Евгений Жироухов. Седьмой этаж, квартира справа

СЕДЬМОЙ ЭТАЖ, КВАРТИРА СПРАВА

(городские приключения)

 

Из внезапно набежавшей тучи сплошной стеной ливанул дождь. Тугие, как верёвки, струи зашумели в листьях деревьев, застучали по тротуару. Мгновенно образовались пузырящиеся лужи, запахло сыростью. Прохожие с быстрого шага перешли на бег, прикрывая головы сумками, портфелями, газетками.

Через полминуты пиджак Капустина промок и обвис на плечах бесформенным куском материи с двумя пуговицами спереди. Однако ж настроение у Капустина от этого не испортилось, он даже не прибавил шагу и как воистину счастливый или как глубоко занятый своими мыслями человек был совершенно безразличен к такого рода неудобствам. Сам себя Капустин не назвал бы счастливым болваном, просто мысли его скакали, как выпущенные на свободу зайцы, просто он чертовски устал после сегодняшнего дежурства.

Зелёный глаз светофора, отражаясь, множился в зеркально блестевшем асфальте. Опережая Капустина, справа и слева люди побежали по «зебре» через широкое полотно проспекта. Асфальт заблестел красным, и Капустин дисциплинировано приставил ногу, остановившись на осевой линии проезжей части. И тут позади него по-аварийному истошно завизжали тормоза, раздался испуганный вскрик и чьи-то руки толкнули Капустина в спину. Оглянувшись, он увидел кучку народа, окружавшую машину такси. Как по зову служебного долга, Капустин протолкался через народ и увидел у правого крыла такси сидящую на асфальте девушку. Длинные подвитые волосы каштановой волной спадали ей на лицо, и она, громко всхлипывая, обеими руками тёрла себе левое бедро. Над ней стоял водитель такси и, несмотря на растерянный вид, энергично переругивался с наседавшими на него пешеходами.

Таксист склонился к потерпевшей и, уговаривая, попытался поставить девушку на ноги. Та злобно и капризно отталкивала его руки и не хотела вставать. Рядом оказалась высокая девушка в джинсах и серебристом плаще. Она принялась громко жалеть пострадавшую, гладила её по плечу и поправила у той задравшуюся юбку. Потом тоже принялась кричать на таксиста.

Капустин спросил деловито и распорядительно у сидящей на асфальте:

– Серьёзная травма? Встать сможете? Скорую помощь вызывать?

Пострадавшая, придерживаясь за свою жалеющую подругу и таксиста, поднялась и осталась стоять на одной ноге. Морщась, осторожно опёрлась и на вторую и, уже без всхлипыванья, ответила Капустину:

– Не надо скорую. Ничего страшного, наверное… Как-нибудь доковыляю.

– А чего ж на красный прутся! – громко стал оправдываться таксист почему-то именно перед Капустиным. – Бегут ошалелые, будто кошки в мартовскую погоду. Прутся на красный свет – да ещё и болтают на бегу… Хорошо, что успел затормозить вовремя, а то б задавил и ничего мне не было…

Пострадавшая, продолжая стоять в стойке аиста, взяла у подруги платок и, вытирая лицо, совсем успокоено сказала Капустину:

– Всё нормально, мужик. В самом деле, мы и виноватые. Спешили очень. Ну да.

Тут она с улыбкой попыталась сделать шаг, но сразу же ойкнула, схватилась за ногу и опять захныкала.

– Ну вот, – уже повернувшись уходить, сказал Капустин. – В травмпункт надо, на рентген. И запишите номер машины и фамилию водителя. И меня запишите как свидетеля. Возможно, что и пригодится.

– Не надо нам никаких свидетелей, – резко ответила подруга в серебристом плаще, блондинка со стрижкой «под мальчика». – Спешим мы очень. До свадьбы, если бог даст свадьбу, заживёт.

– Давайте, так и быть, я вас довезу, – сердечно предложил таксист. – Далеко?

Девушка в серебристом плаще назвала адрес, и Капустин сказал, что и ему по пути. Помог пострадавшей девушке забраться на переднее сиденье.

– Всё-таки приятно прокатиться с красивыми девушками, – Капустин попытался выглядеть галантным в своём размокшем пиджаке.

Колёса такси мягко шелестели по мокрому асфальту и с шумом прорезали глубокие лужи. С переднего сиденья Капустину кокетливо улыбнулась пострадавшая.

– Меня зовут Аля, – протянула она расслабленную ладошку, как для поцелуя.

– Александр Сергеевич. Саша, – пожал ей руку Капустин. И повернулся к девушке с мальчишеской стрижкой. – А вас?

– Нас – Галя, – с надменностью ответила та. – А что вы так серьёзно: Александр Сергеевич?

– Привычка, по работе, – хмыкнул Капустин.

– А вы знаете, что вы полный тёзка Пушкина? – опять с кокетливостью спросила с переднего сиденья Аля.

– Неужели? – опять хмыкнул Капустин. – Даже не догадывался.

Водитель, изображая, что понимает сарказм, похихикал и покрутил головой. Пострадавшая опять спросила:

– А кем вы работаете? Вы так напугали шофёра, что тот даже перестал ругаться на нас. Наверное, в ГАИ, да?

– Такая уж у меня привычка. Привык вмешиваться во всякие неприятности и заварухи…

– Вы, скорее всего, врач… или что-то в этом роде, – твёрдо заявила Аля и, мотнув причёской, посмотрела прищуренными глазами.

– Начальник уголовного розыска… в некотором роде, – со смехом сказал Капустин.

– Ба-а, Галька! С каким человеком мы подружились. Может в жизни пригодится.

Роясь в своей сумочке, Галя, сбоку оценивающе глянула на Капустина, ухмыльнулась с недоверием.

– Заливает парнишка. С виду он какой-нибудь токарь-ударник и активный общественник в своём жеке… Начальник уголовного розыска, ха. Он в тебя, Алька, влюбился – вот и завирает. Бабским взглядом со стороны это очень заметно.

