Нина Штадлер. Благодарность

БЛАГОДАРНОСТЬ

Иришка медленно пятилась назад, не сводя перепуганных глаз с приближающейся к ней компании.

Их было трое. Наглых, прыщавых, опившихся пива и водки, обозленных на весь мир пятнадцати-шестнадцатилетних неприкаянных юнцов. Для выхода агрессии им срочно была нужна жертва.

И они нашли ее в лице худенькой двенадцатилетней девочки, решившей на свое несчастье пройти через гаражи, чтобы сократить путь домой.

Она задержалась в гостях у подруги и теперь очень спешила. А времени до прихода мамы оставалось совсем немного. Мама каждый раз сильно волновалась, если дочка не приходила домой вовремя.

Обстановка в их поселке всегда была криминальная. А в районе гаражей, которые начинались сразу же за их домом, особенно.

По вечерам там постоянно кучковались какие-то темные разновозрастные компании, главным развлечением которых было распитие спиртных напитков и драки с поножовщиной.

Полиция была частым гостем в этом районе.

Поэтому взрослые, справедливо опасаясь за безопасность своих отпрысков, строго-настрого запрещали им даже приближаться к опасной территории.

Но было еще совсем светло! И Иришка решила, что ничего страшного не случится, если она разок нарушит мамин запрет и быстренько проскочит через безлюдные сейчас гаражи, чтобы успеть домой до ее прихода.

Она жестоко ошиблась. Гаражи не были безлюдными.

И ровно на половине пути из-за угла ржавого металлического контейнера внезапно появился ее кошмар в лице пьяных озлобленных подростков.

Преградив путь, они заставили Иришку инстинктивно попятиться назад, потому что лица, которые она увидела перед собой, никак нельзя было назвать человеческими.

Бессмысленные мутные глаза, перекошенные слюнявые рты, злобный хохот и те гнусные непристойности, которыми они ее осыпали, хотя и были ей не вполне понятны, но не оставляли никаких сомнений в их намерениях…

Ей было так страшно, что она не смогла даже закричать.

С широко раскрытыми глазами девочка молча пятилась назад до тех пор, пока не уткнулась спиной в холодную шершавую стену гаража.

Это был конец.

Иришка закрыла глаза, чтобы не видеть гнусных рож малолетних насильников и, почти теряя от ужаса сознание, стала медленно сползать на землю…

И вдруг почувствовала, как что-то изменилось, распахнула глаза и увидела, что мгновенно протрезвевшая троица неожиданно разворачивается и с дикими воплями вихрем уносится прочь.

Еще не веря в чудо, она повернула голову, чтобы узнать, что их так напугало, и обнаружила в полушаге от себя неизвестно откуда взявшуюся огромную собаку со злобно ощеренной пастью.

Иришка от изумления открыла рот.

Боже мой! Что это была за собака!

Черного цвета, с желтыми, как у ротвейлера, подпалинами, ростом с теленка, огромной квадратной головой и блестящими белоснежными клыками, она молча смотрела вслед перепуганной компании.

Заметив, что девочка на нее смотрит, собака захлопнула пасть, вильнула хвостом и дружелюбно улыбнулась.

Иришка опешила.

Собака действительно улыбалась уголками пасти!

И казалась такой доброй, несмотря на свои гигантские размеры и страшные клыки, что девочка тоже невольно улыбнулась.

Вильнув еще раз хвостом, собака сделала несколько шагов вперед и оглянулась, словно приглашая ее следовать за собой.

Когда они миновали гаражи, и Иришка увидела свой дом, она бросилась вперед, но потом, вспомнив о своей спасительнице, резко притормозила и обернулась, чтобы позвать ее с собой.

Собаки уже не было.

…Дома ей пришлось рассказать, что случилось.

Когда Иришка закончила свой рассказ, мать нервно сглотнула и спросила:

– Говоришь, собака была преогромная?

Удивленная тем, что ее не ругают, девочка кивнула.

– И пасть у нее была, как чемодан! И хвост еще такой, длинный и ровный, словно палка! И еще она улыбалась, мам! Правда! Может, потому я ее и не испугалась, что почувствовала – она добрая? Она же спасла меня!

– Не может быть… – словно во сне проговорила мать, уже не слушая ее. – Такого просто не может быть! Она же умерла! Я сама ее хоронила!

– О чем это ты? – с удивлением переспросила Иришка. – Я не пойму! Кто умер?

Мать судорожно сцепила кисти рук и сказала, не глядя на девочку:

– Знаешь… Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, мы вдвоем с папой, твоим дедушкой, ехали на дачу.

И вдруг я увидела лежавшую на обочине дороги собаку.

Видимо, ее сбила машина, потому что на асфальте четко были видны кровавые следы. То ли она сумела отползти на обочину сама, то ли ее оттащили – не знаю… Но она еще дышала. Я это ясно видела. Ее бока то тяжело поднимались, то опускались…

Я упросила отца остановиться. И, когда подбежала к ней, собака с трудом подняла голову и посмотрела на меня.

На какую-то долю секунды мы встретились с ней взглядом. Потом она снова опустила голову и закрыла глаза.

На дачу мы, конечно, не поехали.

Я так отчаянно рыдала, что отец не выдержал. С большим трудом мы уложили раненую собаку на заднее сиденье и отвезли в ветеринарную клинику.

Ее прооперировали. Но ветеринар предупредил отца, что бедняга долго не протянет…

Собака жила у нас еще два дня.

А на третий день, когда я вернулась из школы и подошла к ней, чтобы погладить, она лизнула мне руку и перестала дышать...

Мы с папой похоронили ее в районе гаражей. Тогда там еще ничего не было…

Мать с откровенным недоумением посмотрела на Иришку и растерянно добавила:

– Она была черная. С желтыми подпалинами и длинным, прямым, как палка, хвостом…

© Нина Штадлер, текст, 2017

© Книжный ларёк, публикация, 2017