Валентина Ушакова. Мы

МЫ

Будильник, как всегда, прозвенел ровно в пять утра. Я и мои домочадцы умылись холодной водой, быстро попили чай с сухариками и разбежались по электричкам: кто на работу, кто в школу, а внучат жена повезла в детский сад.

Я мог бы, конечно, и не работать, так как уже вышел на пенсию, но предпочел работать на благо Родины. Да и дополнительные талоны на питание в семье вовсе не лишние! Страна ценит нас, ветеранов: недавно мне торжественно вручили еще одну медаль за доблестный труд, а к ней – целых три пачки чая! А на парадах мы, старшее поколение, гордо идем в первых рядах!

В обед я отдал в заводской столовой талон и с удовольствием поел перлового супа с воблой, сдобренного жареным на растительном масле лучком, питательной каши из смеси дробленых злаков и запил стаканом полезного травяного чая. Я хотя смутно, но еще припоминаю времена, когда на обед давали жирную, смачную котлету или восхитительный кружок вареной колбасы. Но с той поры наша страна живет во враждебном окружении, и правительству приходится вводить все новые и новые ограничения. Конечно, мы все с пониманием относимся к этому.

За обедом мой напарник шепнул мне, что наш мастер не вышел на работу не потому что заболел, а потому что его арестовали. Ну надо же, оказался заговорщиком, вредителем и шпионом. Продался врагам за сладкий кусок! А с виду, тварь поганая, казался вполне приличным человеком. Откуда только берутся такие!

После восьмичасовой смены, сокращенной для пенсионеров (молодые работают по девять), я, вернувшись в свой район, отправился к продовольственному магазину. Очередь изгибалась многометровой змеей, но мне повезло. Занимать не пришлось, так как мне удалось взглядом отыскать в толпе жену, записавшуюся с утра. Рядом с ней уже стояла старшая внучка-школьница. Они закричали, что я с ними, жена подняла и продемонстрировала сомневающимся ладонь, на которой были записаны три номера. В итоге, меня неохотно пропустили. Кое-как протолкавшись, бранясь и огрызаясь, получив локтем в живот и наступив кому-то на ногу, я оказался рядом с домочадцами. Повезло: мы отоварились всего лишь через три часа.

Когда мы вернулись домой, уже стемнело. Жена начала готовить ужин, а я включил телевизор. Показывали, как всегда, нашего правителя. Несколько месяцев назад он немного приболел, еще бы, не молодой человек, ему уже 249 лет, но он вынужден продолжить работу. Наша отечественная медицина, лучшая в мире, творит чудеса. Да и кто же может заменить отца нации! Кто еще так мудр и так любит свой народ? Месяц назад нам объявили, что правителю пришлось лечь в больницу, и мы очень переживали. Все это время по телевизору нам показывали записи с его яркими и мужественными выступлениями.

К счастью, из больницы он вышел заметно помолодевшим, энергичным. И сразу же включился в работу: объявил войну какой-то вражеской стране, не помню ее названия, да и не знаю, где она находится. Несколько моих племянников погибло на разных фронтах, и мы гордимся нашими героями. Конечно, приходится еще туже затянуть пояса, но ведь это временная и необходимая мера.

Вернулась с работы сноха, забравшая детей из детского сада. Затем вернулся сын. Моя гордость, моя надежда и опора. Настоящий патриот! У себя на работе он раскрыл настоящий вражеский заговор. Раньше у меня было двое сыновей. Но младший под влиянием вражеских лучей, которые нам посылают из-за границы, начал высказываться, что мы живем, как рабы, во всем виноват правитель, и что настоящий давно умер, а это всего лишь двойник. Мне пришлось срочно написать заявление в соответствующие органы, и его забрали и отправили куда-то на лечение и перевоспитание. С той поры прошло уже несколько лет…

Мы поужинали вкусным картофельным супчиком на растительном масле, попили липового чая (липовый цвет жена и внучка украдкой нарвали в парке), приняли витамины и легли спать. Весь выходной мы простояли в очередях, зато отоварили талоны на неделю вперед, поэтому смогли позволить себе роскошный ужин: нам досталось три бычьих хвоста и три камбалы!

