Нина Штадлер. Змеиная горка - 2

ЗМЕИНАЯ ГОРКА – 2

(Продолжение. Начало здесь)

 

На следующее утро события вчерашнего дня показались Нюше всего лишь глупой шуткой подсознания. Но кое-какие сомнения у нее все же остались. Поэтому, умываясь, девушка решила кое-что проверить. И, стесняясь самой себя, тихонечко, чтобы никто не услышал, спросила:

– Это был всего лишь сон?

Потом подняла голову и ахнула.

Из зеркала над умывальником на нее смотрели искрящиеся смехом изумрудно-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Зрачки то сужались, то снова становились круглыми.

Малахитница лукаво улыбалась.

Нюша вытаращила глаза, попятилась и чуть не упала.

– И что? Выходит, все правда?! – усевшись на край ванны, растерянно пробормотала она. – И моя жизнь уже определена? И до семидесяти лет я буду обычным человеком, а потом стану говорящей ящеркой со змеиными глазами?! И как все это будет выглядеть, хотела бы я знать?!

Эти и еще многие другие вопросы, которые беспорядочно лезли к ней в голову и требовали немедленного ответа, Нюша, как девушка быстрая на подъем, решила выяснить прямо сейчас.

То есть сбегать еще раз на Змеиную горку и уточнить у новоявленной родственницы все не вполне понятные ей нюансы будущей собственной жизни.

Недолго думая, она быстро оделась, сунула в карман шоколадку, чтобы было чем перекусить, и выскочила из дома.

До пяти вечера девушка была абсолютно свободна и могла делать все, что ей заблагорассудится!

 

*  *  *

 

…Они все так же играли на полянке у поросшего мхом камня, две веселые игривые ящерки, охраняя вход в портал.

Нюша заметила их сразу. Улыбнулась, рукой помахала. А ящерки ей в ответ головками кивают, словно здороваются. Только хотела девушка к ним подойти, как они вдруг разом под камень юркнули и исчезли, словно их тут и не бывало.

Удивилась Нюша, задумалась.

Она-то надеялась, что ящерки ее снова к деревне выведут… А они вовсе и не собираются ее туда провожать! Что за притча такая? И что ей теперь прикажете делать? Ждать, что ли, пока Стражи врат соблаговолят сюда вернуться?

Заскучала наша Нюша при этой мысли. Ждать-то она ох как не любила! Подумала-подумала и решила, чтобы времени даром не терять, малинки спелой пока поесть.

Ох, и вкусна же малина оказалась! Ест Нюша и от удовольствия жмурится! Одну ягодку в рот кладет, на другую смотрит, третью выбирает… Хорошо-то как!

Поела Нюша малинки, села на полянку отдохнуть. А солнышко-то уже по-настоящему припекать начинает. Свила она веночек из цветов полевых, на голову от солнышка надела. Лежит себе, осматривается.

Красота-то вокруг какая! Запах духмяный от земли идет, голову кружит. Пчелки, шмелики над цветами-травами летают, кузнечики стрекочут, птички поют…

И пошла Нюша по той полянке.

Идет себе, на цветы любуется, лес слушает. И так у нее на душе тепло и спокойно, что ничего другого и не надобно больше! Про все на свете забыла…

Шла она эдак шла, да и вышла на полянку лесную.

Интересная такая полянка оказалась... С домиком деревянным, в который она носом почти уткнулась.

А у домика этого, не к ночи будет сказано, ноги имеются. Да не простые, а курьи!

Ко многому была готова Нюша после вчерашнего дня! Но только не к тому, чтобы встретить в родном лесу избушку на курьих ножках!

Постойте-ка! А где же тут родной лес? Эдакого бурелому да чащобы у них в лесу отродясь не было! Выходит, опять она где-то через портал проскочила и неведомо куда попала! Только вот куда?

Если здесь избушка имеется, то и хозяйка ее обязательно неподалеку крутится! А кто хозяйка домика на таких ножках, она с малолетства знала, и встречаться с ней никакого желания даже сейчас не имела!

Неуютно ей вдруг стало. И решила Нюша убираться отсюда подобру-поздорову, пока ее не обнаружили.

Но лишь только шажок маленький назад сделала, как голос сверху услышала. Веселый такой, старушечий голосок.

– Ну, что уши-от растопырила, девонька, милая? Али меня боишься? Не бойся! Ничего дурного я тебе не сделаю! Не ем я девушек! Да и вообще, окромя постного да молочного, оладушек да пирогов в рот ничего не беру! Вегетарьянка я! Так что заходи, гостьей дорогой будешь!

