Игорь Вайсман. Рука Бога

РУКА БОГА

 

Эта история не про то, как Марадона забил англичанам гол рукой на чемпионате мира, а потом во всеуслышание заявил, что то была рука Бога. Слова, произнесенные знаменитыми людьми, какую бы чушь они не сказали, моментально приклеиваются к ним, их подхватывает и тиражирует пресса. Они навсегда входят в историческую хронику. Вот и вышло, что словосочетание «рука Бога» ассоциируется в массовой памяти с тем злополучным голом.

А вот мне раз в жизни довелось в самом деле почувствовать руку, может не самого Бога, но определенно какой-то потусторонней сущности, явно нематериальной и могучей. К футболу это не имело никакого отношения.

Я только демобилизовался из армии и как-то вечером поехал в Черниковку к своему давнему приятелю Гоше, с которым по понятной причине не виделся больше двух лет. Был конец ноября, зима полностью вступила в свои права, хотя было не холодно и безветренно. И темно, как всегда бывает в наших краях в это время года. С неба медленно падали крупные редкие снежинки, переливаясь всеми цветами радуги в свете уличных фонарей, и на душе у меня было так замечательно, как, наверное, только и бывает с молодым человеком, вернувшимся домой после армейской службы.

Едва войдя во двор, я сразу увидел своего товарища, гулявшего с маленькой дочкой.

– А вот и Гоша! – громко и театрально произнес я, совершенно не предполагая, что всего через несколько секунд забуду о всякой театральности и мне будет совсем не до шуток. Если бы я только знал, какую ловушку устроит мне здесь судьба, ни за что бы не поехал, избегал бы этого двора всеми возможными способами.

– О-о! Витек! Что, с дембелем?

– А как же! А твоя, смотрю, растет?

– Куда ж нам деваться! Три с половиной уже! Да, познакомься, это Наташа.

Только тут я заметил, что в пяти шагах от приятеля стоит высокая стройная красавица, также гулявшая с ребенком примерно того же возраста. Он копался совком в сугробе, поэтому она и оказалась чуть в стороне. Но как только Гоша представил меня, девушка приблизилась и оказалась вся в свете уличного фонаря, в хороводе падающих снежинок.

– Это Витек, – отрекомендовал меня мой друг.

Его слова прозвучали словно с того света. Я вдруг абсолютно четко осознал, что с этого мгновения себе уже не принадлежу. Со мной произошло то, что психологи именуют «состоянием измененного сознания». В просторечье же называют любовью с первого взгляда.

С того злополучного вечера я зачастил к Гоше, как никогда ранее. При том, что жил в противоположной части города – у телецентра. Да и не всех своих друзей успел навестить после демобилизации. Каждый раз я приезжал именно в то время, когда мой приятель и Наташа гуляли со своими детьми. Я все время пытался острить, рассказывал смешные истории и всячески старался привлечь к себе ее внимание. Но было заметно, что никакого интереса я у нее не вызываю.

Как-то мы проводили ее до подъезда, и Гоша предложил купить пива и посидеть у нашего общего знакомого по кличке Буян, который жил один в этом же доме. Разговор пошел на обычные мужские темы, но мне не терпелось узнать как можно больше о Наташе. Видимо в своем желании я чересчур увлекся и перестал себя контролировать, потому что приятелей это стало раздражать.

– Да ты что, втрескался в нее, что ли? – воскликнул Гоша.

– Ну и дембеля пошли! Какое падение нравов! – прокомментировал его друг.

– А вот у Буяна с ней кое-что было. Так ведь, Буян?

– С кем, с Наташкой-то? Было, а почему б не быть?

Во мне все словно оборвалось.

– Что было?.. – спросил я каким-то чужим голосом.

– Что, что? То самое и было! Если хочешь, могу рассказать подробности.

Я промолчал и попытался взять себя в руки, вспомнив известную черту многих мужчин хвастаться своими подвигами по части любовных похождений, которых на самом деле и в помине не было. Впрочем, друзья, скорее всего, просто решили надо мной посмеяться.

И все же из нашего разговора я кое-что узнал. После внезапной смерти отца, Наташа рано и очень неудачно вышла замуж. Два года терпела грубость мужа, а потом развелась. Мне стала известна и ее фамилия.

