Валентина Ушакова. Райское местечко (16+)

РАЙСКОЕ МЕСТЕЧКО

 

Реклама:

«Частный загородный пансионат премиум-класса

Мы создали для вас и ваших близких уютный дом и ту атмосферу, в которой вы и ваши родные будете чувствовать себя счастливыми. Количество наших постояльцев ограничено, а персонала достаточно для обеспечения максимального внимания и комфорта.

Каждый клиент для нас – это друг и партнер для больших и добрых отношений».

 

За год до описываемых событий

 

Рома в панике потрогал шею девушки, лежащей на полу. Ничего!

– Она сдохла!

Друзья – крупный белобрысый Олег и чернявый носатый Серега – потихоньку попятились к выходу.

– Вы чего?!!!

Рыхлый, толстогубый Олег промямлил, отводя взгляд:

– Ты это… Сам как-нибудь… Мамашу свою попроси…

Серега, глядя на товарища, согласно закивал.

После чего оба опрометью кинулись к выходу.

Рома метнулся за ними.

– Ребята, вы чо… Эй, стойте!

Но парни уже запрыгнули в машину и резво рванули к воротам.

Больше он кричать не стал. Бесполезно. Они не вернутся. Козлы, блин! Делать вместе, а навесить одному… К тому же его крики могут разбудить Петровну, хотя наверняка крепко принявшую на грудь.

Рома пытался взять себя в руки, но его нещадно трясло. Вот суки! Друзья называются. А ведь они сами, как всегда, его подбили, он-то ведь ни за что бы на такое не решился. Выпили, разгорячились, вот и подумали… Почему бы не наведаться к спящей в доме девчонке, они, детдомовские, к этому делу с малолетства привычные… И кто же мог подумать, что новая горничная окажется такой дохлой… Да еще и девственницей. От этого же не умирают, иначе баб бы на земле не осталось, кроме старых дев! Видимо, девка совсем уж больная была. Такое вот стечение обстоятельств. Рома вздохнул. Хотелось развлечься немного, пока родителей нет дома, и на тебе. Как же так…

Рома вернулся в дом и начал судорожно соображать. Растерзанная Алина по-прежнему неподвижно лежала на ковре. Что делать? Вывезти ее в лес? А вдруг гайцы остановят и захотят осмотреть багажник?! Тут взяткой не отделаешься. Закопать на территории пансиона? А что, места много… Хорошо, хоть девка круглая сирота, детдомовка, родни нет, никто надоедать и искать не будет. И официально не оформлена, соответственно, и не прописана. А если вдруг кто и поинтересуется – ничего не знаем, уехала в неизвестном направлении. Пропала, так мало ли народа пропадает… Была Алинка Майская, и нет ее. Полиция и искать не станет… Нет тела, нет дела.

Рома представил себе, как он при лунном свете, озираясь, копает яму, как тащит обнаженное, окровавленное тело горничной и его передернуло. Вот ведь не повезло! Его тщедушное, хилое тело слабака и хронического бездельника содрогнулось, представив себе этот титанический труд. Нет, он ни за что не успеет сделать это до утра. Вот твари, сбежали, как зайцы! Втроем бы быстро яму выкопали… Хорошо, хоть девка маленькая и тощая! И все-таки, без родителей не обойтись. Мать поможет. Нельзя тянуть дольше. Скоро утро. Он не виноват! Вот не повезло! Нужна им была эта Алинка, там и глянуть-то не на что… Он же не думал, что так получится, он же не хотел. И ребята тоже… Блин, надо хоть скотч с губ содрать… Хотя… И так на теле столько следов… Если б Олег, козел, ее не вырубил, за то что она его укусила, то может и обошлось бы… Да еще Серега, придурок, ей на всякий случай рот скотчем заклеил, чтоб не орала и не кусалась, когда очухается, может из-за этого? Да что гадать теперь…

Виктор достал айфон и нажал на «Мамуля». Никакой реакции. Родители в гостях у тетки, ясное дело, нажрались в хлам, да и дрыхнут себе, как кони.