И тут же избушка к ней передом развернулась.

А Нюша увидела в гостеприимно открытых дверях саму хозяйку голоса.

Сухонькая опрятная старушонка лет семидесяти в длинной белой вышитой по вороту и оплечью рубахе, перепоясанной вышитым кушаком, улыбалась ей добродушной улыбкой.

Шею старушки украшало ожерелье в виде кольца, на котором висело множество подвесок – колокольчиков, крестов, фигурок животных, а в ушах покачивались странной формы серьги. Предплечье сухощавой руки, придерживающей дверь, обвивали спиралевидные браслеты.

Ее выцветшие от времени голубые когда-то глаза смотрели на растерявшуюся девушку лукаво и вместе с тем испытующе.

Седые волосы приятной хозяйки избушки (язык не поворачивался называть ее Бабой Ягой!) были заплетены в косы и уложены короной вокруг головы, совсем как у ее бабы Муси.

«Видно, мода здесь такая! – мелькнуло у Нюши в голове. – Косы короной укладывать!»

– Ну, заходи, давай, жаданная Мусина родня! – шутливо пригласила ее старушка после непродолжительного осмотра.

И вдруг на глазах у изумленной Нюши избушка, старчески кряхтя, немного присела, чтобы она могла спокойно войти в дверь!

– Входи скорей, что ли! – уже откровенно смеясь, добавила хозяйка. – Старая она у меня стала! Долго в такой позе не простоит! Артрит беднягу замучил! Гляди, заклинит ее, сызнова помощь вызывать придется!

Нюша поспешно шагнула вперед, немного пригнулась, чтобы не задеть головой притолоку и оказалась внутри.

Внутри избушка оказалась намного просторнее, чем казалась снаружи.

«Эффект сжатого пространства!» – промелькнула у девушки в голове непонятно откуда взявшаяся умная мысль.

Она стояла напротив печи, развернутой устьем к дверям, а на печи преспокойно спал огромный черный кот, который не удосужился даже поднять голову, чтобы посмотреть, кто там пришел.

 

– Домовой это наш! Хозяин, по-другому! – тихонько объяснила Баба Яга, одновременно указывая гостье рукой на лавку. – Вообще-то домовые живут под печью или за нею, но мы с ним уже столько лет бок-о-бок живем, что решили не соблюдать условности! Где ему удобней, там пусть и живет! Он у нас очень добрый и услужливый, так что проблем с ним не бывает!

– Старый я просто стал, да и ленивый к тому ж! – вдруг раздался с печи низкий мужской голос. – А то б показал я вам, девоньки, какой я добрый да услужливый, особливо, когда меня неожиданно будят!..

А ты, Ягуша, могла бы и предупредить, что гостей ждешь! То-то смотрю, ты с утра пирогами занялась!.. Ладно, пойду-ка я лучше к себе досыпать, чтоб не мешать вам лясы точить!

С этими словами кот неожиданно легко спрыгнул на пол и исчез под печью.

– Обиделся, что при незнакомом человеке так о нем говорила! – шутливо развела руками Баба Яга. – Чудить что-то стал наш Хозяин на старости лет! Да ты не обращай внимания! – весело успокоила она Нюшу. – Вот сейчас посидишь со мной за одним столом, чайку попьешь, он тебя «своей» и признает, сразу обижаться перестанет! Не впервой, чай, знаю!

И она засуетилась, вытирая и без того чистую скамейку полотенцем, расшитым красными кониками.

– Да ты садись, девонька, садись! В ногах правды-от нет! А я пока самовар поставлю! Вот только шишек еловых наберу – и принесу!

А Нюша, с удивлением слушая певучую и странно звучащую для ее слуха мешанину из современных слов и старинных выражений, никак не могла поверить в то, что в самом деле находится в гостях у страшилки всего своего детства – Бабы Яги!

 

*  *  *

 

Оставшись одна, Нюша с любопытством огляделась.

На чисто выскобленном полу лежали веселые домотканые половички. Устье беленой печи было выложено красным кирпичом. Внутри печи стола пара чугунков и несколько горшков.

Около окна, напротив устья, стояли ручные жернова.

Посуда была сложена в поставцы с многочисленными полками и прикрыта полотенцами из белой ткани, отделанными вышивкой, лентами и полосами цветного ситца.