Я продолжил свои визиты к черниковским друзьям. Но они поняли, что вся причина моей внезапной горячей дружбы – в интересе к Наташе. Охлаждение ко мне стало очень заметно. Иногда приходилось выслушивать и откровенные упреки:

– Ну что ты за мужик? Тебе что, четырнадцать лет? Сопли распустил! Пушкина надо читать! Он как говорил: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Таким поведением ты только отталкиваешь ее.

Стало ясно, что надо найти какой-то другой способ видеться с желанной красавицей. Решение пришло довольно скоро. «Она ведь наверняка водит сынишку в садик, – рассудил я. – Вот там я ее и подкараулю».

Выяснилось, что в ее районе всего два садика. Два дня я продежурил возле одного из них, предварительно узнав, во сколько родители забирают детей. Безрезультатно. Отыскал второй, и с первого раза мне сопутствовала удача.

– Привет! А ты откуда? – спросила Наташа.

– Да у меня в этом доме друг живет, – сообщил я заготовленную версию.

– А-а! Все по друзьям ходим?

– Да, два года не виделись. Можно я тебя провожу?

– Можно.

Держа ребенка за руку, она пошла через заснеженные дворы, сокращая, таким образом, путь. В одном месте, возле сугроба, она поскользнулась и начала падать. Но я, с неожиданной для самого себя прытью, молниеносным движением поймал ее, не дав упасть. Несмотря на шубу, я ощутил такую тонкую и гибкую талию, какой никогда в жизни не держал в руках.

– Ой, спасибо тебе! – воскликнула красавица.

Меня же только что совершенное открытие повергло в сладкий дурман. Каждое новое Наташино достоинство еще больше распаляло мое сознание, погружая в пучину любовного безумия.

Я стал повторять свои «случайные» встречи, меняя точки дислокации на ее маршруте, чтобы отвести подозрения. Но девушка, похоже, все поняла, только вида не подавала.

Наверное, мне следовало форсировать события, но смущало ее равнодушие к моей персоне. Оно было написано на ее лице. Разговаривая со мной, она нередко смотрела куда-то в сторону и, казалось, вообще не слушала, думая о чем-то своем.

Потом ее сын заболел. Об этом я узнал в детском саду, после того, как три дня продежурил вхолостую. Тогда я стал торчать в ближайшем от ее дома продовольственном магазине и аптеке. И однажды встретил ее.

– Это опять ты? – бросила она, нисколько не удивившись.

– Да вот, зашел сок попить.

– Сок попить? Ну-ну!

– Можно тебя проводить?

– Нет, извини, я очень тороплюсь.

Приближалось 8-е марта, и я решил, что вот он – мой шанс показать, как я ее ценю и обожаю. Купив у спекулянтов очень дорогие и редкие в то время у нас духи «Шанель № 5» и огромный букет роз, утром праздничного дня я расположился в подъезде ее дома, решив действовать наверняка.

Простоял до обеда – нет Наташи. Две женщины поинтересовались, к кому я пришел. Но я постеснялся сказать правду. Простоял до вечера – начинало смеркаться. Поняв, что мой визит может закончиться ничем, я сам стал спрашивать жильцов, в какой квартире живет моя красавица. Оказалось, на последнем этаже.

Я поднялся наверх и с бьющимся сердцем позвонил в дверь. Открыла женщина лет пятидесяти. Некоторые черты ее лица выдавали в ней мать моей возлюбленной.

– Здравствуйте! С праздником вас! – как можно вежливее сказал я. – Можно увидеть Наташу?

– Спасибо! А вы кто будете?

– Меня зовут Виктор. Я ее знакомый.

– Виктор? Она мне ничего о вас не рассказывала. Наташи дома нет, она уехала на праздник.

– А-а-а… можно передать для нее подарок? – промямлил я, совершенно не готовый к такому повороту событий.

– Подарок?.. От вас?..

– Цветы пропадут, понимаете!..

– Понимаю. Что ж, оставьте… Значит, Виктор говорите?..

– Да, Виктор. Спасибо вам огромное! До свидания!