«Ну, пожалуйста, возьми трубку», – мысленно молил Рома, не отрывая глаз от панели. Ничего… Он уже отчаялся, когда, наконец, мать взяла трубку.

– Что опять случилось? – раздался сонный, недовольный голос. Любовь Васильевна была деловым человеком, даже спросонок она сразу поняла, что попусту сын ее среди ночи беспокоить не стал бы.

Рома вспомнил, что по телефону нужно говорить осторожно, а то при каких-то там кодовых словах типа «труп», «убить» включится запись.

– Мам, срочно приезжай, тут такое… Очень большая проблема, – жалобно проблеял он.

– Да в чем дело-то?!!!

Рома взвизгнул:

– Мам, скорее, тебе говорят! Это не телефонный разговор!

– Хорошо, выезжаем, – уже четко, по-деловому, отрапортовала та и отключилась.

Уф! Гора с плеч. Полдела сделано. Мать обязательно что-нибудь придумает. Рома почти расслабился…

 

Не медля ни секунды, Любовь Емельянова грубым толчком разбудила храпящего мужа. А рука у нее крепкая, крестьянская, да и габариты мебельные. Не то что муженек, тощий да жилистый, как старый петух. Глядя на него, ни за что не скажешь, что он на десять лет моложе супруги.

Гаркнула в ухо:

– Витя, вставай, срочное дело, надо ехать.

Тот подскочил:

– А? Что? Ты чо?

– Наш придурок натворил что-то!

– Опять?! Мать твою…

Супруги быстро оделись и вышли из комнаты. В коридоре Витя задел что-то, и оно с грохотом упало на пол.

– Тьфу, дурак, – зло прошипела Люба.

– Чо там? – раздался сонный голос Надежды, старшей Любиной сестры.

Люба отозвалась:

– Ромик заболел, поплохело ему, а «Скорую» вызывать не хочет. Мы поедем, как бы там чего…

– Перепил, видать, без вас, дохляк, – едва проснувшись, не упустила случая подколоть богатую сестру Надюха.

В другой раз Люба высказала бы голодранке завидущей, лентяйке, попрошайке и твари неблагодарной много чего интересного про бревно и сучок в глазу, про сестрицыну дочурку-потаскушку бесстыжую, позор семьи, и про яблочко, падающее недалеко от яблоньки. Но не до того было.

Супруги молча сели в автомобиль и рванули домой. Хозяйка пансиона молча размышляла: может, стоит позвонить Алинке или Петровне, да уточнить, что же там стряслось. Хотя нет, чужих людей не стоит посвящать в свои дела, конечно, если они уже и сами не в курсе. К тому же старая пьянчуга наверняка дрыхнет так, что ее и из пушки не разбудишь. Да, баба деградирует прямо на глазах, пьет все больше и больше. Готовит она, конечно, офигенно и почти что за кров и еду, но если запьет, придется выгнать и найти другую. Видимо, уже скоро… А может, сама Петровна что по пьяни отчебучила? Вряд ли, Ромка так бы сразу и сказал. Нет, повариха тут не при чем.

Люба уже прикинула, сколько у нее наличности, а что опять придется выбросить псу под хвост немалую денежку, она не сомневалась. В прошлый раз Ромка-балбес, катаясь с дружками, такими же бездельниками, на новой машине, наехал на какого-то бомжа полудохлого, а тот возьми и откинься… Все трое были под крепким градусом, а платить пришлось Любе: ее же придурок был за рулем. Женщина тяжко вздохнула… Вот зачем содержать загородный пансион, надрываться, как лошара? Будь Витек умнее, пошел бы смолоду в гаишники, и греби себе денюшку совковой лопатой – ни сеять, ни пахать. А так все на ней, на ее плечах, пашет день и ночь, как проклятая… Люба едва не расплакалась от жалости к себе. Ну надо же! Вот только вспомнила, будь они неладны. Не поминай чёрта к ночи, а гайца на дороге! Может, пропустят? Держи карман шире, упустят они такой шанс!

Да, поднимают жезл. А жирнючие-то всегда какие, как бегемоты! Вот хоть бы раз в жизни увидеть тощего гаишника! Люба молча сунула мужу пухлый бумажник.