На печном брусе лежали хозяйственные принадлежности, о назначении которых Нюша могла только догадываться, поскольку раньше ничего подобного не видела.

Справа от печи находился закрытый дощатой перегородкой печной угол, образуя маленькую комнатку, отделенную от остального помещения занавеской из пестрого ситца. Перед ним важно пыжилась огромная кадка с мукой, а в небольшом отдалении от нее – небольшой ткацкий станок.

Из кухни дверь вела в светлую горницу.

Нюша осторожно заглянула туда и увидела широкую лавку, прикрепленную к стене, и служившую, видимо, постелью, потому что на ней лежали перины с подушками, прикрытые полотняной простыней. Изголовье кровати было решетчатым, украшенным резными столбиками. На полу лежали такие же, как на кухне, домотканые половички.

Дальше проходить без разрешения хозяйки она постеснялась и вернулась на лавку.

Стол, за которым сидела девушка, был накрыт белой скатертью, украшенной цветными кружевными прошвами. На столе стояли деревянные блюда, наполненные румяными пирогами, сдобными ватрушками и печатными пряниками.

И у Нюши, с утра не державшей маковой росинки во рту, при виде такого изобилия сразу побежали слюнки.

Чтобы не поддаться искушению и не стянуть с блюда чего-нибудь прямо сейчас, она со вздохом отвернулась и стала разглядывать кухню дальше.

Вообще у нее было такое чувство, что она находится в музее!

У печи стояли два ухвата, которыми передвигали горшки и чугунки в печи, кочерга в виде короткого и толстого железного прута с загнутым концом, хлебная лопата и помело. Помелом перед посадкой хлебов в печь очищали ее от угля и золы.

«Интересно, а Баба Яга на нем летает или в ступе? – отстраненно подумала Нюша, разглядывая немудрящее бабкино хозяйство. – Что-то я ступы у нее тут никакой не видела! В Европе ведьмы вообще на маслобойках передвигаются! Или она совсем летать не умеет? Похоже, врут все сказки про бабок-ёжек-то!»

Неизвестно, сколько бы еще думала об этом Нюша, но дверь неожиданно распахнулась, и она увидела того, кого совершенно не ожидала здесь увидеть!

Вместо бабульки с кипящим самоваром – в дверях нарисовался высокий, красивый молодой человек с длинными русыми кудрями, рассыпанными по широким плечам, небольшой бородкой и смутно знакомыми желтыми веселыми глазами.

Сияя белозубой улыбкой, он с довольным видом уселся за стол напротив Нюши, лукаво поглядывая на ее слегка вытянувшееся лицо.

– Наконец-то я Вас нашел! – радостно произнес незнакомец. – Мария Кузьминична ждала Вас с самого утра, ждала, да и послала меня на поиски!.. Всю Змеиную горку обегал, пока понял, где Вы! Вижу, наша Баба Яга опять за старое принялась! Заскучала! Гостей приваживает! Ну, ничего, посидим тут немного, чайку попьем, пирожков поедим – и пойдем! Печет она знатно, я не раз уже пробовал! Время-то у нас еще есть, успеем!

Нюша пристально смотрела на него, пытаясь понять, кто это, а потом робко поинтересовалась:

– Простите! Мы с Вами знакомы, да? Но, если Вы тот, о ком я думаю, то в прошлый раз, если мне не изменяет память, Вы были несколько другого цвета и немного другой внешности?

– Ага! – бессовестно запихивая в рот сразу целую ватрушку, и прикрывая от удовольствия глаза, пробормотал пришелец. – Был!

– А… почему тогда изменились? – продолжала допрос с пристрастием дотошная девушка.

– Так, морок на себя навел! – беззаботно ответил Роберт, дожевывая ватрушку и ища взглядом, чем бы ее запить. – Мне так сегодня больше глянется! Надоело рыжим ходить! Дразнятся опять же все, кому не лень! Дай, думаю, немного красивым похожу!

И, не найдя на столе ничего подходящего, вдруг громко завопил:

– Баба Ягааааа!!! Где ты там? Чай-то скоро будет? Страсть, как чаю хочется! Да и спешим мы к тому же, сама знаешь!

– Не кричи так, родимый! Хозяина разбудишь, он те задаст! Так оттреплет за уши, мало не покажется! Не посмотрит, что ты почти готовый колдун! – беззлобно проворчала Яга в ответ, занося дымящийся самовар в дом. – Ты смотри! Уже угощаешься, гостенек дорогой! Хоть бы девушку сначала угостил, поросенок ты эдакий! Лучше вон чашки на стол поставь! Да не эти! Парадные! Не в первый раз, чай, тут! И поухаживай за девушкой-от!

