Николай Выхин. Обыкновенное рабство

21.02.2015 18:37

ОБЫКНОВЕННОЕ РАБСТВО

Чья страна, того и вера (того и религия). Cuius regio, eius religio. Краткая формулировка принципа, положенного в основу Аугсбургского религиозного мира (1555).“Чья страна, того и вера”. Так стали говорить германские князья с 1555 г., после заключения мира между католиками и протестантами. Имелось в виду, что подданные принимают веру своих правителей. В 1599 г. немецкий каноник и правовед Иоахим Стефани включил эту формулу в «Установления канонического права».

За века европейского раболепия (в котором проклятия иноземному «рабству», чужестранной «недемократичности» – такая же обязанность рабов, как и в КНДР) эта формула так глубоко въелась в души людей Запада, что они не понимают: как можно спорить о своей национальности? К примеру, приказал тебе хозяин быть «украинцем» – ну и будь им, славянская свинья, «чья власть, того и вера», какой национальности правящая хунта – такой национальности и все её подданные.

В январе 1758 года, когда русская армия вступила в Восточную Пруссию, прусский гарнизон Кенигсберга покинул город вместе с высшими чинами управления, а явившаяся 10 января к русскому главнокомандующему депутация жителей Кенигсберга заявила о готовности отдаться под покровительство русской императрицы при условии сохранения городских привилегий.

Заняв Кенигсберг, русские оккупировали всю восточную Пруссию и объявили ее присоединенной к России в качестве русской провинции.

Население, численностью в 521 тысячу человек, принималось в русское подданство и должно было принести присягу на верность императрице. В донесении Фермора от 21 января 1758 гола значится: «Гражданские служители все охотно в службе Вашему императорскому величеству быть желают, и генеральную присягу, с которой при сем копия, учинили».

Между прочим, присягнула вся университетская корпорация, и в ее составе знаменитый Кант, бывший тогда скромным доцентом университета. Кенигсберг стал русским городом, в котором служили молебствия за здравие императрицы Елизаветы Петровны и праздновали русские победы над прусским королем торжественными банкетами и иллюминациями.

Широкие слои «колыбели пруссачества» не проявили никакого патриотического чувства.

«Всеподданнейшее прошение» доцента Эммануэля Канта императрице Елизавете датировано 14 декабря 1758 года. Знаменитый философ всеподданнейше умоляет ее императорское величество всемилостивейше назначить его на место ординарного профессора по кафедре логики и метафизики в Кенигсбергском университете. В заключение философ уверяет, что он «готов умереть в своей глубочайшей преданности» императрице. Под прошением имеется подпись «В. и. в. наивернейший раб Иммануил Кант».

Может быть, так сильно любили немцы только русских? Нет, когда пришли французы, всё было точно так же: в Иене ни на день не прекращалась работа Университета, а в Вене при Наполеоне давались балы…

То, что называется «европейскими свободами» – на самом деле было и есть внутреннее равнодушие раба к судьбе жестокого хозяина, совмещенное с внешним раболепием перед ним.

Прага и Париж на фотографиях времен их оккупации Гитлером – мирные, цветущие и весёлые города…

Что касается навязываемого русским ныне национал-расчленительства, идеи «множества русских республик» – так это западные люди меряют других по себе.

Дело в том, что из всех европейских народов в самом униженном, бесправном и тяжком положении находился английский народ.

Его элита – нормандская по происхождению – всегда видела в чужом порабощённом этносе только скот. Это отразилось в отличающемся от европейского римского права англосаксонском праве, гарантирующем судьям (изначально это были шерифы из нормандцев) полнейший и ничем не ограниченный произвол (римское право всё же настаивает на логике судопроизводства, англосаксонское утверждает, что «судья всегда прав»).

Несмотря на изобильное пропагандистское враньё о том, что англичане жили лучше русских, они жили на самом деле многократно хуже русских, а так же немцев, французов и т. п. Поэтому англичане на протяжении всей истории БЕЖАЛИ ОТ СВОЕГО ГОСУДАРСТВА, ОТ СВОЕГО КОРОЛЯ – и рассеялись по всему свету. Главным для беглого англичанина было порвать все связи с ненавистной Отчизной, и потому возникали многие англоязычные республики, самая знаменитая из которых, английская «Украина» – США.

Раб раболепен только до тех пор, пока хозяин может его избивать. Удрав от хозяина, раб проклинает хозяина, забывает о нём, как о страшном сне (или хранит о нём память ненависти) – и потому англоязыкий беглец никогда не стремился присоединить дальние берега к чужому и чуждому ему английскому государству-насильнику. Англичане даже воевали с англичанами, и не считали это гражданской войной (пример – США и др.).