Капустин в душе подосадовал на себя, что не к месту ляпнул о своей работе и даже завысил свою должность. На самом деле он только исполняющий эти обязанности на время отпуска своего начальника.

– Вы правы, Галочка. Поначалу я хотел представиться лётчиком или моряком. А потом с чего-то ляпнул про уголовный розыск. Это на нас современный кинематограф влияет, наверное. Всё ж нам сериалы лепят про ментов и бандитов.

Галя закрыла сумочку, сказала высокомерно:

– Ну вот. У меня же глаз-алмаз, насквозь людей вижу. Закурить есть, токарь-ударник?

– Слесарь. Сантехник в нашем жэке. – Капустин порылся по карманам. Нащупал под футляром походной электробритвы размокшую пачку сигарет, но тут же передумал её вытаскивать, извиняющее развёл руками. – А с чего это вы решили, Галя, что я уже влюбился в вашу подругу?

– А то нет. В неё каждый второй – с ходу, – с ревнивой злостью ответила Галя, прикуривая предложенную водителем сигарету. – Но тебе до Алечки, как до вершины Казбека. Не та фирма, дядя.

– Между прочим, в свободное от унитазов время я альпинизмом занимаюсь. И установил много всяких разных рекордов. Может быть, слышали фамилию – Эдельвейский? Вот он я и есть: Александр Сергеевич Эдельвейский.

– Что-то знакомое, – кивнула Аля.

– Так вот мне покорялись вершины и похлеще Казбека.

«Выносливый я всё-таки человек, – сам себе ухмыльнулся Капустин. – Сутки без сна, а смотри-ка, болтаю, как ни в чём не бывало».

 

Такси по указанию Али въехало во двор и остановилось у подъезда. Капустин протянул деньги водителю.

– Альпинисты и, особенно, которые из сантехников, много зарабатывают, – сказал таксист, принимая деньги. – Выздоравливайте, девочки.

Обхватив Капустина за шею, Аля запрыгала на одной ноге к подъезду. Галя с двумя сумками, звякающими по-стеклянному, пошла следом.

– Ну вот, – захныкала Аля. – Лифт как всегда не работает. Придётся вам, Александр Сергеевич тащить меня на седьмой этаж… И кому я теперь нужна такая одноногая. Вам, например, нужна такая инвалидная подружка?.. Бр-р, какой ты мокрый, Саша. Как лягушка прямо…

Обе девушки смотрели на Капустина с ожиданием: Аля – капризно кривя губы, Галя – с ведьминским прищуром. Капустин вздохнул:

– Ну что ж, раз напросился в помощь, придётся помогать до конца. У нас, у сантехников, такой девиз… Залазь мне на плечи, красавица.

– Хочу на руках, – по-детски плаксиво сказала Аля. – Как в загсе.

– Давай, как в загсе, – без энтузиазма согласился Капустин, перехватывая девушку за талию и под колени. – Вот так. Похоже?

– Похоже, – хмыкнула Галя, подхватывая две сумки. – Юбку поправь, невеста, а то всё твоё приданное нараспашку.

 

«Эх, доберусь до дому – и в ванную сразу. Потом плотненько перекушу – и спать, спать часов на десять», – погрузился в свои мечты Капустин, тяжело топая по ступенькам и не обращая внимания на разговоры подружек.

Устал он и нервно, и физически за прошедшие дежурные сутки. Целая серия прокатившихся по городу квартирных краж, остававшихся нераскрытыми на протяжении четырёх месяцев, по счастливой случайности вдруг, звено за звеном, цепочкой из разных городов – вывела сначала на одну преступную группу, а через неё и на другую шайку домушников-гастролёров, которую и требовалось отыскать. Счастливая случайность. Чересчур организованная за последнее время преступность заставляла их преследователей надеяться лишь на «счастливые случайности».

Мотались несколькими группами с «наводки на наводки», хватая «гамузом» весь подвернувшийся под руку тёмный элемент. Вышибая информацию пухлым томом комментария к уголовному кодексу по башке упёртого субъекта, мол, чистосердечное признание смягчает наказание – и летели по очередной наводочке на очередную хату «в тупичке» или к барыге, принявшего краденое на продажу. А тут ещё их «квартирную группу» сократили вполовину в последние сутки, срочно забрав оперов на раскрытие дерзкого нападения на инкассаторов.

 

– У-ух, – облегчённо вздохнул Капустин. – Кажись, доехали. Седьмой этаж.

– Нам направо, – проворковала Аля и, не собираясь выскальзывать из рук Капустина, показала пальцем на обшарпанную дверь с косо привинченной ручкой. – А вы сильный, – благодарно улыбнулась она и чмокнула Капустина в щёку. – Зайдёмте к нам, хоть обсохнете немного.

Галя три раза, с продолжительным интервалом, стукнула в дверь.

– У вас там кто, бабушка с дедушкой? – осведомился Капустин.

– У нас там мальчики, бедные и голодные, – с серьёзным видом ответила Галя, – и которые не любят посторонних. Но мы за вас попросим. Чтобы вы немножко отдохнули… Вы водку пьёте?

– А какой же настоящий сантехник не пьёт водку, – засмеялся Капустин, спуская наконец-то Алю со своих объятий. – С превеликим удовольствием.

Дверь приоткрылась на небольшую щёлку, затем распахнулась на всю ширь. «Мальчик» лет под сорок, с худым лицом, с блестящими чёрными глазами навыкате, от встречи с девушками очень обрадовался. Он присел в восторге, хлопнул ладонями себя по коленям и ладонью об ладонь.

– Ах, вы мои лапуленьки! Как мы вас заждались! – Он полез целоваться с Галей и Алей, но тут же, заметив Капустина, вытянул вопросительно нижнюю губу.

– Это наш спаситель, – проходя в коридор, объяснила Галя. – Вытащил нас из-под машины, вернее, не нас, а Альку. Видишь, она скачет, как подстреленный воробышек. Привёз нас на такси, и Алька пригласила его к нам.

– Кто такой? – спросил он опять же у Гали.

– Альбатрос – странник морей, – самостоятельно представился Капустин и нахально протиснулся мимо мужчины в прихожую. – Всю биографию рассказывать?