Я ушел в полном смятении. Хорошо еще, что предварительно догадался засунуть коробочку с духами в букет, иначе трудно представить, чем бы все закончилось. Но куда она могла уехать? Да еще без ребенка – я отчетливо слышал его лепет за спиной бабушки, пока разговаривал с ней. Остро, как никогда, я ощутил, как муки ревности сдавили мне горло.

Не зная, что предпринять, я зашел к Буяну. И, едва переступив порог, внимательно осмотрел пол. Женских сапог не было. Хозяин, похоже, сидел дома один.

– Ты что это, привалил в женский день? Наташку, что ли, поздравлял?

– Да нет. Шел мимо, дай думаю, проведаю. Как дела-то, все в порядке? А Гоша чем занимается?

– Гоша дома, поздравляет своих женщин. Может, за пивом сгоняешь?

– Нет, извини, я бегу.

– Ну, как знаешь.

Я направился к остановке автобуса с полной сумятицей в голове. Почему до сих пор мне ни разу не приходила элементарная мысль, что у нее кто-то есть? Разве такая красавица может оставаться незамеченной? Теоретически каждый ее выход из дома может заканчиваться появлением очередного поклонника. А я никого вокруг не вижу, кроме Гоши и Буяна.

Сидя в автобусе, я стал напряженно изучать всех прохожих в окне в надежде увидеть Наташу. И тут заметил на скамейке возле Дворца имени Орджоникидзе целующуюся парочку. То ли от наступивших сумерек, то ли от воспаленного воображения, мне показалось, что это она целовалась. На следующей остановке я пулей вылетел из автобуса и, что было сил, побежал назад, к той скамейке. В висках у меня били барабаны, сердце рвалось вон из грудной клетки. На миг мне даже представилась картина, как оно выпрыгивает из меня, и я, пролетев по инерции вперед, падаю замертво, так и не добежав до цели.

Вот она, эта скамейка! И парочка по-прежнему сидит на ней в обнимку. Но, какое счастье! – это оказалась совсем другая девушка.

Впрочем, ощущение невозвратной потери не ушло, поскольку память постоянно возвращала меня к разговору с Наташиной матерью. Я вспоминал ее удивление и интонацию в голосе, и кровь стыла в моих жилах.

По ночам мне стали сниться кошмары, от которых я просыпался и больше не мог сомкнуть глаз. В одном из них Наташа поддалась на мои ухаживания и согласилась выйти за меня замуж. Но по дороге в загс нас нагнал Буян и сказал, что забирает у меня невесту, потому что они уже помолвлены и просто крупно поссорились. «Извини!» – безучастно сказала мне она, взяла Буяна под руку, и оба удалились. В другом сне Наташа сказала мне, что выходит замуж за Гошу. «Но он же женат!» – не понял я. «Ну, что же теперь поделаешь!» – был ответ. «У любви не бывает преград!» – голосом пророка изрек Гоша, подняв указательный палец вверх. В еще одном сне я зашел в зрительный зал, где хор девушек исполнял незнакомую песню, в которой были такие слова: «Ну что ты за мужик такой!» Хористки смотрели на меня с укоризной, а хормейстер, солидная дама в очках, взглянув в мою сторону, погрозила пальцем. Наконец, сам Пушкин, гневно глядя на меня с портрета на стене, произнес: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!»

В первый же день после праздника я выехал по привычному маршруту и направился к детскому садику. И, не дойдя до него, на улице увидел Наташу. Только была она без сына и направлялась совсем в другую сторону. Рядом шел высокий, незнакомый мне парень. Меня они не заметили.

Я остолбенел и почувствовал, как земля будто уходит из-под ног. Возникло ощущение конца и полной, абсолютной безнадежности. Я даже не мог двинуться с места и так и стоял, потеряв счет времени.

Как я тогда доехал до дома и чем занимался, не помню. Уснуть в ту ночь нечего было и пытаться. В голову лезли то одни мысли, то прямо противоположные. Я успокаивал себя: «Может, ничего страшного не произошло? Может, просто встретила знакомого?» Но тут же вспоминал ее отсутствие в праздник и разговор с ее матерью. И в это время на мое сознание черной тучей надвигалось жуткое ощущение несовместимости с жизнью. Опять земля уходила из-под ног и было так ужасно, что хуже, наверное, уже не бывает.

