Валентина Ушакова. Чингиз

ЧИНГИЗ

 

Я работала за компом, время от времени выходя из своей комнаты и глядя на маму, безучастно лежащую на диване лицом к стене. В таком состоянии она пребывала с той поры, когда отец ушел к кривоногой, толстозадой Снежане. Эта перезрелая, раскрашенная девица в короткой юбке была настолько вульгарна, что от одного ее вида, когда я случайно встречала негодяйку на улице, меня начинало тошнить. Но… седина в бороду, бес в ребро. Тридцать с лишним лет разницы! Папаша влюбился, как подросток, и ушел к ней, прихватив свою долю денег из нашей заначки. Мне было противно смотреть на сияющее лицо и горящие глаза пожилого влюбленного. Он просто помолодел! И это на фоне маминых страданий. Я разругалась с ним в пух и прах, объявив, что дочери у него больше нет. Предатель пытался звонить мне, несколько раз приходил, но я давала ему от ворот поворот.

Многократно я пыталась внушить матери, что потеря невелика, мы – люди взрослые, и в кормильцах не нуждаемся, у меня есть работа, а у нее пенсия, и крыша над головой у нас тоже есть.

– Все понимаю, доченька, – тихо отвечала, она. – Но принять не могу…

Хорошо хоть я со своим мужем разошлась почти сразу же после свадьбы! Было неприятно, конечно, но не такая драма, чем когда проживешь с человеком почти всю сознательную жизнь. Я таскала маму по врачам и психологам, но ничего не помогало…

Работала я менеджером в рекламном агентстве. Прием заявок, переговоры с клиентами, улаживание разных конфликтов – и так с утра до вечера. Личной жизни – никакой. Было несколько попыток, но не срослось…

К нам пришел новый дизайнер, высокий бритоголовый парень в черной коже. Под черной курткой оказалась черная рубашка.

– Леха, – представился новый сотрудник.

Я сразу обратила внимание на его шрамы: на голове широкий толстый рубец, явно от кастета. Тонкий длинный на щеке – ножевой. И еще один, небольшой – чиркнули по переносице. Уличный боец.

 

Он был молчалив и целыми днями, не поднимая глаз, делал рекламные макеты. Наше общение с ним заключалось в коротких репликах по работе, да дважды в день мы пили вдвоем чай. Когда Лехе звонили, он всегда выходил в коридор. Время от времени к нему заходили его товарищи, такие же рослые парни в черной коже. Иногда забегали какие-то девицы, может, одноклассницы, но он всегда был с ними неприветлив и даже грубоват. Иногда он приходил с разбитыми костяшками пальцев. Однажды пришел в черных очках: сбоку явно просматривался лиловый синяк.

Когда начался сильный ливень, Леха подвез меня до дома на своей иномарке, к слову сказать, вовсе не из дешевых. Потом он начал каждый день подвозить меня до дома, хотя я жила не так уж далеко: минут пятнадцать спокойным шагом.

Но время от времени он извинялся, что не сможет меня подвезти: и действительно, перед этим, в самом конце рабочего дня, ему звонили. Вот и в этот раз мы попрощались, и я пешком отправилась домой. Маму я застала в непривычно взбудораженном состоянии.

– Я была у психолога, – взволнованно рассказывала она. – Она сказала, что этот человек всем помогает.

И протянула мне небольшой листок бумаги. Я взглянула. Там стоял номер телефона и имя: Чингиз.

– Хорошо бы, – сказала я. – Позвони.

– Уже позвонила. Мы договорились встретиться в баре.

– В баре?!

Я думала, что это какой-то психоаналитик со своим кабинетом, как в американских фильмах, а тут какой-то мутный мужик. Не иначе, аферист…

– Так как он лечит?

– Замечательно! Психолог сказала, Чингиз помогает всем без исключения. Сегодня в шесть.

– Хм.

Значит, теперь можно закрыть все больницы и аптеки, а зачем они, если Чингиз все лечит?!