Капустину в первый же миг это лицо с чёрными навыкате глазами показалось очень знакомым. И не просто когда-то встречались: знакомство то было связано с какой-то криминальной историей. Только вот с какой и когда?

 

Восемь лет оперативной службы выработали привычку не оставлять на потом непроверенных подозрений, и капитан Капустин, как пишут в милицейских детективах, моментально забыл о промокшей одежде, о ждущей его дома жене, теплой ванной, ужине… Почти так, как в детективах. По той же выработанной привычке он принял положение «боксёрской груши», то есть надел на себя маску простоватого увальня: эта маска будет принимать на себя удары, пока не раскроется тактика и возможности противника.

«Вспомню и уйду», – решил Капустин. В памяти, как из оперативной фототеки, замелькали лица всякого рода романтиков уголовного уклона. «Ба-а, да он же в дымину пьяный, – отметил Капустин, наблюдая как «знакомый», шатаясь от стены к стене, направился по коридору в кухню. – Или накурился какой-нибудь гадости. Одно определенно: в театре и в библиотеке мы с ним не встречались. Интересно, помнит ли он меня?»

Капустин вошёл в комнату. За журнальным столиком, бедным закуской и обильной пустой бутылочной тарой под ним, сидели двое мужчин. У одного из них на коленях примостилась Аля и с характерной хныкающей интонацией рассказывала о приключившемся с нею несчастье. Тот, улыбаясь кривой улыбкой, поглаживал её по спине. Второй мужик, в строгом костюме, перочинным ножиком вскрывал консервную банку и, увидев вошедшего, недоумевающее посмотрел на первого.

– Всем привет от капитана дальнего плавания! – Капустин развязно и простовато помахал рукой.

– Это что за придурок? Откуда вы его притащили? – агрессивно прищурив глаза, спросил гладивший Алю.

– Она вон притащила, – кинула на Алю Галя. Сама же, как опоздавшая хозяйка, суетилась у стола, нарезала разную закуску и раскладывала её по тарелочкам.

– У-у, какой коньяк… Раз, два, три… Пять звёздочек, ух ты! – простецки воскликнул Капустин. – Дорогущий же, наверное, по-бешенному. Я один раз пил такой. Давно, правда.

– Ты с какого корабля, капитан? – со злой усмешкой ухмыльнулся второй мужик.

С тонко подбритыми усиками, в дорогом костюме-тройке, он сидел, вальяжно развалясь в кресле с открытой банкой консервов в руке.

Галя на эти слова презрительно махнула ладонью:

– Какой там капитан… Мелет, что на ум взбредёт. То чемпионом каким-то, то начальником уголовного розыска назовётся…

– Во-о как! – живо встрепенулся сидевший с Алей на коленях мужчина с прищуренными глазами и лобастой головой. – Попал, как в копеечку. Тут тоже все начальники по уголовному розыску собрались. – И он переглянулся с тем, который в костюме-тройке.

Капустин плюхнулся на стул, нахально протянул руку к тарелке с нарезанной колбасой и прихватил щепоткой несколько кусочков. Не поднимая глаз, жуя колбасу, объяснил:

– Да что там, ляпнул, так для юмору. Люблю, чтоб смешно было.

– Ну ладно, хлопни стакашку и валяй отсюда, – грубо приказал тот, в костюме. Но потом добавил, уже помягче: – Сам видишь, мы с девушками, нельзя посторонним.

– Пускай сидит, – закапризничала Аля и отошла от лобастого. – Пускай сидит и обсыхает. Он меня почти из-под машины вытащил. И влюбился в меня с первого взгляда. Он по-настоящему простой сантехник, унитазы чинит. Вот так!

Оба мужика захохотали. Галя с насупленным видом взяла бутылку коньяка и ножом, которым нарезала хлеб, струганула по бутылочной пробке. Пододвинула Капустину стакан, налила доверху.

– Пей, Александр Сергеевич.

Сзади к Капустину подошла Аля и потянула его за воротник пиджака.

– Снимай, Сашок, пиджачок и не бойся. Они тебя не тронут. Пусть только попробуют. Я им, знаешь, как дам…

Под новый хохот мужиков Капустин в самом деле собрался было освободиться от мокрого пиджака, но вдруг вспомнил, что под пиджаком сбруя «босоножки» с пустой кобурой. Быстро отпустил лацканы пиджака и схватился обеими руками за стакан. Сделал подряд два глотка, будто отхлёбывал горячий чай. Изобразил мину блаженства.

– Красота!.. А клифт пускай на мне высыхает, – сказал Капустин растягивая губы в улыбке удовольствия. – Так быстрее получится.

Продолжая изображать «боксёрскую грушу», прихлёбывая коньяк, Капустин обвёл глазами комнату. Голые стены, облепленные журнальными картинками, два ветхих кресла, два продавленных дивана, потолок в тёмных разводах, в дальнем углу паутина, балконная дверь с треснувшим стеклом.

– Красота-а-а! – ещё раз восхищённо произнёс он.

– Ты где зарплату получаешь? – спросил мужчина в костюме. Он налил коньяк в четыре рюмки, потом подтянул рукав и посмотрел на часы.

– А где дают, там и получаю, – безразлично ответил Капустин, не поворачивая головы и стараясь не встречаться глазами с мужским населением комнаты: опытные индивиды имеют свойство быстро вычислять своих антагонистов по жизни. И тех, напротив, сам он уже определил как из другой команды игры в «казаков-разбойников».

«Не зря руку задержал, когда сдавал дежурному свой табельный макарыч, – подумал Капустин. – Хотя, а может быть и к лучшему – без него мозги быстрее крутятся…»

– А когда не дают, что делаешь? – с каким-то тайным подвохом, сверля глазами, продолжал спрашивать тот, с усиками и в костюме.

Вместо ответа Капустин кивнул на его часы.

– Котлы у вас, гражданин начальник, шикарнейшие. Мне на такие целый год унитазы чинить. Каким-нибудь директором работаете?..