Я лихорадочно искал выход и решил, что если и есть у меня один-единственный шанс, он в том, чтобы при первой же возможности признаться во всем и попросить ее руки. Дальше нельзя откладывать ни одного дня.

Я тщательно обдумал свою речь. «Каждое слово должно иметь вес! – твердил я себе. – Нужно подобрать такие убедительные слова, чтобы ей нечем было возразить». И, казалось, я нашел такие слова. «А если и они не помогут, бухнусь ей в ноги, буду умолять, пока не согласится».

И снова в означенное время я поехал к детскому саду. На этот раз все было как обычно: вот она идет с сыном, одна, без того парня.

– Здравствуй, Наташа! – подошел я к ней, трясясь от волнения.

– Привет! Послушай, Виктор, зачем ты сделал мне такой дорогой подарок? Я прямо не знаю, как им теперь пользоваться! И не представляю, что маме сказать!

Видимо, я плохо знал женскую психологию, потому что даже не предполагал такой реакции. В голове все перепуталось и я стал как-то неуклюже оправдываться, словно нашкодивший школьник.

– Я должна вернуть тебе эти духи! – твердым голосом сказала девушка. – Пожалуйста, забери их.

– Наташа, что ты такое говоришь! Я доставал их для тебя!

– Виктор, спасибо тебе, конечно, но я не могу их от тебя принять.

Может быть, в этот момент и стоило произнести свою припасенную речь, но я так был сбит с толку, что забыл половину слов. Да и страх меня обуял, честно сказать. Знаю, надо признаться, да духу не хватает.

У своего подъезда Наташа спросила:

– Когда ты здесь еще будешь? Я верну тебе духи. Можно было бы и сейчас, но дома гости, при них неудобно.

Надо же – впервые она спросила меня, когда я приеду на встречу с ней! Мне бы кричать от счастья, да повод не позволяет. Поэтому я ответил уклончиво:

– На неделе приеду.

Домой я ехал со смешанными чувствами. В свете сегодняшних событий заготовленное признание показалось мне не таким убедительным. «Ничего, я переделаю его, в следующий раз скажу, и тогда ей деваться некуда будет. И духи примет».

На этот раз я решил не торопить события. Пусть, думаю, остынет немного. Выдержав десять дней, я поехал к детскому саду, повторяя про себя заготовленный текст. «Все, решено, сегодня признаюсь и никаких!»

Однако ее не было. Тогда я зашел в детский сад и обратился к нянечке. Меня приняли за отца мальчика и сказали:

– Ваша супруга сегодня его не оставляла.

Я направился к дому Наташи, погрузившись в невеселые думы. «Почему все происходит не так, как задумаешь? Словно происходящими событиями кто-то управляет, как марионетками. И специально делает все наперекор». В душу закралось какое-то тревожное предчувствие. Я фатально ощутил, что не в силах что-либо изменить. Что все будет так, как хотят неведомые кукловоды.

Зайдя в подъезд и остановившись перед ее дверью, я не рискнул позвонить. «Пожалуй, это будет чересчур. Еще решит, что я за духами приехал».

Я стал медленно спускаться вниз, размышляя, что предпринять. И тут заметил в ее почтовом ящике конверт. Мной завладело непреодолимое любопытство. А может и не любопытство, а что-то совсем другое, – я и сам не знал. Словом, достать его стало наиглавнейшей жизненной задачей. Мысль о том, что вскрывать и читать чужие письма, аморально, даже не залетела в мою голову.

Отыскав во дворе металлический прут, я попытался извлечь конверт из ящика, но это оказалось задачей не из простых. Промучавшись с полчаса, вздрагивая от каждого шороха, и пуще всего боясь столкнуться с самой Наташей, я, наконец, вытащил желанную добычу.

Так и есть! Письмо было адресовано моей ненаглядной. Прислал какой-то Гумеров Роберт из города Нижневартовска.

Быстро, словно вор, ограбивший ювелирный магазин, я выскочил из подъезда и бегом на остановку.

В автобусе трясущимися руками, но стараясь сделать это как можно аккуратнее, вскрыл конверт и прочитал свой смертный приговор.

