Лэйла Рахматуллина (Салих). Невыдуманные истории

Из цикла «Невыдуманные рассказы»

 

ВЯЛЕНЫЙ ГУСЬ

 

Я в Испании. Мы с друзьями сидим в одном из уютных ресторанов Севильи Enrique Becerra, где любили ужинать именитые гости – президент Хосе Мария Ансар, известный оперный певец Пласидо Доминго...

Мои испанские друзья знакомят меня с их лучшими национальными яствами. Фирменным блюдом заведения считаются кальмары с чесночным соусом и фаршированный шпинатом ягненок. Подали также кабачки, фаршированные беконом и манго, тушеные баклажаны, оленину во фруктовом соусе, поросенка с ананасами, устриц с пряными травами... и, конечно, хамон.

В Испании, несомненно, хамон – самый популярный продукт. Это вяленое мясо, изготовленное в лучших традициях испанской кухни. Он потрясающе вкусен и буквально пленит неповторимостью послевкусия. Хамон хранят годами, поддерживая температуру и контролируя изысканный аромат вкуса.

Вкусив пикантный кусочек хамона, я погрузилась в воспоминания. Да, тот же вкус обыкновенного вяленого гуся из далекого детства, который обычно висел у нас в чулане, под самым потолком, и коптился. Иногда их было несколько. Мама обычно клала небольшие кусочки в суп, чтобы придать бульону незабываемый вкус. Подвешенных гусей сушило солнце и сквозняк обдувал со всех сторон... И каждый раз, когда я проходила мимо чулана, аромат копчености притягивал так сильно, что взгляд невольно падал на подвешенного гуся, рождая в мыслях вожделенные кусочки.

И вот однажды, когда никого не было дома, мы с братом решили полакомиться гусем. Я взяла нож и попыталась дотянуться, да куда там... Можно было бы и стул взять на такой случай, но с него можно было упасть, потому что кухонные стулья были с тремя ножками, а те, что стояли в зале – важные, красивые, с четырьмя ножками – мама не разрешала трогать.

Я пробовала приподнять с ножом своего братишку, но это было слишком тяжело для меня. Попытка не удалась. Тогда я встала на четвереньки и превратилась в табуретку, а брат взобрался на мою спину ногами, в руках у него был нож. Вроде дело пошло...

 

Падали небольшие кусочки жира, отрезанные от гуся... «Ну что?» – спрашиваю я. «Сейчас», – отвечает братишка, набивая рот лучшими постными кусочками. «Ну что там? – переспрашиваю я, теряя терпение и понимая, что он уже слишком увлекся. – Ты мне тоже скидывай черное мясо, а то вокруг меня одни твои обглодыши лежат». Он от души смеялся. А я по-прежнему стояла на четвереньках и ждала, когда мой брат удосужится и подкинет мне съедобный кусочек. «И мне брось», – крикнула я ему наконец. «Знаешь, тут мяса совсем мало, один жир», – ответил он мне с набитым ртом. И в какой-то момент прямо перед моим носом упал приличный темный кусок гусятины, видно, брат пронес его мимо рта. Когда он насытился, сказал мне, что резать там больше нечего...

Вспоминая этот случай, мы с братом всегда от души хохочем. Я благодарна ему за урок – нельзя в жизни быть табуреткой и надеяться на милость других.

 

В ресторане зажигательно звучала испанская музыка. Свет софитов мерцал в неполных бокалах вина цвета бордо... Я улыбалась. Никто и не подозревал, что с кусочком испанского хамона, напоминающим вкус российского вяленого гуся, я побывала в далекой неповторимой стране – Детстве.

 

9.07. 2013 г. Испания

 

ПОЦЕЛУЙ ПОД ВОДОПАДОМ

 

Кто отдыхал в Египте, в городе Шарм-эль-Шейх, тот видел замечательный водопад, который с шумом падает с крутого обрыва, образуя с одной стороны как бы стеклянную стену торговой площади. Эту красоту может описать только кисть художника, потому что слова блекнут перед сказочным фонтаном спадающих водных кружев. У подножья вода будто молоко, бурлит и кипит, создавая белую воздушную пену, похожую на облака. Возможно, когда-то здесь, в этих перламутровых облаках, купалась Клеопатра, предаваясь неге и своим мечтам...

Стекающая с высокой кручи вода делит торговую площадь на две части. Эти части соединяет небольшой аккуратный мостик, где и установил свой мольберт и множество картин один из героев нашего рассказа Мустафейн.