«А гулянка эта тут неспроста, – по ходу разговора продолжал размышлять Капустин. – Питьё богатое… смех какой-то нервный, спешат, на часы вон поглядывают. Или эти рябчики что-то уже натворили, или к чему-то готовятся… Что там, в ориентировках за последние сутки?.. Ба-а, мамочка моя бедная, а не эти ли орлы инкассаторов тряханули со стрельбой…»

– Хося! – закричал призывно лобастый. – Хозяин, иди к нам! Ты что там, опять чёртика в духовке увидел?

«Хося-Хозяин». В памяти, как будто нажали нужную кнопку, и перед глазами Капустина всплыла чернявая измождённая физиономия на фоне зарешёченного окна капэзэ.

«Хося-Хозяин, как же я тебя сразу не признал. Больше года, наверное, не встречались… Вот и вспомнил, но уходить, пожалуй, рановато».

Хося вошёл походкой лунатика, взял со стола бутылку пива и сел у балконной двери на корточки.

– Всё нормально, – сказал он, уставившись глазами в пол. – Я сегодня в норме.

Капустин заметил, что Хося искоса рассматривает его: вероятно тоже вспоминает-тужится. А, возможно, уже и вспомнил, и делает какие-то выгодные для себя выводы. Два Хосиных приятеля, энергично жуя, шарили вилками по банкам и тарелкам с закуской. Девушки грызли шоколад. Несколько минут длилась тишина.

– Ангел пролетел, – грустно объявила Ася. – Когда внезапно наступает тишина, говорят, что ангел пролетел.

– Откуда тут ангелам-то взяться, – с кривой ухмылкой сказала Галя. – Если бес какой-нибудь – ещё понятно. А то – ангел.

– Это сейчас мент сдох, – хмыкнул со своего места Хося.

Чтобы и дальше не хлебать коньяк и не вызывать своим молчанием вроде бы затухших подозрений, Капустин принялся «в стиле шланга» рассказывать о своих похождениях в роли сантехника. Нарочно путаясь в словах и сам давясь от смеха.

Галя смотрела на Капустина, как на придурка, Аля чуть-чуть хихикала.

– Схожу-ка я до витру. Как говорили в моём детстве, – вяло потянувшись, сказал Капустин и направился к коридору.

Он прошёл в туалет, закрылся на хлипкую щеколду и, весело насвистывая, закурил промокшую сигарету. «Подходящее место для шахматного короля в цейтноте», – с внутренней усмешкой подумал Капустин. Он осмотрел свои карманы: удостоверение, авторучка, записная книжка, электробритва, бумажник с последней зарплатой. «А что если Хося уже проводит эксклюзивное интервью перед своими квартирантами о своём знакомстве с сантехником из уголовного розыска?.. Да, в кино, конечно, подобного рода истории заканчиваются хэппи-эндами. Почему-то фильмы с печальным исходом не снимают, как будто в жизни так не бывает».

Капустин осмотрелся вокруг, привстал на кромку унитаза, засучив мокрый рукав, сунул в вентиляционную отдушину удостоверение и записную книжку. «Теперь осталось только написать завещание… Если эти ребятки сотворили что-то особо дерзкое, тяжкое, очень мало шансов, что они не будут рисковать и дальше. Скрывая одно преступление, в страхе преследования совершаются ещё более тяжкие деяния – не одному мне это известно. Ох, ты, – Капустин от стрельнувшей в голове мысли перестал насвистывать, – а не они ли на инкассаторском разбое наследили? Не их ли в данный момент отрабатывают по всему городу в режиме «супертревоги?.. Ну, этим терять нечего, если это они и есть», – напряжённо решил Капустин. Он кинул окурок и стукнул кулаком по ручке спуска воды.

– Эй ты, сантехник! – прикрывая дверь, услышал Капустин развязный голос Хоси.

Хося сидел на кухне за столом, тянул из бутылки пиво, покуривая самодельную цигарку.

– Ты держишься так, будто в твоих руках моя жизнь, – серьёзно, уже без маски, сказал Капустин. Он присел на табуретку напротив Хоси, положил руки на стол. – Рассказал, поди, корешам своим о нашем знакомстве?

Хося пустил в потолок струю дыма.

– Предположим, что так, гражданин начальник. А-а? Завели тебя девочки на огонёк?

Капустин равнодушно хмыкнул:

– Совсем обкурился свей дури и не понимаешь элементарных вещей. Я здесь не случайно, глупышка. Неужели не ясно?

Наглое выражение на чахлом Хосином лице сменилось чуть заметным замешательством. Он поставил бутылку, напряжённо спросил:

– Брать приехали? Брешешь… Для чего же тогда весь маскарад?

– Сколько раз повторять: не моё, а твоё дело – отвечать на вопросы… Помнишь Колю Телескопа? С его антикварным барахлишком? Ну? – зловеще заулыбался Капустин. – Почему ты на свободе гуляешь, а не торчишь на нарах за соучастие? Телескоп, наверное, сейчас на своей шконке ножичек на тебя точит. Вот вы на зоне повстречаетесь…

Прислушавшись к голосам из большой комнаты, Хося зашептал, заметно нервничая:

– Ну, ясно, ясно. Я тут не приделах. Живу тихо, иногда бывшие дружки заходят. Не откажешь же им в гостеприимстве. А сам – не-е, завязал, значит, завязал.

– Допустим, что так, – согласно кивнул Капустин. – Вроде бы ты жил где-то в пригороде. Откуда эта квартира?

– Обменял, – буркнул Хося.

– Как всё просто, – Капустин покрутил головой. – На какие шиши и каким образом у тебя такие маклерские таланты проявились. Это, во-первых. А во-вторых, – продолжил резким голосом Капустин и перешёл на шёпот, – если я сейчас намекну твоим гостям, как ты весьма эффективно поработал за команду угрозыска… Сам понимаешь, будут чикать тебя ножичком прямо на моих глазах… Не хотел, Хося, я тебя пугать. Но ты своим настырным поведением вынуждаешь…

– Понятно, понятно, – перебил Хося тоже шепотом. – Пошутил я. Ничего я им не сообщал о вас.