В понедельник мой напарник не вышел на работу: тоже оказался врагом! А я с ним последним сухариком делился! Как притворялся, прямо артист! Всюду враги, уже никому нельзя верить. Что ж им, тварям, не хватает? За что они нас так ненавидят?

Вечером мы с женой и старшей внучкой четыре часа простояли в очереди, но нам не хватило. Прямо за три человека от нас кончилось. Продавщица еще за час до этого крикнула, что на всех не хватит, но никто не двинулся с места: надеялись, что все же не зря стояли, может, хоть что-то перепадет. Люди начали расходиться. Внезапно какая-то старуха начала кричать, что ей внучку нечем кормить, как она домой вернется с пустыми руками, что правительство – гады, издеваются над людьми, расстрелять их всех! Сколько уже можно терпеть?! Ах ты вражина, шпионка проклятая. Врешь ты все, и нет у тебя никакой внучки. Я стоял ближе всех и поэтому размахнулся изо всех сил и первым нанес ей удар по голове. Старуха закричала и упала на землю. Остальные начали ожесточенно пинать ее ногами. Когда толпа разошлась, старуха осталась неподвижно лежать на земле, а лицо ее было в крови и грязи. К вражеской лазутчице уже бежал молодой полицейский.

В почтовом ящике я обнаружил повестку из полиции на имя старшей внучки. Ей шестнадцать, и она учится в школе. Полгода назад ее изнасиловало трое парней. Сломали ребро и выбили два зуба. Попадаются еще такие несознательные товарищи! Ей пришлось долго лечиться. Преступников не нашли, и мы думали, что дело закрыто. Но три месяца назад она узнала одного из насильников на улице и указала на него оказавшемуся поблизости полицейскому. К счастью, правительство заботится о народе, о нашей безопасности, и с каждым годом полицейских на наших улицах все больше и больше. Когда идешь по улице, обязательно в пределах видимости находится знакомая яркая форма.

Когда внучка вернулась из полиции, оказалось, что ее обвиняют в подаче ложного заявления. Парень, на которого она указала, оказался сыном одного из заместителей мэра, патриот и активист. Ясное дело, что он не мог совершить ничего подобного, да и алиби у него железное: друзья подтвердили, что в это время они вместе смотрели по телевизору выступление правителя. Но так как она несовершеннолетняя, то наказания не последует, если она чистосердечно раскается в содеянном и заберет заявление. Внучка так и сделала.

В очередной выходной объявили, что завоза продуктов не будет, зато проведут митинг в поддержку голодающих детей племени мумба-юмба. Для них собирали талоны на питание. Мы с женой отдали по семь, а соседи, скряги, – только по три талона. Теперь думаем, что же мы сами будем есть за неделю до конца месяца. К счастью, мой племянник женат на работнице продуктового склада и время от времени подбрасывает нам кое-что. Вот и в этот раз, когда мы зашли к нему и рассказали об этом, он вынес нам большую пачку вермишели.

Когда мы вернулись с митинга, оказалось, что нас затопили соседи сверху: трубы прогнили. Намокли наши продукты, мешочки с крупами, а витамины и вовсе полностью растворились. Вот беда! А новые дадут только в следующем году. Мы промыли крупы и разложили их на газеты по подоконникам и столам для просушки.

Утром я проснулся, но торжественный гимн почему-то не вызвал обычного воодушевления. Жена тоже выглядела недовольной. Впервые за долгое время мы разругались из-за того, что она пережарила сухарики. В электричке, как всегда, была теснота, толкотня, и пахло потом и мочой. И при этом вид у всех был такой идиотски-жизнерадостный, что я едва сдержался, чтобы не плюнуть в какую-нибудь их этих сияющих рож. Чему радуются, дураки?

На работе бубнило радио с речью правителя, рассказывая о наших новых достижениях и военных победах. Сколько лет одно и то же! Хоть бы что-то новенькое придумал. В обед я посмотрел на себя в зеркало: серое лицо, потухший взгляд. Да что это со мной, уж не заболел ли я? Рабочий день почему-то казался мне бесконечным: стрелка на часах у входа в цех практически не двигались. Где мой обычный энтузиазм? Почему меня все раздражает?