«Милая, дорогая Наташа, вот я и в Нижневартовске. Устроился, получил комнату, жду не дождусь увидеть тебя здесь. Зарплата у меня – не то, что в Уфе – хватит всем за глаза, и тебе, и Женечке. Сейчас пашу без выходных, чтобы взять отпуск без содержания и прилететь к тебе.

Как ты живешь, любимая? Занимаешься ли оформлением документов? Как только приеду, решу все эти волокитные бумажные проблемы. Как Женечка, не болеет?

У меня все отлично, кроме разве что того, что нет рядом тебя. Ну да ничего, надеюсь, скоро прилечу на недельку.

Целую, обнимаю, твой Роберт».

Читая письмо, я ощутил такой удар, что непонятно, как остался жив. «Все кончено, все кончено!» – литаврами колотило в моих висках. Мир, в котором, несмотря на сложности, все еще теплилась надежда, стал невыносимым, абсолютно непригодным для жизни.

Не помню, сколько времени я пребывал в таком состоянии, пока на память не пришло изречение, выписанное мной в блокнот во время службы в армии: «Из любого положения всегда есть выход».

«Ну, и какой тут может быть выход?» – подумал я и тут совершенно ясно осознал, что отныне судьба влюбленных в моих руках. Наташа ведь письма не читала и не знает о его существовании. С этого момента мной управлял не мозг, руки сами, словно обладая собственным разумом, достали из письменного стола чистый лист бумаги, положили рядом письмо этого Роберта и, тщательно подражая его почерку, принялись писать:

«Привет Наташа! Я не знаю, удивишься ты или поймешь меня. Жизнь штука сложная. В общем, чего ходить вокруг да около, – здесь, в Нижневартовске, судьба свела меня с одной девушкой. У нее сложная ситуация и ей нужен надежный друг. Я не смог остаться равнодушным. Надеюсь, ты сможешь меня понять. Ты красивая, будет тебе еще счастье. Только без обид. Роберт».

Я тщательно заклеил конверт. Получилось неплохо, как будто его и не вскрывали. И тут же поехал в Черниковку.

Вернув письмо на место, посмотрел на часы – до часа Х, когда Наташа должна была пойти за сыном в садик, оставалось чуть более двух часов. Я облюбовал дом, мимо которого она никак не могла не пройти, и устроил засаду в подъезде. Наверное, так, в приятном предвкушении, охотник поджидает желанную добычу.

Дождался! Она опоздала на двадцать минут, должно быть читала письмо, и шла, качаясь, будто пьяная. Такой убитой я ее никогда не видел. «Что я наделал! – мелькнула мысль. – Как я мог причинить такие страдания любимой девушке?!» Но чувство сострадания потонуло в распирающей меня радости. «Вот он мой шанс!» – кричало все мое существо. – Я сбросил соперника с пьедестала и теперь путь свободен! Свободен!»

Казалось самое время объясниться в любви, но Наташа пребывала в каком-то небытие, на мои вопросы не отвечала или отвечала невпопад. Она вся ушла в себя, в свое горе. И даже не вспомнила про мои духи.

«Ничего, – успокаивал я себя, – теперь время работает на меня, и она наконец-то оценит мою преданность».

Я переждал несколько дней, оделся как заправский жених, купил букет роз и поехал объясняться. Странно, но привычного трепета я не испытывал. Его сменила какая-то праздная самоуверенность. Не успев одержать победы, я ее уже отмечал. Бодро взлетев на пятый этаж, я сразу позвонил в дверь, как будто пришел в гости на званый ужин.

Дверь открыла ее мама.

– Здравствуйте! – громко и торжественно поздоровался я. – Мне бы увидеть Наташу.

– Молодой человек, Наташа очень тяжело болеет. И никого не хочет видеть. Извините.

Она собралась, было, уже закрыть дверь, но я протянул розы.

– Передайте ей, пожалуйста. Пусть поправляется.

– Спасибо.

Мое мажорное настроение несколько поблекло, но уверенность в окончательной победе не прошла. Я решил выждать еще неделю, а потом двинуть к детскому саду, чтобы не мозолить глаза ее матери, отношение которой мне явно не нравилось.