«Хороши шуточки», – подумал Капустин, поводя лопатками с прилипшей к ним мокрой рубашкой, точно хотел проверить, не приставлена ли к его спине финка.

– Кто они?

– Тот, в костюме фирмовом, ого, в законе вор. А в чёрной рубашке, с большой башкой, Витька – из бывших щипачей. Но слаб сделался на руку и теперь у кого-нибудь в пристяжных.

– Девчонки – из блатных?

– Галька, зовут Карий Глаз. Сидела за убийство мужа. Сама в дела не влазит, но в помощниках по мелочи. Алька – просто молодая дурочка, ищет благородного рыцаря, но спит с каждым встречным.

– И что они обмывают? – стараясь не выдать интереса, спросил Капустин.

– А вы разве не…

– Тихо, тихо. Я тебя спрашиваю, что тебе известно?

– Ну, да, – Хося нахохлился, как зимний воробей, затушил окурок в блюдце-пепельнице. – Сработали какой-то крупняк. Мне неизвестно. Видел, деньги считали… Много пачек. В двух зелёных брезентовых мешках с застёжками.

– Так вот, – подумав с секунду, со вздохом произнёс Капустин. – Влип ты, дурилка. Твои гости инкассаторов хлопнули. Пять трупов… Ты, случайно, не соучастник?

– Н-нет, – Хося обомлело замотал головой. – Я же говорю, не в курсах совсем… Чо-о, стрельба будет? Спецназ за дверью?.. Так за такие же дела… – Хося обхватил свой череп руками.

– Ну, возможно, и постреляют немного… Я тебе свой бронежилет отдам, когда начнётся. У них что из арсенала имеется? Кстати.

– В портфеле ихнем видел волыну из охотничьего ружья, – торопливо протараторил Хося, – И у Витьки, кажись, какая-то пушка за ремнём сзади… А как же вы, гражданин начальник, сами без бронежилета останетесь?

– Я увернусь, – спокойно ответил Капустин.

Хося, изумлённый таким ответом, вытаращил свои выпуклые глаза, а Капустин спросил без паузы:

– Куда они спешат?

– Н-не знаю, – завилял Хося, но Капустин пристукнул по столу ладонью и Хося скороговоркой прошептал. – Рвать сегодня вечером хотят. За ними должна приехать машина…

– А где ещё двое из их шайки? – с тактической хитростью осведомился Капустин. – Тоже скажешь, что не в курсе?

– Был с ними молодой парень… по имени Серёжа. Но где сейчас – совсем не знаю. Третий ихний, Васька Клоп, должен пригнать грузовик с каким-нибудь барахлом в кузове, который бы шёл на междугородку. Они, – Хося показал на стенку, – хотят в нём закопаться… Но это самое, товарищ капитан, они со мной своими планами не делились. Это, в общем – личная смекалка. Они за конченого наркошку меня принимают, считают, что я совсем ничего не всасываю… Клянусь чем угодно, я совершенно в стороне, товарищ капитан…

– Ясненько, – заулыбался Капустин, поднимаясь с табуретки. – Ты, между прочим, на улицу не собираешься?

– Это вы меня спасти хотите, товарищ капитан, гражданин начальник? – Хося уже благодарно выпучил свои глаза. – Но они меня второй день из квартиры не выпускают. Даже за спиртным не гоняли. Девчонок ждали. Я себя чувствую заложником в руках бандитов, гражданин начальник… Стрелять точно будут?

– Ну, немного постреляем. Как же без этого. А ты сиди на кухне и не высовывайся.

 

Засунув руки глубоко в карманы мокрого пиджака, Капустин шаткой походкой пошёл по коридору.

За столом, видимо, уже немало выпили, глуша алкоголем нервный мандраж. На полу валялись порожние бутылки, сизый дым повис над столом и не хотел улетучиваться в открытую балконную дверь. Лобастый мужик в чёрной рубашке, которого Хося обозначил как бывшего карманника Витьку, что-то громко рассказывал, отчего Аля заливалась смехом, как припадочная особа, но остальные напряжённо молчали.

– Пей, капитан. Где ты бродишь? – раздражённо окликнул Капустина тот, который «законник». Он уже сидел без пиджака, в расстёгнутой жилетке, с обострившимся чертами лица. – Пей!.. Тебя, что ли, поносом прошибло?.. А мы тут подумали в твоём отсутствии, что согласны принять тебя в свою компанию. Так сказать, в подтанцовку гастролирующих эстрадных звёзд… Пей! И пожелай нам удачи в дальнейших гастролях.

Капустин громко хихикнул. Но не услышанным словам, а своим мыслям: вот и меня в заложники приспособили. Он присел на диван подальше от стола и отрицательно помотал головой, когда ему протянули стакан с коньяком. Попросил «простенькой, беленькой – а то от коньяка живот крутит».

– Наливай сам, – сказала Галя. – Не в ресторане.

– Полный наливай, – скомандовал лобастый. – Водка как раз от поносов помогает.

«Так-то надёжней, – удовлетворённо отметил Капустин, – а то неизвестно, какой гадости они мне в стакан сыпанули». Он обхватил стакан ладонью, набулькал в него из бутылки, изображая, будто почти полный, и выпил долгим глотком. Выдохнул громко и замотал головой. Придвинул к себе тарелку с толсто нарезанной колбасой.

– Ещё наливай и пей, – опять раздражённо и даже зло скомандовал «законник». – Догоняй нас.

Прожевывая колбасу, Капустин согласно кивнул:

– Сейчас, перекурю малость – и догоню.

Он не спеша, разминая сигарету в пальцах, вышел на балкон. Несколько раз втянул в себя свежий, пахнущий дождём воздух. Посмотрел на соседние балконы, заглянул вниз. Где-то рядом, в двух кварталах отсюда, светился вечерними огнями его дом, до которого он всё никак не доберётся. А, может, и не доберётся никогда. Живым. Улицы были малолюдны, с неба продолжал моросить мелкий дождик.