– Только сразу предупредил, что будет выглядеть необычно. Он сам ко мне подойдет.

– ???

Ну, нет, так дело не пойдет. Я решила покрутиться у бара и посмотреть на загадочного Чингиза.

Я проводила маму до бара. Он был пока еще пуст, только пара каких-то парней, по виду явных завсегдатаев питейных заведений, сидела за одним из столиков. Я не ушла домой, а осталась стоять у входа. До шести оставалось всего ничего.

Осмотрелась. Никаких мужиков поблизости не было видно. К бару двигалась девица вульгарного вида в черной коже с какими-то перьями и цепями, накрашенная так, что, казалось, краска с ее круглого лица вот-вот начнет отваливаться кусками.

Она подошла к входу в бар. Что-то подтолкнуло меня обратиться к ней.

– Который час?

Девица задрала рукав своей замысловатой куртки, посмотрела на часы из желтого металла и сказала неожиданно грубым, прокуренным, совершенно мужским голосом:

– Без пяти шесть.

Явная лесбиянка, до чего же они неприятные! Оно вошло в бар, а я продолжила стоять. Прошло пять минут, десять… Никто больше не появлялся. Мужеподобная девица вышла из бара и свернула за угол.

 

Следом за ней вышла и мама. Глаза ее сияли.

– Все доченька, договорились. Чингиз мне поможет.

– Это та девица в перьях?!

Мама кивнула.

– Только он не девица, а мужик.

– И что?

– Мы отправимся с ним в круиз по Средиземноморью!

Вот оно, значит, как. Ну что ж…

Потом был заказ путевок, оформление документов и прочая лабуда. Всем этим мама занималась сама, развив бурную деятельность. Откуда только силы взялись! Она накупила себе кучу нарядов. И вот мы попрощались. Счастливого пути, мама!

Я осталась одна. Настроение было подавленным. Как там мама с этим чучелом, явным аферистом?

На работу я из-за проводов проспала и, наконец добравшись, сидела в офисе совершенно без сил. Несколько раз ловила внимательный взгляд коллеги.

Вошла девица, очень хорошенькая, просто куколка!

– Привет, Леха! Вот мимо проходила, решила навестить.

Леха оторвал глаза от компа.

– Ты чо, тупая?! Чо ты все ходишь?! Не поняла еще?

Девица выскочила, как ошпаренная.

– Сурово ты с ними…

– Надоели уже, ходят, навязываются…

– Может, чаю, попьем?

– Ага.

Леха вытащил большую шоколадку, а я – половину яблочного пирога.

После чая Леха внезапно обратился ко мне.

– Ляля, может, это, сходим вечером куда-нибудь?

Я широко раскрыла глаза.

– Разве у вас нет бритоголовых девушек-товарищей?

Леха засмеялся.

– Есть. Но они только товарищи. Ну так как?

Я пожала плечами. Дома одной скукотища, отвлечься и немного выпить, конечно, не мешало бы. Но если Леха рассчитывает на что-то еще, то лучше предупредить его сразу.

– Я-то вообще не против. Но давай так: каждый платит за себя. Я натурой не рассчитываюсь.

Леха внимательно посмотрел на меня.

– Ляля, я на это не рассчитывал. Но мы же не американцы! Если я приглашаю девушку, сам и плачу.

– Ну ладно, если так. Если у тебя есть лишние бабки… Считай, договорились. А куда пойдем?

– В «Восток».

Этого я от Лехи не ожидала. Во-первых, «Восток» – самый дорогой в городе ресторан, и столики там заказывают за месяц. Во-вторых, скинхед ходит в восточный ресторан?! Странно.

– А у тебя денег хватит? А то заставят потом сортиры мыть…

– Не переживай, не твои проблемы.

– А столик найдется?

– Уже заказал.

– Так ты заранее знал, что я соглашусь?! А если бы я отказалась?

– Отменил бы заказ. Все?

– Там же узбеки. Как туда ходишь?!