Русоволосый красавец вскочил, взял из рук старушки самовар и поставил на стол. Потом споро выставил красивые керамические чашки и достал чайник-заварничек. Ополоснул его, положил туда несколько щепоток сухих трав, залил кипятком и накрыл полотенчиком.

Нюша с интересом наблюдала, как ловко у него все это получается и думала, что сама бы с этим так хорошо ни за что не справилась.

«Видно, частенько бывает здесь, раз знает, что где лежит! – усмехнулась она про себя. – Похоже, этот стажер бабы Муси тот еще фрукт!»

Когда чай был заварен и разлит по чашкам, Баба Яга постучала метлой по припечку и позвала:

– Соседушко-батюшко! Выходи-ко с нами чайку испить! Все на столе давно!

В ту же минуту из-под печи что-то фыркнуло, словно воробей вылетел, и за столом рядом с Нюшей оказался суровый на вид коренастый дедок ростом чуть больше кота, с седыми лохматыми волосами и такими же седыми и лохматыми усами и бородой, в коричневой домотканой рубахе, синих посконных портах и аккуратных лапоточках.

Глаза домового под нависшими седыми бровями оказались на удивление веселыми и острыми. Он окинул взглядом заробевшую Нюшу и неожиданно добро улыбнулся.

– Да ты не боись, девонька! Шутил я надысь, что разбудили вы меня!

Девушка тоже улыбнулась в ответ и перевела взгляд на угощение.

– Ну, гостеньки дорогие, пожалуйте чай кушать! – весело сказала Баба Яга и подала первую чашку Хозяину. Потом одновременно передала чай Нюше с Робом, и последней взяла чашку сама.

Роберт не обманул. Выпечка у Бабы Яги оказалась просто отменная! Тесто таяло во рту, а начинка в ватрушках была такой нежной и сочной, что Нюша сама того не заметила, как слопала три штуки, запивая их горячим, ароматным, настоянным на лесных травах чаем.

 

*  *  *

 

После чая домовой извинился и пошел досыпать к себе под печку, а Роберт убежал по каким-то своим делам, предупредив, что через полчаса они должны выходить, чтобы успеть вовремя попасть к Марье Кузьминичне.

Нюша с Бабой Ягой убрали со стола, перемыли посуду и сели на порожке в ожидании Роба.

– Вы меня простите, пожалуйста! – неловко начала Нюша. – Но как случилось, что такой доброй и простой женщиной, как Вы, стали детей пугать?

Баба Яга грустно усмехнулась.

– И-ых, девонька! Да у нас такое сплошь и рядом бывает! То по внешности судят, то наговоры людей завистливых слушают, да и верят им, а не поступкам нашим! Общественное мнение – страшная сила!

И, глядя в удивленные Нюшины глаза, добавила:

– Вижу, удивляешься ты, откуда бабка, в лесу на отшибе живущая, такие умные слова знает? Лет-от мне знаешь сколько, девонька? Я за то время, что здесь живу, и читать научилась, и писать, и самообразованием занималась, чтоб в этой нынешней жизни лучше разбираться! И телевизор, опять же, смотрю. Чтоб от жизни, значит, не отставать! Прогресс, куда ж от него денешься!

А почему меня злыдней-от выставили, рассказать могу! Слушай! – подперлась рукой Баба Яга. – Оговорили меня, бедную! Как есть, всю оговорили! И понапридумывали ведь невесть чего!

И детьми-то я малыми питаюсь, и витязей в подполе гною, и пакости сплошь да рядом вытворяю, и с нечистой силой знаюсь! Это со Змеем Горынычем, значит!

При этих словах она с искренним удивлением уставилась на Нюту своими бледно-голубыми глазами.

– Так какой же Змей Горыныч нечистая сила, когда это всего-навсего змей-переросток с генной аномалией?! И рази ж он сам в этом виноват? Ну, родился бедняга трехголовым! Что ж таперича, и не жить ему совсем?!

Она пригорюнилась.

– Тоже ведь, небось, друзей иметь хочется! Побалакать о том, о сем... Чайку там попить, на жизнь свою горькую пожалиться! Хотя он и Полоза Великого родич, а все грустно ему одному! Вот и прибился ко мне, душу родную нашел! И мне, опять же, приятно! Как же, гость!