Чтобы перескочить на другой балкон, нечего было и думать, вниз без подручных средств – тоже не спуститься. За спиной пьяными голосами переругивалась Галя с Алей. Капустин опустился на валявшийся под ногами пластмассовый ящик для стеклотары. Достал из кармана сигаретную пачку и авторучку. Вынул из пачки последнюю подмокшую сигарету.

«Друг, нашедший эту записку! Очень прошу по чрезвычайному делу срочно позвони…»

Капустин уже заполнил меленькими буквочками одну сторону пачки. На другой стороне написал телефон дежурной части своего райотдела. Дальше: «Капитан Капустин в опасности, банда здесь. Район сообщит звонивший, многоэтажка, магазин мебель, первый подъезд, седьмой этаж, квартира справа». Это всё, что уместилось на четырёх гранях измятой, подмоченной сигаретной упаковки. Капустин достал из кармана бумажник из белой натуральной кожи – подарок жены к его тридцатилетию. Запихал в бумажник сигаретную пачку. И, прицелившись, кинул пачку вниз на тротуар. Бумажник шлёпнулся рядом с бордюром и под светом фонаря отчётливо белел на мокром асфальте.

– Капитан! Где ты там!.. Идём, выпьем! – донеслось из комнаты.

– Александр Сергеевич! – запищала Аля. – Иди, скорей… Меня тут обижают!..

Капустин вошёл в комнату, почему-то удовлетворённо потирая руки. На одном из диванов, пыхтя и смеясь, лобастый боролся с сопротивляющейся Алей, задирая ей юбку. Второй мужик, который в костюме, чью кличку Хося даже побоялся назвать, сидел в позе угрюмого мыслителя. Галя молча прибиралась на столе.

– Саша, Сашок, выручай! Насилуют! – игриво, но с привычной плаксивостью захныкала Аля.

Вздохнув, Капустин беспомощно развёл руками. И в это время в дверь квартиры постучали тремя длинными стуками. Все вздрогнули и замерли в ожидательной позе. Лобастый тут же отпустил пищащую Алю и крикнул приглушённым голосом:

– Хося, открывай! – И сам потянулся к стоявшему у его ног пухлому портфелю, медленным движением вытащил из портфеля обрез охотничьего ружья. – Хося! Уснул там?.. Галька, толкни его там на кухне!

Галя быстрыми шагами наведалась в кухню, вернулась и сказала:

– В отрубе он на полу валяется.

«Законник» вытащил из кармана валявшегося рядом своего пиджака никелированный пистолетик неизвестной Капустину модели. Скомандовал Але:

– А ну иди, дурочка, открой дверь… Только медленно и спиной к нам. Ну!..

Капустин, изображая безразличный вид, подтащил к себе стул и сел на него верхом рядом с балконной дверью. Когда в коридоре открылась дверь, Капустин заметил своим напряжённым взглядом, обострившимся в этот момент до нескольких лишних диоптрий, что у мужиков в комнате постепенно ослабли лицевые мышцы, и они непроизвольно вздохнули с облегчением. Из коридора послышались привычно обиженные писки Али и мужской хрипловатый голос с игривыми интонациями.

– Ну-у! – крикнул в коридор лобастый Витька. – Клоп, не тяни душу!.. Как дела?

– Нормалёк, – ответил лохматый парень лет около двадцати пяти, входя в комнату. – Фура из Казахстана ждёт за углом. У неё в кузове мебельные гарнитуры: я посмотрел – очень удобно будет заховаться. Водила – деньги любит. Думаю, всё будет нормалёк… – И он осёкся, обратив вопросительный взгляд на Капустина. – А это что за пассажир, Палыч? – спросил он у «законника».

– А это просто пассажир, успокойся, Клоп. В наших долях не состоит… И сейчас мы будем прощаться, – названный «Палычем» повертел в пальцах свой пистолетик, как бы раздумывая, и сунул его в карман брюк. – Ну, давайте на посошок, ребятишки, и будем отчаливать.

Галя с Алей с погрустневшими лицами засуетились у столика, обновляя закуски. Лобастый нагнулся, доставая из-под стола бутылки с коньяком и водкой. И Капустин цепко обратил своё внимание на мелькнувший засунутый сзади за ремень джинсов потёртый с виду тэтэшник. Первой, мелькнувшей у Капустина мыслью, было выхватить этот ТТ и возопить традиционное киношное: «Ни с места! Руки вверх! Ваша карта бита…». Но потом он сам ухмыльнулся этой своей дурацкой мысли. «А если там нет патронов… Недаром же лобастый вытаскивал обрез… Вот тогда, действительно, мясо с его костей срезали бы с упоением…»

Капустин дождался, когда вся компания выпила молча «на посошок», даже не пригласив его самого. Сделал глубокий вдох, точно собираясь нырять в глубину. И сказал небрежным, но твёрдым тоном:

– А Серёжку уже закопали? Чтобы в долю не лез? Или след путаете?

В наступившей тишине звякнула выпавшая из рук Гали вилка. Лобастый Витька вопросительно посмотрел на Галю и Алю. У Клопа широко отвисла челюсть. А Палыч медленным движением потянулся в карман брюк.

– Ты что-то знаешь, парень? – спросил с ухмылкой Палыч и многозначительно закрутил в пальцах свой блестящий, как ёлочная игрушка, пистолетик.

– Я знаю всё, – жёстко ответил Капустин. – И позвольте представиться: капитан уголовного розыска Капустин Александр Сергеевич. Прошу обращаться по имени-отчеству, или – гражданин начальник. Для дам можно – просто Саша. Им не угрожает суд и суровый приговор…

– Клоп, пику… – тихо выговорил Палыч.