 

Саида подошла тихо, не спеша и начала внимательно рассматривать его картины. Какое великолепие в незамысловатых мазках этого юноши! Оторвав взгляд от немыслимой красоты, девушка подняла глаза на художника. Он приветливо улыбнулся ей. В его глазах было столько солнца, неба, свободы, столько моря – можно было сразу утонуть, не пытаясь даже перечить волнам...

«Сколько это стоит?» – кокетливо улыбаясь, спросила она на ломаном английском языке. В ответ он протянул ей обворожительную картину, где в пустыне шагали два верблюда с небольшой поклажей на горбах, а за ними влачились их хозяева... Красивый, как афганский лазурит, закат, барханы, шагающие тени, золотой песок...

Она достала кошелек, но он отстранил ее руку и отдал картину. Они улыбнулись друг другу. Саида поблагодарила его и спросила: «Как тебя зовут?» Он стоял и просто улыбался, пронзая ее лучами своих необыкновенно красивых глаз, но ни на арабском, ни на английском так и не ответил на ее вопрос.

На следующий день с утра была намечена экскурсия, но Саида помчалась на площадь, чтобы увидеть необыкновенного художника. Он издалека приметил ее и встретил с распростертыми руками. Они ни о чем не говорили и даже не пытались заговорить. Им было легко и просто вдвоем. Парень дал ей кисточку и показал, как правильно делать грунтовку картины. Девушка, прекрасно справившись с заданием, вернула ему кисточку, он взял ее руки и поднес к губам.

Пропал сон, аппетит – Саида влюбилась! Но как это возможно? Ведь он еще не обмолвился ни единым словом, а говорил только глазами и легкими жестами.

Они встречались на площади каждый день. Уроки по художественному мастерству оказались Саиде по плечу. Она уверенно размешивала краски, рисуя легкие барашки на морских волнах, четко умела проводить линию горизонта. Он учил ее выделить главное в задуманном сюжете. Немой учитель снова и снова добавлял в лучи рассвета новые оттенки белых, оранжевых и розовых цветов, отчего картины вдруг оживали. Влюбленная ученица понимала своего учителя без слов.

«Странно, – думала Саида, – оказывается, можно общаться с человеком и без слов». Действительно, слова им были не нужны. Закончив в очередной картине последние штрихи, она выжидающе посмотрела на своего друга, и он, одобряя, ласково обнял ее.

 

Однажды утром, дождавшись Саиду, Мустафейн показал рукой в сторону водопада, а на влажном песке кисточкой нарисовал стрелки часов.

Вечер тихо спускался на вершины египетских пирамид. Вся площадь была заполнена разноцветной толпой, ведь жизнь здесь практически пробуждается только к ночи. Звучала арабская музыка, сладко щемящая сердце. Совсем рядом, то усиливаясь, то замолкая, звенел каскад монет на поясе очаровательной танцующей турчанки, облаченной в широкие прозрачные шаровары…

Местная кухня пленяла своим разнообразием и разносила аромат восточных блюд по всей площади.

Яркие огни иллюминации смешались с низко опустившимися мерцающими звездами.

Пряные ароматы Востока кружили в воздухе, создавая неповторимые ощущения гармонии жизни…

Лишь одинокая луна равнодушно изливала тонкий божественный свет на эту земную суету.

Спеша и немного волнуясь, Саида подошла к водопаду. Отсюда шумная площадь напоминала улей... Мустафейн ждал ее.

На закате ласковые лучи солнца были особенно обворожительны, они окрасили их тела в бронзовый цвет. Поначалу легкий бриз, затем серебристые мелкие струи воды гладили их... А потом они вошли под стремительный поток воды и стояли под водопадом в долгом поцелуе, в котором рушились все запреты, условности, границы... Они были счастливы!

И не говорите мне, что это безнравственно – у влюбленных свои категории нравственности. Да, они не будут вместе, они живут в разных мирах, слишком глубокая пропасть лежит между ними. Но за столь короткое время они смогли подняться на самую вершину Любви и разглядеть все краски нового дня, вдохновиться, чтобы каждое утро рисовать свой рассвет. Однако трогательное чувство, внезапно возникшее между ними, превратится со временем в маленький осколок счастья, который будет напоминать им далекий рассвет, который они рисовали вместе.

 

11.06. 2013 г. Испания

 

РЯБИНОВЫЕ ВЕТОЧКИ

 

Как только рябину тронут первые морозы, она становится удивительно сладкой, ее можно есть как обычную ягоду, но она еще и целебная. Не зря же птицы всю долгую зиму лакомятся этими красными бусинками, которые украшают все округу ярким огненным светом зари.

