова, летавшего на Ил-76 и Ту-154, – 12 тысяч часов. Бортпроводница 40-летняя Елена Лапузская тоже давно работала.

У всех членов экипажа такой большой налёт, что не вызывало никаких сомнений в выполнении задания.

Перекусив и попив вкусного сока, принесённого Леной, посматривая на приборы, готовы были и глаза прикрыть.

Борт проводница с чашечками стояла в проходе, как вдруг самолёт так резко накренился влево и стал разворачиваться, что Лена, закричав, завалилась на пульт Олега Богданова.

Борт механик, увидав падающие, почти до нуля, обороты левого двигателя, закричал: «Командир, отказал левый двигатель, флюгир! Флюгир левому!» Оба пилота уже, ударив по кнопке на штурвале, ухватились за него, пытаясь вернуть самолёт в прежнее положение. Командир Коломин потянулся левой рукой, вернув самолёт на прежний курс, убрав развивавшийся было крен самолёта. Лена, хватаясь за всё, чтобы не упасть, поспешила успокоить пассажиров. В проходе уже валялись сумки и пакеты. Десятки глаз вопрошающе смотрели на проводницу.

– Не волнуётесь, всё нормально, скоро прилетим, начали снижаться, застегните ремни и не кричите пожалуйста!

Сидящий в левом ряду у окна мужчина громко подтвердил, смотря на зафлюгированный винт самолёта: «Да, да, всё хорошо, пропеллер стал вращаться, а то его не было видно!»

Коломин кричал, поднеся ларинги к губам: «Да, да, снижаюсь, будем садиться 45 заход!» Прибрал обороты правого двигателя, вытер пот со лба. Он понял, что проверять экипажи гораздо спокойнее, чем всё испытывать самому. Не забыл, как на эшелоне перехода часто делал замечания проверяемым, скомандовал: «Установить 713!» и продолжил снижение.

Выполняя заход на посадку, 2-му пилоту: «Закрылки 15 градусов!» Сазонов выпускает, подсказывая: «Полоса короткая!»

Командир машет головой, пилотируя, как ему казалось, непослушный в управлении самолет.

– Ангара, снижаюсь, отказал левый, разрешите посадку?

Диспетчер аэродрома:

– Посадку разрешаю!

2-й пилот и бортмеханик в один голос:

– Ильич! Ильич, высоко! Смотри скорость! Давай закрылки! Закрылки!

– Мажем! Смотри! Уходи! Уходи! ЁТМ! – Коломин не слышит, оцепенев, со сносом, на большой скорости, перелетев половину полосы, очень грубо правой основной шасси бьётся о полосу!

2-й пилот держит малый газ, снимает винт с упора. Самолёт меняет направление, уходит вправо, пробег по грунту, опускается на правое крыло, торможения не ощущается. Сазонов левой рукой тянется, хватает рычаги аварийного торможения – никакого эффекта!

Вот единственное решение экипажа помочь самолёту развернуться вправо, опустившись на фюзеляж, чтобы уйти от столкновения с ограждением и зданием за ним! – Надо полностью отдать штурвал от себя, дать правую ногу, полностью вывернув штурвал вправо! Увы! Коломин, упёршись в педали обеими ногами, не реагирует на ситуацию.

Сазонов, предвидя неминуемое столкновение, отодвинув кресло, оттолкнувшись ногами, выпрыгивает за спинку сидения командира.

Самолет, на большой скорости пробежав остаток аэродрома, пробивает сетчатое ограждение и врезается в угол здания очистных сооружений. Жесткий угол строения сминает переднюю часть пилотской кабины самолёта почти до центроплана. Всё воспламеняется усиливающими пламя остатками горючего в двигателях и разрушающего крыла.

Сазонов попытался помочь раненым командиру и механику, оба зажаты повреждёнными креслами, но не смог.

Огонь ворвался в кабину. Сергей с трудом открыл аварийный люк и, протиснувшись, сполз на землю.

В салоне самолёта вопли пассажиров, от мгновенной остановки летящая по проходу стюардесса, по пути сбивая всех оказавшихся на пути пассажиров, пыталась их упокоить, затем сумела пробраться в хвост самолета. Затем Елена стала открывать входную дверь, прося мужчин ей помочь. Схватила железную стремянку, опустила в дверь до земли, помогла мужчинам спрыгнуть на землю и помочь высаживать пассажиров, сначала с детьми. Подбежал и 2-й пилот Сазонов и подоспевшие с аэродрома.

Все пассажиры были выведены из самолёта за несколько минут!

Кабина с командиром и механиком и вся передняя часть горела, пока не удалось пожарникам локализовать все очаги пожара.

Санитарный УАЗик уже несколько раз отвозил пострадавших и перепуганных пассажиров во все свободные помещения. Подоспевшие медики занимались пострадавшими.

Привезли отвалившуюся резину и много чего ещё, что отвалилось от столкновения.

Очень хорошо видны на фотографиях, позже выполненных, все причины и закономерность случившегося.

Конкретно – закрылки выпущены на 15 градусов. Левый винт во флюгере, правый на нулевых углах атаки, снятых с упора, голые, без покрышек, правые тормозные барабаны основного шасси. О планере, разрушенном от столкновения, и говорить нечего.

Возможно лётчик-инструктор подумал о невозможности ухода на второй круг с посадочной конфигурацией крыла, так понятно, что на одном двигателе ухода быть не может, посему решил на 15 градусов?!

Ну, а уж о скорости, самом заходе, с километровым промазом и «жестким приземлением», говорить не станем!

Вдруг вспомнил, как послали перегнать Ту-154, 039 на 2-х из Тбилиси. На взлёте и 2-й сдох. Как корячился и мостился, а там высота круга полтора километра. Хорошо топлива было только до Ростова, а то бы дело пахло керосином! Вспоминать-то ужас!

© Евгений Юрченко, текст, 2019

© Книжный ларёк, публикация, 2020