Любовь Селезнева. Вечеря при луне

ВЕЧЕРЯ ПРИ ЛУНЕ

...Подслеповатая «дваждывдовка» Авдотья Агапова потому и подслеповатая, что все свои глаза выплакала по двум своим мужьям, погибшим на фронте. На Ивана похоронка пришла в сентябре 1941 г. Поубивалась женщина три года, а тут встретила Илью – сосед приехал с фронта. По ранению. Авдотья, хоть и не старушка, а ладная статью и красивая, слыла в селе знахаркой и травницей. Вот Илья и пришёл к ней, чтобы раны побыстрее залечить. Пришёл раз, а на другой раз уже не ушёл. Такая любовь завязалась, что куда там Ромео и Джульетте! В зрелые-то годы любовь куда сильнее и крепче. А тут еще и война. Несмотря на то, что Илья лет на восемь младше возлюбленной, эти счастливые месяцы они проворковали, как пара голубей.

Но зажили раны и Илью снова мобилизовали на фронт. А в апреле 1945 г. Авдотья стала дважды вдовой. Безутешно плакала женщина, где надо и где не надо повторяя, что она дважды вдовка, так её и прозвали в селе.

Проплакала «дваждывдовка» не только глаза, но и память. Рассеянная стала, все забывала.

Случилось тут ей нанять косарей на свою делянку. Уговорила она сначала моего отчима Логина, он-то от калыма отказаться был не в силах. Жадный был до денег и плату назначал всегда солидную. Но женщине ничего не оставалось делать, как согласиться, хотя глаза при сговоре у неё были недобрые.

Логин не обратил на это внимания, и не догадался, что женщина что-то замыслила. Он быстро собрал бригаду и за день они с делянкой управились. День стоял солнечный и ветреный, успели они даже кое-где перевернуть жиденькие валки. Устали, конечно, да и гнус покусал изрядно. Но ведь не за так стерпели всё.

Приехали затемно, а «дваждывдовка» вдруг обнаружила, что керосин-то у неё в лампе кончился. Забыла, что уже два дня без семилинейки вечера коротала. Идти к соседям – это с полкилометра туда, да столько же обратно. Масла, чтоб сделать коптилку, в избе тоже не оказалось. Лучины, как на грех, истратила на растопку печи.

Что ж, работники посочувствовали забывахе, да и согласились вечерять втёмную, при луне. Луна на тот момент тоже что-то закапризничала и спряталась в тучах.

«Дваждывдовка» ухватом достала из русской печи большой горшок, в деревянные миски налила работникам наваристые щи, щедро зажаренные луком на свиных шкварках. Каждому положила по куску мяса, по скибке ржаного хлеба, да по деревянной расписной ложке. Самогон мужики разлили аккуратно, ни капли не уронили на чисто выскобленный стол. Выпили, огурцами захрумкали, потом и за щи принялись. Всё на ощупь.

Логин в свои 50 лет хорошо сохранил свои рыжие, кривые зубы. Ест щи, нахваливает.

– А чавой-то, «дваждывдовка», у табе щи-то такия хрустлявыя? Прям, хрустять и хрустять на зубах-то.

– Да, – поддержали и остальные косари, – хрустять. С чаво бы енто?

– Нешто щи не вкуснаи? – спросила «дваждывдовка».

– Вкуснаи, а чаво хрустять-то? Али рецепта якая особливыя?

– Дык, и рецепта, и перестараласи, мужики: я ить дважды вдовка, плоха вижу, вот маненько лучок и пережарила. Да ить яшшо и шкварки похрустывають... – заоправдывалась хозяйка, доставая ещё бутылочку.

Выпили мужики ещё по стакану, добавки попросили. «Дваждывдовка» с удовольствием пополнила миски щами. Кашу гречаную тоже «луком зажаренную» съели в аппетит. После вечери и по домам с песнями.

На другой день сено к вечеру дозрело, доставили его «дваждывдовке», уже при луне сложили в сенник. Всё чин-чинарём. Однако история с семилинейкой повторилась – снова хозяйка оправдывалась, что она, «дважды вдовка», всю память проплакала, забыла про керосин, что за маслом не ходила ввиду «болести ног», а лучины «стратила» на растопку печи... Дважды вдовка ить...

Подивились доверчивые мужики той забывчивости, опять ничего подозрительного не заметили, да снова вечеряли при луне. И лапша была вкусная, наваристая – с индейкой жирной, и хрустела на зубах от шкварок, и самогоночка крепенькая. И расчёт тут же. Чего ещё? Всем довольны.

Правда, дома в туалетах пару дней струи были на три метра против ветра, дык, видать, от индейки жирной-то... Ладно, стерпится.

На другой день к «дваждывдовке» с заимки приковыляла кума Явдоха. Спину у неё прихватило.