Но Клоп не шевельнулся, продолжая стоять с отвисшей челюстью. Не останавливая своей наставительной речи, словно факир, играющий на дудочке перед коброй, Капустин старался держать в поле зрения все движения бандитов – и вдруг он прервал свою чарующую говорильню, резко вскочил со стула и швырнул стул под ноги кинувшегося в прыжке Витьку. Тот споткнулся, всей массой грохнулся на пол, чуть не повалив столик. Капустин отступил два шага к балконной двери, выхватил из кармана пиджака футляр с электробритвой, сжал его, как кирпич. Упавшая на диван Аля свернулась в клубок и тихо, по-щенячьи, видно имея по этому делу опыт, стала попискивать. Поднимаясь с пола, Витька, нагнув низко лобастую голову, громко зашипел:

– Кого приволокли, ду-у-ры-ы…

– Не дёргаться, – сдерживая учащённое дыхание, спокойным голосом произнёс Капустин. – Девочки сами по себе. Я – сам по себе. Просто с этого и началась операция…

Капустин приложил к своему уху электробритву и наклонил голову в сторону открытой балконной двери – «чтобы лучше был сигнал».

– Уоки-токи… Уоки-токи… Я на связи… – Прислушавшись к ответу из электробритвы, Капустин кивнул. – Да, да, можно начинать. И контролируйте грузовик.

После разговора по «рации» лица у лихих ребят отупело осунулись, будто ребята получили по уколу аминазина. Лишь «законник», судя по выражению физиономии, скрежеща зубами, о чём-то усиленно размышлял. Капустин предложил добрым голосом, чтобы «дамы прошли на кухню, дабы не оказаться на линии выстрела». И сам подумал, что лишний объект наблюдения мешает концентрации внимания.

– Ну, вы, ей-богу, как страусы, – голосом строгой учительницы сказал затем Капустин мужской части бандитской компании. – За вами слежка уже вторые сутки, а вы тут закрылись в квартирке и думаете, что вас никто не видит…

– Ох, на пушку берёшь, ментяра поганый, – хмыкнул Палыч. – Мы чисто сработали, и тихо ушли. Наших следов никто вынюхать не мог. Брешешь, падла…

Мозги Капустина запульсировали в ускоренном режиме и на повышенных оборотах. Уходя от конкретики, Капустин уже в агрессивном и тоже злом тоне сказал Палычу:

– Ты-то с своими четырьмя судимостями и ещё не врубился, как менты такие операции разрабатывают… Эх, глупышка…

– Тремя, – ухмыльнулся «законник». – Информация у тебя неточная, сантехник. На фуфу берёшь?

– Я имею в виду и эту судимость. За этот разбой, – быстро среагировал Капустин. – Спокойно, спокойно, не надо активных действий… – предупредил Капустин, заметив шевеление в «коллективе». – Я вам сейчас кое-что объясню из научно-технических достижений последнего времени… – Капустин усиленно думал: чтобы такое припомнить из «последних достижений». – Ладно, кое-что расскажу из оперативных применений… Вам всё равно долго ещё этими знаниями не воспользоваться. Сроки у вас будут огромные… Вы такие ребята дремучие, газет не читаете, телик не смотрите, радио не слушаете…

– Короче, начальник, – оживился Клоп и попытался встать с дивана.

– Сидеть! На место! – как собаке скомандовал Капустин и, переложив «рацию» в левую руку, правую запустил в левую подмышку. – В последнее время в связи с участившимися ограблениями банковских инкассаторов… стали применять такую хитрость… В ткань инкассаторских мешков стали вшивать специальную полоску металлизированную. А это – и есть спутниковый маячок. Вот! – торжественно и с облегчением закончил Капустин.

Лобастый Витька скрипнул пружинами дивана, громко вздохнул и обхватил свой мощный череп руками. В тишине с гулким стуком разбивались об пол капли коньяка из опрокинутой на столе бутылки. С улицы доносилось треньканье далеко трамвая.

«Ну и сколько я ещё смогу дудеть в дудку факира, – подумал Капустин, продолжая свою «оперу» из машинально приходящих в голову сюжетов. И одновременно с придумыванием сюжетов мозг Капустина пульсировал в эфир, точно корабль, тонущий в пучине, сигналы «спасите наши души». – Если хороший человек, нашедший записку, уже сообщил в райотдел… То Семён Савельич уже собирает опергруппу… На дорогу им минут десять-пятнадцать… В это время надо чем-то занять своих разбойников. Хоть кроссворды с ними решай… А если бумажник с запиской подобрал какой-нибудь мажор с наушниками в ушах. Покрутил бумажник равнодушно и выкинул в урну… Или какой-нибудь ханыга – вытащил деньги и пошёл в радости бухать… Эх, люди… За вас же жизнь свою кладу…»

– Эй, там, на кухне! – крикнул Капустин. – Будьте добры, дамы, пошукайте там какой-нибудь бумаги, пригодной для письменных заданий!

Услышав резкий ответ Гали, Капустин невозмутимо сказал:

– Нет, так нет, – и как дрессировщик тигров, не выпуская из поля зрения своих хищников, подошёл к стене комнаты, сорвал две большие журнальные иллюстрации с голыми девицами. Одну сунул Клопу, другую – Витьке-карманнику, сказал: – Домашнее задание под названием «явка с повинной». Во-первых, сами знаете, учтётся судом. Во-вторых, скоротаете время и отвлечётесь от нехороших мыслей… – Капустин кинул на диван свою авторучку. – Ну, давайте, на скорость. Кто лучше владеет русским языком…

– Много слов говоришь, начальник, – криво улыбнулся Палыч и пошевелился, будто разминая затёкшие члены.

– А тебе, Палыч, зная твою воровскую масть, я этого не предлагаю. Ты же – в глухом отказе. Правильно понимаю?

«Законник» хмыкнул и обвёл прищуренным взглядом свою братву. Сказал намеренно с явным презрением:

– Ну и чо кислуху на хари напустили? Мент вам кино показывает…

– Палыч, – с горьким упрёком, печально кивая лобастой головой, проговорил Витька-карманник. – Эх, Палыч, куда втянул? А говорил, всё просчитал… Куда я влез, горемычный? Фартовой жизнюхи захотел…

– А это тебе не кошельки по карманам щупать, – прошипел Палыч. – На скачок согласился, сам понимал – какой риск…

И Клоп плаксивым голоском тоже выразил какой-то упрёк Палычу. И Капустин не сразу врубился – к чему пошли такие кающиеся разговоры. Понял в секунду, когда «законник», резко крикнув: «Хоп!», вскочил с табуретки – а за ним мигом, следом и Клоп с Витькой. У Палыча в ладони, щёлкнув, блеснуло узкое лезвие «выкидушки».