Тоже ведь все одна да одна! Не сахар, поди! Это мы последние сто лет с Хозяином задружили, а то и не разговаривали даже, потому как не положено! Он ночью должон был выходить, а я – днем!

Так что несчастная у меня, можно сказать, судьба-судьбинушка! А из-за чего все со мной приключилося, хочешь знать?

Нюша кивнула, уселась поудобнее, а Баба Яга речитативом завела свой рассказ.

– Вот послушай-ко, дитятко, милое, как все начиналося!

 

*  *  *

 

…Было это во времена давние, как колода позеленевшая, когда люди почитали еще Дида-Лада! Стали как-то наши роды по весне землю делить, где кому скот гонять.

И так случилось, что поругались между собой Старейшины, поспорили. И не видно было тому спору ни конца, ни краю. А Главным Старейшиной был Дед Углай, однако ж он сам там больше всех спорил!

Ждали мы, ждали, когда они к согласию придут. А дела все стояли и стояли, и уже есть детям нечего стало, а они все чего-то делят, выспаривают!

Ну, и решила я, а меня в ту пору Ягудой кликали, ладу меж всех навести. Подговорила баб наварить медовой браги и мужиков всех напоить.

А когда те упились, да на возах спать поукладывались, отобрали мы у них мечи и палицы и сами пошли скот стеречь. И охрану от врагов в степи выставили, и у огня костровых поставили, чтоб не погасли уголья в огнищах. И стояли мы на страже до Зорьки утренней. А когда мужики пробудились – мечей своих хватились! – хихикнула она, вспоминая давно минувшие дни. – Ан, нет их! А бабы сердитые ходят с пиками и рогатинами вокруг…

Хотел Углай у нас оружие отобрать, да налетели на него рассерженные бабы с рогачами и кочергами, побили, и другим досталось! Так что пришлось мужикам за возы прятаться!

Потом погнали бабы своих мужиков на реку горшки мыть, коров доить, молоко на створожину ставить. Потом на борщ щавель послали рвать, траву-калач, лебеду белую, корни копать, мыть, чистить, на огонь в котлах ставить, – выпевала бабка тонким голоском. – Делать им нечего… Покорились мужики. Стали все бабьи дела делать.

Вот идут как-то мужики на речку, чуть не плачут. Не знали ж, что такая работа бабья проклятая, нету с ней ни минуты покоя, ни отдыха! Да еще и детей надо кормить, пеленать, забавлять, качать, чтоб не плакали!

Невмоготу стало им такое терпеть, ну и восстали мужики против нас! С голыми руками на мечи полезли! Только побили мы их всерьёз, а зачинщика, Деда Углая, бабы и вовсе осрамили!

Она хихикнула.

– Порты они с него сняли и на бугре крапивой высекли! С тех пор мужики баб слушались, и что те велят, выполняли. А Углай злобу на меня затаил. И долго так было, пока дети не подросли, тогда подговорил дед Углай молодых напасть ночью на баб.

Меня связали, мечи отобрали, плетьми всех баб выпороли и опять детьми заниматься заставили, коров доить, молоко квасить, шерсть-волну сучить да борщи варить. Так и закончилось наше восстание, наша Бабовщина…

А меня дед Углай велел в глухой лес отвести, да там связанную и бросить, волкам на съедение, чтоб впредь неповадно было…

Да только не вышло по его. Тут меня Малахитница-от и нашла. Посмеялась она маленько над моим рассказом, да в помощницы к себе и взяла.

Ты, говорит, баба бойкая, решительная, мне как раз такая для важного дела и нужна! За порядком там следить, заплутавшим путь-дорогу указывать, царевичам всяким помогать…

Так вот и живу с тех пор тут на отшибе, всякому гостю радуюсь! А про меня вона какие страсти поют!

Она ласково погладила Нюшу по голове и спросила:

– Может, чайку еще налить, девонька?

– Да нет, спасибо! Вон уже и Роберт идет! – с сожалением ответила девушка и поднялась. – До другого раза теперь!

– Ну, гляди, гляди! Я рада буду, если зайдешь! – ласково ответила Ягуда.

А Нюша, сунув руку в карман, вдруг обнаружила там забытую шоколадку и, обрадовавшись, протянула ее хозяйке со словами:

– Возьмите, пожалуйста, этот скромный гостинчик! Не знала я, что в гости попаду, а то бы тортик с собой прихватила!