– Ой, кума, еле-ель дошкандыбала до табе. Сорви мышку-то, облегчи страдании. Мочи моёй нема лёжми лежати, коли в дома роботати, не перероботати. Спаси, кумушка. Я табе и медку вона притартанила. Бортный! Густой да сладкушшай!– гордо запела она, показывая берестяной туес с мутноватым, неочищенным мёдом. – Прям из дуплянки, вота! Дед сам добывал. Чисто золотко!

Ну, «дваждывдовке» не впервой мышку срывать. Оттянула кожу кумы на крестце до солидного хруста. Явдоха только покряхтывала. А Авдотья снадобьем крестец смазала, еще и с собой куме дала. Та просто колобком подпрыгнула, ангелом завертелась в благодарности:

– Мой дед-то приде помогти табе с сеном управиттись, не боися. Мы народ благодарный.

– Да чаво мяне твой дед, кума? – скривилась «дваждывдовка». – Неделю копошитись буде, а в мяне ужо сено в сеннике сложено ляжить! Вон, погляди...

– Ух, ты! Вправилася! Няужто сама, али...

– Куды уж мяне самой-то, я ить, сама знашь, «дваждывдовка», здороввя нема. Нанняла, зделыли.

– И дорого заплата-то вышла?

– Дык, злыдни! За таку цену, нешто, за енто можно теля купити. Живодёры! Но ничо, Явдоха, я имя тожа отплотила. – И зашептала, содрогаясь грудями седьмого размера, на ухо куме про свою месть косарям. Кума закаталась со смеху:

– Эт, нады жи! Ой, немогёхоньки мои! Нешто, анекдоту сотворила! Хрустели, гришь? Ой, спасити мяне, людя добрыи! Вот ето да! Надо будя порассказати на заимке-то. Во хохоту будя!..

– Ня вздумай, Явдоха! – строго предупредила куму кума. – Пронырють косари, так и спалить могуть, и на другу годину не найму никого! Ша! Молчи, нешто рыба!

«Дваждывдовка» явно лукавила. Косарей ей больше не нанимать, т. к. на то лето скотину она всю порешает и уедет в Иркутск к сыновьям. Но Явдохе про то было неизвестно. Она поклялась, побожилась «ни в жисть никому, ни гу-гу никогда!», хотя едва донеслась до замки, как тут же, давясь от смеха, выложила новость и деду своему, и немногим соседкам. А те в свою очередь, донесли в село. На что «дваждывдовка» и рассчитывала...

Когда до Логина дошла весть, что «дваждывдовка» нарочито устраивала им вечери при луне, чтоб они не видели, что хрустят тараканами, он взвился от брезгливости. Матерясь на чём свет стоит, при каждом воспоминании об этих вечерях его одолевали невыносимая рвота и понос. Он возносил вдове проклятия, сыпал угрозами «спалить и сничтожить то осиное гняздо за невиданную унижению и оскорблению его честнОй личности!» Возмущались, плюясь, да матерясь, и артельщики. Те поклялись ни ногой до «дваждывдовки», на чтоб она их ни звала. Нехай, мол, сама таперя таракашками своимя похрустить!

Но не таков был Логин, чтоб спустить такую с себя насмешку. Он решил дерзко отомстить «дваждывдовке». В аккурат о ту пору по осени совхоз отправил его бригадирствовать на лесозаготовках в дальнюю заимку о трёх дворах.

Заимка славилась недобрым слухом – всё там хорошо, да вот клопы ночами нещадно заедают. Приехала бригада оттуда, конечно, изрядно искусанная полчищами мелких ворогов, в расчёсах, да с матерками. Одёжку все сразу в печки покидали, в банях пропарились. И кто шишек ребятишкам домой привёз, кто морошки да клюквы, кто белку или ёжика, и все дичи настреляли.

А Логин привез полный спичечный коробок клопов. Хвалился моей матери, что «всёдно накормить енту змяюку «дваждывдовку» клопами! Нехай тольки Дуся пригласить суку полечить ево спину, а уж он знаить як угостить гостью».

Матери ослушаться было нельзя, она долго отнекивалась– то Авдотьи дома нет, то не застала, мол, всего на минутку, та в город умотала и будет не ранее чем через три дня.

Тогда Логин смекнул, что баба тут не помощница, послал к «дваждывдовке» соседнего пацанёнка. Иди, мол, позови тётку дядь Логина полечить, встать не может. Пока пацан бегал, Логин долго колдовал у русской печки, готовя особое угощение.

Когда пришла пора ложить в него главную «приправу», оказалось, что коробка... пуста!.. Шустренькие рыжие удрали из неё еще по дороге к дому...

Зато я до сих пор без смеха не могу вспомнить эту историю, готовая поставить памятник и «дваждывдовке», и шустреньким клопам!..

© Любовь Селезнева, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016