– Предъявите права. Из гостей едете?

Вот ведь, даже не стесняются! Пьяные, мол, претесь?

Витя вздохнул, полез в бумажник, достал пятитысячную купюру, вложил в документы и протянул гайцу. Тот понес их второму, который сидел в машине. После чего документы были Виктору возвращены.

– Все в порядке, проезжайте.

Еще на прощанье и под козырек отсалютовали уважительно!

Витек убедился, что купюра чудесным образом исчезла. Прямо фокусники!

– Чтоб им боком вылезло, – прошипела Люба, забирая похудевший бумажник обратно. – Когда, когда они, наконец, нажрутся?!!!!

Ей было безумно жаль тяжкую трудовую копеечку, выброшенную на ветер. Прямо как от сердца оторвала!

– Ладно, успокойся, – вяло сказал Витя. – Береги нервы, мать. Все платят, не мы одни. Они ж, как пчелки, только собирают.

– Ладно, проехали, – махнула рукой жена. – Главное, что там еще дома за сюрпризец…

– Женить его надо, да бабу постарше, покрупнее и посуровее найти. И не такие дураки за ум брались. Вот хоть бы я… – Витек заржал.

Люба рассеянно кивнула. Как был муж дурак-дураком, так им и остался. И сынок-то, придурок, весь в него. Вот хоть бы каплю мозгов от матери унаследовал!

Супруги Емельяновы уже подъезжали к своим владениям…

 

Год спустя

 

Люба не спеша обошла свои владения и осталась довольна. Наконец-то у нее появился работящий и покладистый персонал. Работа кипела повсюду. На кухне повариха Нинка, крупная белобрысая деваха в пышном, сдвинутом на ухо колпаке, мордастая и румяная, как матрешка, ловко нарезала мясо ровными кубиками. По части мастерства до Петровны ей было, конечно, далеко, зато непьющая и смирная. После Петровны Люба брала двоих и неудачно: одна оказалась наглой воровкой, а вторая каждый день бессовестно требовала прибавки к зарплате.

Везде царила чистота, словно в операционной, даже придраться не к чему. Все надраено до блеска! Помощница повара Маринка, худенькая чернявая девушка, похожая на мышку, кухработница и судомойка в одном лице, не поднимая глаз, сноровисто чистила картошку, складывая ее в большое эмалированное ведро. Прямо в руках все горит! Шустрая девка, расторопная, не то что предыдущие: копуши, болтушки да неумехи.

В коридоре горничная Люська старательно пылесосила дорожку. Рыженькая, миловидная, приветливая, она была похожа на дорогую фарфоровую куклу с большими и вечно удивленными синими глазами. Недавно, когда народу прибавилось, взяли вторую горничную, Лизку, скромную шатенку в очках. Видно, что к такой работе она непривычна, но девка изо всех сил старается. Двадцать два гостевых номера плюс хозяйские апартаменты да коридоры, туалеты, ванные, душевые и мытье окон раз в десять дней! Да еще обеденный и танцевальный залы, игровая для детей, летняя веранда и бассейн! Нигде ни пылинки, ни соринки. Просто любо-дорого посмотреть, а то до этого попадались одни хамки да грязнули.

Администратор-портье Оля сидела на ресепшн и разговаривала по телефону с клиентом, все терпеливо и подробно объясняя, итогом чего стала заявка на следующую неделю. Жизнерадостная платиновая блондинка со спортивной фигурой, она была наделена недюжинной физической силой и грацией дикого животного, при этом всегда мила и подчеркнуто любезна. Увидев хозяйку, улыбнулась, продемонстрировав ровные белые зубы. Молодец девка, любо-дорого смотреть, день-деньской кует копеечку.

 

В дверях показался Петя, швейцар-охранник, здоровенный, немного туповатый, но исполнительный детина, бритый наголо. Здоровяк помог занести ящики с продуктами Юре, скромному, неприметному парню с аккуратной стрижкой. Кроме обязанностей водителя смышленый, рукастый Юра выполнял обязанности электрика, плотника, грузчика и садовника: Люба не считала нужным набирать целый штат бездельников.