От удовольствия лицо хозяйки даже порозовело. С интересом разглядывая шоколадку, как ребенок, получивший долгожданную игрушку, она умиленно сказала:

– Спасибо, милая! Сколько живу, а гостинчик впервой получаю! И ведь ты будто мысли мои прочитала, девонька! Все рекламы смотрю, про шоколадки эти! Интересно, думаю, попробовать, каковы они на вкус! Да ведь только в ваш мир нам ходу нет! А гости прежние как-то не особо гостинчиками заморачивались, все больше угрозами да посулами обходились!

И засмеялась дробным старушечьим смешком.

– Только посулы их до сих пор выполняются!

 

*  *  *

 

Подождав, пока подойдет Роберт, Нюша тепло попрощалась с хозяйкой и отправилась к Бабе Мусе.

– Роберт, скажи, а как вы узнали, что я сегодня приду? – озвучила Нюша давно интересующую ее мысль. – Я ведь вчера не говорила об этом!

Русоволосый красавец ухмыльнулся во весь рот, блеснув безукоризненными зубами.

– Так, чтобы предсказать, что Вы сегодня придете, зная Ваш характер, даже колдуном быть не обязательно! А бабушка Ваша к тому же еще и ведунья! Забыли, что ли?

– А чего это ты меня на «Вы» называешь? – с легким недоумением спросила Нюша. – Я же на «ты» с тобой!

– Ну… – уже серьезно сказал Роберт. – Вы по ранжиру стоите выше меня. По правилам нам так не положено!

– По правилам домовому тоже днем появляться не положено! – сурово отрезала Нюша. – Так что я, как старший, пардон, старшая по званию, приказываю перейти тебе со мной на «ты»!

И засмеялась.

Роберт тоже заулыбался и приложил два пальца ко лбу, изображая, что отдает ей честь.

– Как скажете, леди!

Шли они очень недолго, и через пять минут уже свернули к знакомому пятистенку.

Перед домом, в ухоженном палисаднике их уже ждала Мария Кузьминична.

– Загуляла ты у меня сегодня, милая! – сказала она, обнимая внучку и смеясь. – Да не бойся! Знаю я, чьи это проделки! Все Яга наша никак не успокоится, что гости к ней по доброй воле не идут! Вот и крутит их по полю, к себе заводит! Скучно ей, бедной! Царевичи все давно повывелись, в лесу давно никто не плутает… Совсем без дел осталась, старая!

С этими словами она подняла голову и вдруг захохотала, глядя на стоящего в отдалении Роберта.

– Опять ты красивым сделался? Кого на сей раз поразить хочешь своим парадным видом?

Стажер быстро склонил голову, а когда поднял, Нюша увидела на месте красавца уже знакомого лохматого рыжего юношу с желтыми смеющимися глазами.

– Ну, то-то же! А то вырядился в чужой костюм! Ты и так понравишься, коли захочешь, верно, внучка? – обратилась она шутливо к Нюше.

Та охотно кивнула.

– Напоила вас старая чаем? – поинтересовалась Мария Кузьминична, поднимаясь на крыльцо. – Или мне самовар ставить?

– И напоила, и пирогами накормила! – поспешно ответила Нюша. – Вку-у-усно было!

– Да, она отличный кулинар! – согласилась бабушка, смеясь. – За столько-то сотен лет трудно не навостриться!

И, отпустив Роберта, повела девушку в дом.

– Знаю, знаю, зачем ко мне пожаловала, милая! – ласково произнесла она, усадив Нюшу на скамью и присаживаясь рядом. – Да только ответить сейчас не могу! Хозяйка должна все тебе обсказать, а ей сегодня недосуг!

Занята она очень, пожар сегодня в лесу был! Только вот управились! Так что приходи-ко ты, милая, завтра… Только к Яге уже не сворачивай! – засмеялась она. – А чтоб никто больше тебе глаз не смог отвести, возьми вот, внученька, камень-оберег! В прошлый раз еще хотела тебе отдать, да от радости совсем запамятовала!

С этими словами бабушка надела ей на шею серебряный медальон с тяжелой синевы сапфиром и строго добавила:

– Никогда его не снимай! Мало ли, что в жизни может быть! Он тебя охранит и от злых энергий, и от сглаза, и от порчи. Завистников-то у нас много… Для остальных я его невидимым сделала. Ну, ступай, милая! Пора тебе!

Поцеловав Нюшу на прощанье, она взмахнула рукой, и девушка снова очутилась под рябинкой у поросшего мхом камня, от которого к дому ее проводили две шустрые игривые ящерки.

 

© Нина Штадлер, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016