Но запланированная неделя вылилась чуть ли не в месяц. Впервые с той секунды, что я впервые увидел Наташу, постоянное нервное напряжение покинуло меня. Я расслабился и решил посетить тех друзей, которых из-за своей влюбленности так и не видел после демобилизации. Это были беззаботные и веселые встречи. Если случалось, что друзья, а чаще их подруги и жены, задавали мне вопрос: не намерен ли я обзавестись второй половиной, я многозначительно отвечал: «Очень даже может быть».

Но вот, наконец, охотник в своей засаде. Только добыча не появляется. «Неужели до сих пор не выздоровела?» – подумал я и направился прямиком в садик.

Нянечка сказала, что мама Жени долго болела и его забирала бабушка. А последние дни мальчика и вовсе не приводили.

Оставалось пойти к девушке домой.

Однако на сей раз дверь никто не открыл. «Буду ждать ее здесь до потери пульса»! – решил я про себя.

В соседних квартирах кто-то переговаривался, этажом ниже хлопнула дверь, кто-то поднимался или спускался по лестнице… Жизнь шла своим чередом, и только я стоял тут, как истукан, непрошенный, вызывающий подозрения.

Тут я заметил дополнительный нежилой этаж и поднялся туда, дабы не объясняться с соседями. Там простоял часа два. Дверь ее квартиры ни разу не открылась.

Затем мое внимание привлекли звуки чьих-то шагов. По лестнице поднимались два человека. Они оживленно разговаривали, и я услышал невероятно счастливый девичий смех. Они все ближе и ближе. Кажется, поднимаются на пятый этаж.

«Надо же какая счастливая девушка! – подумал я. – Должно быть здорово влюблена». И тут, склонившись через перила, я увидел Наташу, шедшую в обнимку с тем самым парнем, с которым видел ее на улице. Она положила голову ему на плечо, и лицо ее выражало такое счастье, какого я никогда не видел ни на одном лице.

Я был нокаутирован, но словно запрограммированный стал спускаться по лестнице, чтобы прямо при ее кавалере сказать Наташе приготовленные для нее слова. И все же остатки здравого смысла остановили меня. «Что ты делаешь? – сказали они. – Разве ты не видишь, как она влюблена? Не существует таких слов, которые заставят ее променять этого Роберта на тебя! Это – конец!»

И вновь мной овладело жуткое чувство полной несовместимости с жизнью. На этот раз оно дополнилось ощущением, что сейчас, вот-вот, я свихнусь и оставшуюся жизнь проведу в желтом доме. Я зримо и очень явственно это почувствовал.

И тут случилось нечто запредельное. Над своей головой я увидел гигантскую человеческую ладонь – прозрачную, темную, словно состоящую из черного газа, невесомую, неосязаемую и нематериальную. Она без малейшего шума прошла сквозь меня, с головы до пят, и исчезла. Это длилось секунду, а может и того меньше. Но состояние измененного сознания (любовь по-нашему) было с меня снято. И я ощутил это тут же.

В Наташе я не разочаровался. И, наверняка, появись такая возможность, женился бы на ней. Но мне стало легко. Исчезла щемящая, зубодробительная душевная боль. Исчезло сумасшествие, навязчивое желание искать с ней встречи, говорить и думать только о ней. Ушло и жуткое ощущение несовместимости с жизнью оттого, что она не моя. Я обрел свободу. Можно было жить дальше.

«Раз у них такая любовь, пусть будут счастливы!» – сказал я себе и поехал домой.

Это был единственный в моей жизни случай реального вмешательства потусторонних сил. До этого я практически был атеистом и никогда по большому счету не задумывался об ином мире. Но с того момента оставаться атеистом стало невозможно.

И, наверное, я должен благодарить ту руку, не знаю, правда, какой сущности она принадлежит, за то, что фактически спасла меня, если не от смерти, то от сумасшествия.

Сестра моего друга из-за несчастной любви стала шизофреничкой в шестнадцать лет. И никакая мистическая рука не пришла ей на помощь. А мне за что такие привилегии, за какие заслуги? Я не стал ни выдающимся деятелем, ни героем, ни святым. Я самый обыкновенный, каких как вшей в окопах. Хуже того, ведь я же тогда совершил подлость с тем письмом. А они меня спасли. Наверное, никогда мне не узнать логику Высших сил.

 

© Игорь Вайсман, текст, 2017

© Книжный ларёк, публикация, 2017