 

И как только наступает такая пора, к нам непременно заходит соседка, подружка моей ненейки Мактуха, и просит: «Карима, дай мне, пожалуйста, несколько кисточек красной рябины, уж больно от моих недугов она хороша». «Конечно, – встрепенется моя ненейка, – да вот только как достать-то, высоко ведь». И они ласково просят меня: «Может, ты попробуешь, внучка, авось и получится достать-то».

Ни граблями, ни лопатами невозможно было зацепить тонкие веточки красавицы-рябины. Она так высоко вытянулась к небу, что, казалось, хочет подарить свои ягодки только солнцу... Тогда я решила влезть на крышу бани – она у нас высокая, добротная, крыша у ней покатая, оттуда я сброшу столько веточек рябины – всем хватит.

На первых порах работа ладилась. Две старушки-подружки, радуясь, бегали под крышей и собирали рябину в большой таз.

И вдруг я сама полетела вниз по скользкому, покрытому снегом шиферу и воткнулась головой в большой сугроб. Я испугалась не на шутку, когда поняла, что пушистый снег поглотил меня полностью, оставив на свободе только ноги в полосатых вязаных носках, которые, как вилочки, торчали над сугробом.

Две старушки, увидев такую картину, охая и ахая, полезли в сугроб и, ухватив каждая по ноге, вытащили меня из снежного плена.

Все были довольны, особенно я, когда вдруг сверху на мою голову посыпались валенки – не пришлось за ними лезть на крышу.

 

10.07.2013 г. Испания

 

СЛАДКАЯ ГОРКА

 

Детство – счастливая пора! Веришь без оглядки всему, что тебе расскажут. Вот и я когда-то поверила...

Поехали мы с отцом в деревню к его брату, дяде Газизжану. Вечерело. То тут, то там в окнах неказистых домов начали играть огоньки. Казалось, широкая пыльная дорога никогда не кончится, как вдруг мы неожиданно свернули на узкую тропинку, которая и привела к небольшому дому, где нас уже ждали.

Гости из города всегда большой праздник для жителей деревни. Собрались родственники, соседи и много детей. С детьми я подружилась сразу. Особенно мне понравилась девочка София с вьющимися черными, как смоль, волосами. Она была старше меня на два года. Как оказалось, эта красавица и была моей двоюродной сестрой. Собравшиеся обнимали нас по очереди, разглядывали мое новое голубое платье с воланами, которое накануне сшила мама, новые черные туфли, трогали мою маленькую сумочку и поправляли мои атласные красные бантики, завязанные над ушами. Нахваливали меня, дали хаер за обновы, как принято у татар.

В доме пахло душистым хлебом, вкусным супом. Резво играла тальянка. Было шумно и весело. Сели ужинать за огромный круглый стол, накрытый белой скатертью, вышитой разноцветными полевыми цветами. На столе стоял пузатый самовар, крупно нарезанный горячий хлеб. Добрую половину стола занимала огромная чаша с кусками жирной баранины, с кусочками картошки, капусты, моркови.

Тетя Сафура и две девушки выносили гостям большие тарелки с супом. Тукмас-лапша – традиционное блюдо татар. На второе – улюш. Каждый брал в свою тарелку кусок мяса, который ему приглянулся, и овощи.

Гармошка продолжала играть, пронзительно звеня колокольчиком. Оживленно разговаривая, гости ели и, время от времени вставая, пели куплет песни и подавали друг другу стакан браги. Захмелели. А вскоре и совсем развеселились.

Очередь дошла и до самовара. К чаю вынесли чак-чак, цветочный мед со своей пасеки. Стол украшали и наши гостинцы – конфеты в блестящих обертках, печенье, пряники и сушки. Обжигаясь, пили крепкий чай с матрешкой (душицей) и молоком.

Для нас, детей 50-х годов, ничего лучшего и не было на свете, как разворачивать хрустящие цветные фантики и лакомиться карамельками с разными начинками. А когда мы окончательно потеряли интерес к конфетам и прочим вкусностям, решили поиграть в прятки. Я спряталась под столом. Глубокие складки длинной скатерти надежно прикрывали меня, поэтому я просидела там довольно долго, от скуки стала разглядывать чьи-то тапочки, дырочки в носках... Уставшая с дороги и от впечатлений, я и не заметила, как сладко уснула под громкий нескончаемый разговор и смех взрослых.