– Там нормальные узбеки. Работают легально, пользу приносят, закон не нарушают.

– Окей!

– Ладно, вечером за тобой заеду.

Дома, когда я наводила красоту, позвонила Ленка, бывшая коллега по прежней работе.

– Слушай, ты же в рекламном агентстве «Радуга» работаешь?

– Ну.

– С тобой Леха, дизайнер, работает?

– И что?

– Познакомь меня с ним!

– Да без проблем. Только что вы все в нем находите?! Пацан как пацан.

На том конце воцарилась тишина. Громом небесным раздался гудок домофона.

– Ладно, Лен, извини, мне некогда.

Мы сидели в «Востоке» за угловым столиком. В глаза бросалась роскошь этого заведения, и близко не сравнимого с остальными, которые на его фоне выглядели жалкими забегаловками. Здание, похожее на мавританский дворец. Богатая отделка в восточном стиле, яркая, но не кричащая, гармоничная. Красота неописуемая, все оформлено со вкусом. На столе свечи и белые розы. Бесшумно снующий персонал, правда, не восточный, белая униформа. Приятная музыка, к слову, тоже не восточная.

Принесли меню.

– На цены не смотри, – сказал Леха.

Цены были космические. Не иначе Леха где-то подхалтурил и решил шикануть. Я выбрала лагман и салат «Ташкентский». Леха заказал шашлык и зеленый чай с восточными сладостями.

Нам подали ароматные узорчатые лепешки, посыпанные кунжутом. Настоящие, тандырные, в этом я разбираюсь, сама на Востоке выросла. К нашему столу подошла роскошная дама, крупная блондинка бальзаковского возраста. Улыбнулась во все тридцать два зуба. Поздоровалась. Обратилась ко мне:

– Вы впервые у нас? Как вас зовут?

– Ляля.

– А я Марина Валерьевна, хозяйка этого заведения. Очень рада. Отдыхайте. Лялечка, может, есть какие-то особые пожелания?

Я покачала головой.

Ничего себе сервис, сама хозяйка суетится перед посетителями. Нам принесли корзину с дорогим вином и фруктами. А, пропадать, так с музыкой!

Какой аромат! Я с удовольствием вонзила зубы в мягкое, сочное мясо. Потом мы с Лехой танцевали, и надо отметить, он вел себя очень скромно.

В конце вечера дама снова подошла, так же жизнерадостно улыбаясь.

– Собираетесь уходить?

Я закусила губу. Все, сейчас вызовут милицию или же нас с Лехой закроют в подсобке и навешают крепких люлей.

Леха подал голос.

– Да, уже уходим, ма. Нужно отвезти Лялю домой.

Вот оно что! Вот почему девицы так липнут к Лехе! Его мамаша – хозяйка «Востока»! Кажется, одна я во всем городе этого не знала!

Мы молча сели в машину. Леха довез меня до подъезда.

– Спасибо за приятный вечер!

– И тебе, Ляля! До завтра.

Мама звонила, она была в восторге, но из-за роуминга мы не могли болтать подолгу. Вернулась она другой. Не такой сияющей, но спокойной и удовлетворенной. Немного грустной. Она была очень утомлена и выглядела серьезно больной.

 

– Ну и как? Оно того стоило?

– Да. Чингиз – настоящий мужик. Спасибо ему, а то бы я так и не знала, что это такое…

И это говорит моя фригидная мама!

– А помнишь, после развода я начала встречаться с Володей? А ты всячески противилась, устраивала скандалы, гоняла его. Говорила, что он все равно вернется к бывшей жене и детям. Он не выдержал, исчез, а потом женился на другой, у них уже двое детей!

– Дура была… Теперь-то я понимаю, что такое настоящий мужик. Не то что твой папаша!

– Сколько ты потратила на Чингиза?

Моя мама – бывший бухгалтер, поэтому у нее все цифры в голове.

– Сто три тысячи.