Уворачиваясь от ножа, Капустин отвёл левое плечо назад, а правым кулаком нанёс встречный удар вырвавшемуся вперёд Палычу. Целясь в нос, в самую «пипочку». После такого удара нападающий быстро отключается и долго потом «включается». Но Капустин промахнулся – и попал не в нос, а в лоб «законника». Его туловище опрокинулось назад, сбив с ритма атаки и других атакующих. Рухнул столик, обрушив весь натюрморт закусок на пол.

Капустин закричал «застрелю, сволочи!», схватился за левую подмышку. Как присмиревшие тигры, с вялой неохотой Клоп и Витька вернулись на свои места, а Палыч, по-собачьи, крутя головой, сидел на полу среди рассыпавшейся закуски.

– Выняй свои пушки! – грозно закричал Капустин, и зашебуршил своей рукой в подмышечном пространстве. – Рукоятками вперёд. Кидай на пол ко мне…Медленно! – И сам сделал шаг к Палычу, вывернул ему правую руку и залез в карман его брюк. Вытащил блестящий дамский браунинг. – Витя! Твою музейную дур-ру, быстро!...

Витька со смурным видом покорно вытащил из-за спины тэтэшник и кинул на пол к ногам Капустина. Нагнувшись за ним, Капустин, обомлело увидел на полу и свою «рацию». Он сунул с явной небрежностью электробритву в карман пиджака, а из Витькиного «ТТ» выщелкнул обойму. Обоймы в рукоятке «ТТ» вовсе не было. Капустин швырнул тэтэшник, как простую железяку, подальше в угол комнаты, а сам отодвинулся ближе к балконной двери. Мелькнула мысль: в крайнем случае выскочу на балкон и буду вопить «караул, убивают!». Повертев в руках браунинг, Капустин и в нём проверил патроны: патронов обнаружилось всего две штуки.

– Ну и что, сантехник, убедился? – опять с язвительным прищуром спросил Палыч. – А рация твоя на батарейках или от сети работает? А что же ты свой конвой не вызываешь?

Капустин сам усмехнулся в ответ, покачав головой:

– Конвой уже давно на месте – не трепыхайтесь. Не советую. Сами понимаете, что только отяготите свои срока. Вам и так по-старому вышак светил бы, но отменили вышку наши слуги народа. О чём я очень сожалею… А так бы сам стрелял вас, такую мразь, при попытке к бегству. И рука бы не дрогнула. И без всяких процедурных заморочек. Бабах прямо в лоб, а потом – предупредительный в воздух… – Капустин в осознании последней минуты своей жизни с отчаянием утопающего, хватающегося за соломинку, завёл опять «мелодию факира», наблюдая без эмоций, как Палыч поднял с пола кухонный нож кустарного изготовления и пробует ногтём его лезвие, точно мясник перед разделкой свиной туши. – Но и вам теперь есть свобода выбора. Либо двадцаточка на обычном строгом режиме, либо пожизненно в позе ласточки по спецрежиму… Ох, ребятишки, пришлось мне побывать по служебным делам на крытке с названием «Чёрный дельфин». Ох, скажу вам, там контингент сам своей смерти желает. Но за ними так присматривают, как за грудничками недоношенными… Так что советую вам пораскинуть мозгами и не усугублять свою вину…

Он замолчал, переводя дыхание, и смотрел обречённо, как медленно поднимается, будто в замедленных кадрах, с насупленными лицами эта разбойничья блатата.

Капустин со вздохом сожаления посмотрел на свой правый кулак, уже опухший от удара по лбу законника и покрывшийся синевой грозовой тучи. И как грозовая туча, медленно приблизилась вся троица, окружила и по сигналу Палыча «хоп» кинулась одновременно. Без мужицкой драки, а по-пацански, куча-мала, повалили Капустина, зашарили по карманам, залезли за пазуху, тянули за ремень кобуры.

– Не надо ментяру резать! – просяще крикнул Витька-карманник. – А то, если что и до приговора не доживём…

Чей-то насмешливый голос ответил: «Это точно», – и Капустин почувствовал, как сразу ослабла хватка шести рук. Он поднял голову и увидел заполнивших комнату омоновцев в касках, а среди них – своего непосредственного начальника майора Шевелёва в штатском костюме «для торжественных случаев». Капустин сконфуженно хмыкнул, поднялся с пола и, стряхнув с ладоней впившиеся осколки, протянул майору руку.

– Я, значит, пришёл к тебе в гости, чтобы поздравить тебя с удачным завершением одного дела. Сижу-сижу, жду-жду, ругаем тебя с твоей женой за твою задержку. А ты, оказывается, тут в одиночку уже другое дело довершаешь. Да к тому же на чужой территории. И искали же мы этот… седьмой этаж, квартира справа… Давай, Сашок, давай Александр Сергеевич, объясни ребятам вкратце суть дела, кто есть кто… И поехали под моим конвоем до дому, до хаты, как ты любишь говорить… В конце концов.

 

Утром, проснувшись, Капустин почувствовал себя, как после тяжёлой болезни. Ломило всё тело, ныла распухшая до локтя правая рука. Он вышел на кухню, увидел пришпиленную к холодильнику записку жены: «Еда внутри. Много не пей. Это твой начальничек «лекарство от стресса» притащил с утра. У тебя отпуск на три дня. Целую. Маша».

На кухонном столике, сверкая золотистыми этикетками, точно генералы на параде, стояли две бутылки экспортной водки. Капустин достал из шкафчика гранёный стакан и включил радио. Налил полстакана, из радио донёсся хриплый басок Высоцкого:

– Ох, где был я вчера. Не пойму – хоть убей… Только помню, что стены с обоями…

«А я помню, – с комком в горле сказал сам себе Капустин. – Седьмой этаж… квартира справа… – Ха-а, – выдохнул он, поднося стакан к губам. – За того, кто позвонил…»

 

© Евгений Жироухов, текст, 2018

© Книжный ларёк, публикация, 2020