Сергей Авраменко. Суровая память войны

СУРОВАЯ ПАМЯТЬ ВОЙНЫ

 

Донецкий холм

 

 

Он упал возле дома, подкошенный

Чьей-то пулей, попавшей в висок.

Рядом мальчик присел весь взъерошенный,

Шел ему лишь четвертый годок.

Возле папы, что больше не двинется,

Мальчик тихо сидел до утра.

Видел только разрывы и пламя

От снарядов, летевших сюда.

А напротив упала девчоночка,

Закрывая убитую мать.

Только слезы и крики отчаянья

Не могли с ней никак совладать.

Проклиная войну окаянную,

Она долго рыдала навзрыд.

А свинец только падал и плавился,

Лишь вгрызаясь в темневший гранит.

Кровь текла, словно реки весенние,

Огибая кресты на холме.

Ведь хранить нет ни места, ни времени,

И нет сил больше в этой войне.

А с экрана живыми все лицами

С фотографий смотрели они.

Кто упал здесь и больше не двинется

На Донецком кровавом холме.

 

30.07.2015

 

Махорка

 

 

Опять «заговорили» пулеметы,

А я кричу сквозь взрыв в пургу:

«Но где же вы? Товарищ ротный!

Передний край уже утоп в дыму!

 

Товарищ ротный, немцы рядом!

И кровь от пули на моей щеке,

Почти убиты все, кто был со мною рядом,

Что делать, ротный? Не могу уже».

 

Расправив плечи, сдернув гимнастерку,

Смотрел он гордо в перекресток дней.

«А ну, браток! Насыпь-ка мне махорку,

И сыпь побольше, больше – не жалей».

 

Осколок мины угодил в траншею,

Земля попала в уши и глаза.

А он достал письмо из-под шинели:

«А это дочка написала, во коза…»

 

Отдал он мне письмо, сказав, послушай:

«Кто выживет, ведь знает только Бог.

Ступай быстрей… Ступай быстрей отсюда!

Я видел жизнь, ты нет ещё – сынок».

 

Поднявшись во весь рост на скат траншеи,

Он побежал, увлекши батальон.

«Что делать, ротный? Плакать я не смею,

Немецкий танк лишь вижу на бросок».

 

Победный май. Весною в сорок пятом

Шагал я в мимолетном забытьи.

И не заметил… Наступил куда-то,

А в небе клином мчались журавли.

 

Подняв свой взор, увидел я девчонку,

А в ней увидел ротного глаза.

«Как звать тебя? Наверное, Аленка? –

Откуда знаешь? Дочка не твоя!»

 

Опершись в угол дома, сняв планшетку,

Достал письмо ей, столько лет спустя.

«Вот папка передал…» – Сказал с волненьем,

Из глаз ребёнка потекла слеза…

 

«Где папка мой? Что с ним случилось?» –

Вопросов рой носился в голове…

«Погиб он, дочка – как, сказать не смею,

Но знай, что он любил тебя в двойне…

 

За вас за всех мы там ложились в поле,

В окопах мерзли, плыли по реке.

Теряли сотни, тысячи убитых,

На той проклятой, страшной той войне».

 

И девочка немного успокоясь,

Меня обняла будто как отца.

Я вспомнил бой, махорку в гимнастерке,

И ротного последние слова.

 

5.12.2016

 

Межсезонье

 

 

Ты откроешь окно – грусть,

В тихом городе видна даль.

На часах уже полночь – пусть,

Календарь пролистает февраль.

 

Шум деревьев как стая птиц,

Ты не можешь сейчас уснуть.

В лабиринте усталых лиц,

Ищешь свет, но в ответ лишь муть.

 

Бегут года

 

 

Бегут года сквозь призму время,

А я такой же, как тогда.

Опять несут крылатые качели

То вверх, то вниз, меняя времена.

 

Бегут года сквозь пелену ненастья,

Бегут они сквозь радостные дни.

То быстро, словно в море белый парус,

То медленно, как в небе маяки.

 

Бегут года, взрослеют и уходят,

На фоне радостных или ненастных дней.

И вроде будто что-то происходит,

Когда внезапность барабанит в дверь.

 

Года пройдут, останется лишь память

О том, что смог или успел сберечь.

И пожелтевшие страницы пролистая,

В моей душе останется картечь.

 

Жалеть не надо, все мы просто гости

В угрюмом мире сказочных надежд.

Бегут года, с судьбой играя в кости,

А я такой же сквозь туманы лет.

 

Сожженная до тла

 

 

В лесу догорала деревня,

И дым заслонил темный лес.

А люди стояли в шеренге,

В овраге у свода небес.

Вокруг лишь бандитская шайка,

Бездушные лаи собак.

И немец, наверное, статский,

С полдюжиной лютых солдат.

На слабых руках плачут дети,

А матери к сердцу их жмут.

Ещё старики и старухи,

Все местные встретились тут.

И слёзы уже все замёрзли,

И кто-то бессильно упал.

Фашистов ничто не тревожит,

Каратели строятся в ряд.

Холодная сталь автоматов,

Направлена разом на них.

Вот первые залпы раздались,

И плачь малыша быстро стих.

Осела в сугроб мать-старушка,

Упал рядом с нею старик.

– В расход быстро всех! – орал «русский»,

Предатель, наверное, их.

Закончив кровавую бойню,

Отряд не спеша уходил.

В лесу догорала деревня,

Недавно живой хутор был.

 

14.05.2010

 

© Сергей Авраменко, текст, 2010–2016

© Книжный ларёк, публикация, 2017