Рано утром прокричал охрипший петух, где-то совсем рядом промычала корова, заблеяли овцы... Пастух погнал стадо на пастбище. В мое раскрытое окно время от времени шумно залетал озорной ветерок и трепал легкие, выгоревшие на солнце занавески, а я слушала... и мне казалось, это шум белых парусов, туго набитых попутным ветром, то приближающихся, то уплывающих к голубому горизонту, туда, где сливаются небо и море... Я жадно вслушивалась в эти новые, завораживающие меня звуки. Наконец я решила окончательно проснуться и открыть глаза, но яркое солнце ослепило меня. Прикрыв ладонями лицо, я еще долго лежала и сквозь щелочки между пальцами любовалась солнечными зайчиками, которые бегали на бревенчатой стене.

С утра пораньше мы с отцом и дядей Газизжаном отправились на телеге смотреть пасеку, а тетя Сафура осталась готовить блины к утреннему чаю. Телега катилась легко, весело поскрипывая старыми колесами. Встречный ветер трепал гриву молодой резвой лошади. Всюду трещали кузнечики, пели птицы, порхали над цветами бабочки, где-то куковала кукушка... Казалось, вся земля была раскрашена пестрыми яркими красками, которые я видела раньше только на картинах художников. Так вот она какая красивая, деревня!

 

Отец и дядя Газизжан спешились и собрали для меня два букета полевых цветов. Я соединила их, и получился огромный букет, который не могла удержать в руках и положила рядом с собой на телегу. Они шутили надо мной, пели по очереди смешные частушки, придумывая их на ходу, и мы все громко хохотали. Они, два брата, дурачились, как дети... Боролись, как мальчишки, катались по траве, спорили, желая перекричать друг друга...

«Взрослые – тоже дети, только скрывают это», – подумала я тогда. Потом все стихло. Шли молча. Медленно, почти задумчиво, катилась телега, укачивая меня... И вдруг отец мой запел задушевную протяжную песню «Аул кие», а дядя Газизжан подхватил. Но не только он, а еще и теплый ветер то уносил звуки песни далеко в поле, то поднимал их высоко к кронам деревьев. А уж листья так шелестели, шептали эту песню, что по моей коже мороз пробежал мурашками и еще долго оставался в голове. Вскоре песня затихла. Отец и дядя Газизжан заметно отстали от телеги, шли и о чем-то тихо разговаривали.

Вдруг лошадь заржала и рванула вперед. Скрипучая телега едва успевала за лошадью, а вскоре и вовсе съехала с дороги. Я сидела, открыв рот, и испуганно оглядывалась назад. Лошадь неслась во всю прыть. Отец и дядя Газизжан изо всех сил бежали за телегой и кричали: «Держись, не упади! Отпусти поводья!» С перепугу я орала на все поле. Мои ромашки и васильки рассыпались по чернозему. Колесо телеги со скрежетом отскочило в сторону...

И в это время меня поймали сильные руки отца. Дядя укротил лошадь. Все облегченно вздохнули. Руки отца дрожали, он обнял меня, и я впервые видела, как по его щеке катились слезы... А дядя Газизжан, желая меня успокоить, говорил все, что на ум приходило. «Летом у нас жара, – рассказывал он, – речка рядом, рыбу за хвост ловим. Рыба в нашей речке такая крупная, что в ведро не лезет... Смотри, сколько цветов, ягод да коровьих лепешек». И рассмеялся. «А зимой... Приезжай лучше зимой, потому что зимой рядом с нашим домом каждый год вырастает большая снежная горка. Она волшебная! Прокатишься – все карманы заполнятся конфетами, пряниками, орехами. И в валенки, и в рукавички набиваются сладости: ландрии, леденцы, ириски, красные петушки...»

Я смотрела на него во все глаза и верила, потому что я хотела, чтоб было так. А он продолжал убужденно рассказывать, что все дети сбегаются к этой горке, чтобы прокатиться и наполнить карманы сладостями. «Ты приедешь зимой?» – спросил он. «Да, конечно, я обязательно приеду», – обещала я ему...

Прошло уже более 50 лет, а я до сих пор верю, что есть такая снежная горка, с которой съезжают деревенские ребятишки, набивая карманы сладостями-радостями!

Мне очень хочется, чтоб у детей была такая чудо-горка, которая всю жизнь будет дарить тайную надежду, неиссякаемую энергию, чудодейственную силу детскому воображению и сладкие воспоминания детства.

 

30.11.2012 г. Испания

 

© Лэйла Рахматуллина (Салих), текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016