Эту модель ненависти к злому хозяину после бегства от него англосаксы попытались перенести на русских. Русские в чём-то похожи на англосаксов, они такие же отчаянные первопроходцы, освоившие огромные и очень далёкие от своего царя территории.

Однако ментальность и модель поведения русских совершенно иная.

Они не бегут от своего царя, которого искренне почитают за Отца, а идут во славу Отечества, и новыми землями, как бы далеко те не располагались, «кланяются царю-батюшке», даже если он никак не может до них дотянуться из далёкой Москвы. Англичане ненавидели своё государство, изначально чужое для них, жестокое и равнодушное к ним. Оттого в мире множество англоязычных государств, равнодушных, а то и враждебных к колыбели английства – Лондону.

Русские к своему государству относились тепло и трепетно, и на самых дальних берегах (дойдя даже до Гавайских островов) – считали себя детьми Москвы и даже в мыслях не имели какого-то отрыва от Отечества, создания нового, отдельного от России государства.

В этом и заключается отличие психологии раба от психологии сына. Раб рептилен и раболепен перед господином, когда господин довлеет над ним, но вырвавшись от господина, раб бежит, сверкая пятками, – лишь бы удрать подальше: в Австралию, в Канаду, в Южную Африку и т. п.

Словно гигантский пресс, английское государство, созданное этносом-победителем для подавления этноса побежденных, выдавливало с кровавыми брызгами своё население на все континенты.

Сын – почтителен к Отцу, но не раболепен перед ним. Он искренен, когда Отец близко, и искренен, когда Отец далеко. Именно поэтому, оказавшись вне досягаемости от Бати, русский не предаёт его, не радуется возможности соорудить собственную «Дальневосточную Республику». Всё, что прибрали к рукам русские первопроходцы – вплоть до Аляски и Гавайских островов – они принесли к царскому трону с любовью и верой в своего Отца-царя.

А вот англичане, видя в короле жестокого садиста и выродка, охотно создавали англоязычные республики вдали от Лондона. Они и про нас думают: мол, дай этим русским возможность – быстренько разбегутся по «Уральским республикам» да всяким «Украинам»…

Но это они, судя нас по себе, сильно ошибаются.

Русский человек, в отличие от них, лукавых рабов любой короны, – носитель свободы и достоинства. Он не кичится своей свободой, ставшей для западного раба «карго-культом» – по той простой причине, что он ей реально обладает.

Для русского человека немыслимо и постыдно менять веру вслед за монархом или в условиях оккупации. Такое предложение (ничуть не смущавшее даже Канта, как видим) – русский воспримет как тяжкое оскорбление и гнусное издевательство. Огромное количество русских в годину Раскола РПЦ погибли на виселицах, дыбах, сгорели в срубах – лишь бы не променять двуперстие на трехперстие. Среди диких горцев русские пленные предпочитали отрезание головы – принятию ислама. Поэтому западный подход циничного лицемерного равнодушия, «чья страна – того и вера», вполне устраивавший людей Европы, – для русского человека неприемлем.

А западные люди не понимают – как такое может быть?! Как можно идти на казнь или в огонь за сохранение веры, языка, национальности?

Именно эта ментальность создала нижеприводимую приспособленческую карикатуру, которой ПЫТАЮТСЯ «ВРАЗУМИТЬ» на предательство РУССКИХ ЛЮДЕЙ:

Суть понятна, и повторяется на сто ладов ежедневно: жила, мол, бабка, в нищете и тоске, но живая и в своём домишке, но накликала войну, и раздавлена русским освобождением. Если бы бабка не мечтала о нём, если бы согласилась сменить веру, нацию, язык и т. п. – была бы, мол, бабка жива. Ведь «где ДНР – там война» – говорят прихлебатели западной чечевичной похлёбки, променявшие на неё своё первородство.

Русский человек устроен иначе. Он – ИМЕННО СВОБОДЕН – то есть не хочет прогибаться согласно Аугсбургской формуле 1555 года.

Жители освобождаемых городов благословляют бомбы армии-освободительницы, даже если они могут им повредить.

Для русского человека лучше пережить штурм и даже смерть во время штурма – чем вечно мириться с рабской долей ПРИНУЖДЕННОГО МЕНЯТЬ ОРИЕНТАЦИЮ ВМЕСТЕ С КОЛЕБАНИЯМИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ.

Западу этого не понять.

Потому что мы всё же очень и очень разные.

© Николай Выхин, текст, 2015

© Книжный ларёк, публикация, 2015