После ужина младшая внучка спросила:

– Деда, что такое апельсин?

– Это наподобие яблока, помнишь, на Новый год я тебе подарок с работы приносил. Только он оранжевый такой, как мячик.

– Деда, а почему их в магазине не выдают, как крупу?

– Будут у нас внученька, еще и яблоки, и апельсины, и бананы. Нужно только подождать…

– Долго, дедушка?

Я задумался. И вспомнил, что подобные вопросы задавал когда-то своей бабушке. Я словно увидел воочию доброе морщинистое лицо, пышные седые волосы и ласковые голубые глаза. «Бабуля, а почему конфеты дают только на Новый год?» «А это чтоб зубки у деток не болели, внучек». «А апельсины?» «Будут внучек тебе и апельсины, и мандарины круглый год, нужно только немножко подождать?» «А долго ждать, бабуля?!» «Ну, не знаю, мой дорогой, думаю, что не очень». С той поры я так и не увидел больше ни конфет, ни апельсинов… Почему с каждым годом мы живем все хуже и хуже?!!!

– Губу подбери! – раздался раздраженный голос жены. – Ишь, буржуйка какая, апельсины ей подавай! Нет их в стране, не растут они у нас, а мы во враждебном окружении!

– А я видела через окно, как одна девочка ела яблоко. А еще я видела, как она в другой раз ела такой оранжевый маленький шарик из долек. У нее мама на продуктовом складе работает.

– Не выдумывай, – рявкнула жена. – Не может такого быть. – И гаркнула на старшую внучку:

– Чего расселась? Иди лучше посуду вымой, кобыла!

Я задумался. А если внучка права, и не все должны туго затягивать пояса. Что если мой младший был прав?

Когда мы легли спать, жена тихо сказала:

– Правда это все. Не раз я видела, как соседка сумку набитую доверха тащит. Перед Новым годом она ее в подъезде уронила, и они рассыпались прямо мне под ноги. Помнишь, я тогда детям два апельсина принесла? Только Машка тогда маленькая была, не помнит…

На носу выборы, вернее, голосование. Наш участок должен проголосовать за заместителя мэра, того самого, чей сынок подозревался в преступлении. А если моя внучка не ошиблась?

С каждым днем моя ненависть растет. К правителю, к чиновникам. Даже моя всегда терпеливая и сдержанная жена, слушая выступления правителя и чиновников, начала отпускать замечания: «Вот вруны, вот подлецы бессовестные». Когда показали нашего кандидата, внучка заметила: «А ведь я не ошиблась, дед. Это был точно его сын. И дружки его, они же и свидетели». Жена, не выдержав, просто выключила телевизор.

– Да сколько можно уже! Сил нет смотреть на эти жирные хари. И они призывают нас еще больше работать и е туже затянуть пояса. Тьфу, твари!

А потом мы и вовсе перестали включать телевизор.

Под одеждой я вынес с работы кое-какие детали. Я решил, что смастерю бомбу и взорву либо заместителя, либо его сынка, либо его дружков-подонков. Есть время все обдумать. Поэтому, когда жена засыпала, я отправлялся в кладовку поработать. Вскоре бомба была готова. Я определился: подкараулю, когда наш кандидат появится, и взорву бомбу в нужный момент у входа, чтобы другие не пострадали. До самого правителя мне не добраться, но я хотя бы так выражу свой протест. Даже если моя семья будет арестована, как пособники, жить хуже, чем теперь, вряд ли возможно.

Вечером завалился племянник. Кормилец! Он принес нам килограммовую упаковку перловки и – вот радость! – целую коробку витаминов. Мы поужинали и дружно приняли по витаминчику.

На другой день я проснулся в удивительно хорошем расположении духа. Жена, напевая, жарила блинчики. Я посмотрел в окно: шел дождь. Я полез в кладовку за зонтиком и вдруг вспомнил о бомбе. Телефона у нас не было. Я побежал вниз, к соседу-пожарнику, у которого телефон был. Постучал и пояснил, что дело не терпит отлагательств. Набрал нужный номер.

– Алло, общественная безопасность? Срочно выезжайте: я изготовил бомбу…

© Валентина Ушакова, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016