Я рванула к нашей заначке. Ничего, еще много осталось. Я уж думала, что там вообще пустота…

Потом Леха снова позвал меня в «Восток». Я отнекивалась, не привыкла, мол, ходить на халяву, но Леха настоял:

– Мы ж коллеги, ты меня тоже пирогами угощаешь.

– И маму одну оставлять не хочется. Вдруг ей плохо станет…

– Если что, телефон всегда под рукой.

– Ну ладно…

Марина Валерьевна встретила меня, как родную. Мы ели плов, потрясающе вкусный.

Неожиданно Леха заржал:

– Ляль, вон глянь на мамашу с дочкой...

Я обернулась. Недалеко от нас сидел Чингиз, весь в шелках, цепях и боевой раскраске. А рядом с ним – пожилая женщина болезненного вида.

 

Тут уж засмеялась я.

– Ты чо, Леха! Это мужик, Чингиз. Альфонс. А это его любовница.

Глаза Лехи сузились, улыбка испарилась, лицо стало жестким, выступили желваки. Таким я его еще не видела. Его взгляд сфокусировался на Чингизе, словно сфотографировал.

Дома меня ждал сюрприз. Отец вернулся. Когда деньги кончились, Снежана его просто вышвырнула.

Отец постарел лет на двадцать, взгляд потух, он даже начал шаркать ногами. Уходил он, как горящая лампочка, а вернулся, как потухшая и никому не нужная. Тень, оболочка прежнего человека.

Робко, дрожащим голосом произнес:

– Можно я вернусь? Комната же пустует. Мне некуда идти. Мы же не в разводе…

Я рассеянно пожала плечами. Да пусть живет. Мне он не мешает… Мама тоже отнеслась к возвращению блудного мужа абсолютно равнодушно.

Он отдавал нам пенсию, мама готовила еду, хотя все больше лежала, мы ели за одним столом. Разговоры ограничивались бытом: «Передай хлеб, принеси соль, вынеси мусор, купи заварки». Семьи больше не было, так, осколки. В квартире стоял крепкий запах лекарств.

Мамы вскоре не стало…

Леха сделал мне предложение. Это было неожиданно, тем более что я была в трауре. Просто после чаепития выложил на стол коробочку с кольцом и сказал: «Выходи за меня». Никаких лживых слов о любви. Я сказала, что мне сейчас не до веселья. Леха кивнул с пониманием и обещал подождать.

Потом не стало и отца. Леха предложил просто зарегистрировать брак, без пышных торжеств. Его мать была, конечно, огорчена: Марина Валерьевна мечтала о пышной свадьбе единственного сына, такой, чтоб весь город только о ней и говорил взахлеб. Увы! Перед Новым годом мы просто забежали в ЗАГС и забрали свидетельство о браке.

Несколько дней спустя я увидела Чингиза в магазине. На Чингизе была короткая шубка из чернобурки и такая же шапка, завязанная под подбородком. «За наш счет приоделся, сучонок», – с неприязнью подумала я. Наши взгляды встретились. Он выглядел грустным. Чингиз вышел из магазина и пошел по улице. Мне тоже было нужно в ту сторону, и я пошла за ним. Он шел быстрее, и расстояние между нами постепенно сокращалось. Меня обогнала высокая фигура в коже. Я узнала этого парня: он не раз приходил к Лехе. Чуть погодя еще один юноша в черном двинулся за Чингизом. Я злорадно подумала, что сегодня оно огребет хороших люлей.

Неделю спустя я достала из почтового ящика местную газету. В ней никогда не было ничего дельного, но ее выписывала моя мама. Читать она всегда начинала с некрологов и приучила к этому меня. Я пробежала глазами по столбику на последней странице.

«Коллектив завода… выражает глубокое соболезнование начальнику цеха… и главному бухгалтеру… в связи с трагической смертью сына ЧИНГИЗА». Нет, сказала, я себе, мало ли на свете Чингизов. Три дня спустя я узнала, что Чингиза зарезали в подворотне неизвестные.

 

© Валентина Ушакова, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016