Все трудились в поте лица, но Люба все равно сделала каждому по пустяковому замечанию: нечего баловать подчиненных, пусть знают свое место, а то обнаглеют.

Что ж, кажется, в жизни бизнес-леди Любови Емельяновой начиналась светлая полоса: уже вторую неделю все номера, даже люксы, были заполнены отдыхающими. К величайшему сожалению хозяйки пансионата, это большая редкость: то не сезон, то кризис, то конкуренты появятся… Бывали времена, когда вообще ни одного клиента, пансионат пустует, а обслугу содержи. А куда деваться, иначе грязью все обрастет…

Несмотря на успехи, Люба тяжело вздохнула. Ее беспокоило, что Ромик снова стал общаться со своими подлыми дружками. Бывшие одноклассники несколько месяцев после того случая не появлялись, а потом снова приперлись, как ни в чем не бывало, морды бесстыжие. Почему бы не попить-поесть на халяву?!!! Люба им, конечно, сказала, на всякий случай, пару ласковых и кулак пролетарский продемонстрировала. Как бы снова чего не учудили белобилетники липовые… Ну, ничего, скоро Ромка женится, а уж Тома-то его из рук не выпустит. Тома и Рома, даже звучит складно. Хорошая невеста, деловая, цепкая, лучше и желать нечего. Свой продуктовый магазин, второй открывать собирается. Правда, старше Ромика намного и уже дважды замужем побывала. Первый муженек-то сбежал к ее лучшей подруге, а второй вернулся к предыдущей жене. Детей у Томы не было, но Любу это не пугало. Она решила так: будут внуки – она для своих кровиночек ничего не пожалеет, а не будет, тоже не стоит убиваться. Нечего придурков плодить, одни хлопоты да расходы, никакой радости. Но в глубине души женщина все же надеялась, что будет внук или внучка, да еще и по уму уродится в нее…

До свадьбы оставался месяц, поэтому особой спешки не было, но и откладывать хлопоты на последние дни тоже негоже. День свадьбы неуклонно приближался, и отпраздновать ее решено было здесь, в пансионате, а не в городском ресторане. И не в расходах дело, просто решили справить скромную свадьбу, чтобы людей не смешить, мало ли что может Ромик отчебучить, например, со свадьбы сбежать… Соберутся только свои: приглашена Надюха с дочкой Веркой, дрянь, конечно, но племянница, родная кровь. Да еще и эти придурки, Олег с Серегой, куда ж без них… С Томкиной стороны – никого: с родней пьющей-беспортошной она не общается, а подруг с женихами знакомить зареклась. Свидетельницей будет Надюха, обойдутся и так. Хорошо хоть свидетелем на свадьбе будет Олег, хоть и с причудами, но сын достойных родителей из городской мэрии, не то что Серега, ушлепок безродный.

Через месяц период отпусков закончится, народ постепенно схлынет и пансионат практически обезлюдеет… Никто не будет отвлекать. Новая волна начнется ближе к Новому году. Конечно, Тома не в Ромином вкусе, зато деловая и надежная. Привыкнет, еще и благодарить потом будет. Витька вон тоже не горел желанием жениться, а теперь не нарадуется, что попал в добрые руки… Давно бы выгнала бездельника, да уже прирос накрепко, укоренился, родной стал, прямо, как рука или нога…

Вроде бы все складывалось благополучно. И все же что-то на душе у Любы было неспокойно, что-то не давало расслабиться и обрести душевный покой.

Зашла к сыну и невольно залюбовалась: до чего ж хорош! Красавчик, ну, копия Витек в молодости! Прямо херувимчик! Недавно проснувшийся Рома, разрумянившийся, с еще заспанными голубыми глазками и спутанными золотистыми кудрями сидел за компом и играл в какую-то очередную стрелялку-догонялку. Одновременно Рома пил чай из большой кружки и ел свой любимый пирожок с ягодами. Целая горка аппетитных румяных пирожков, посыпанных сахарной пудрой, возвышалась перед ним на тарелке: их утром напекла повариха Нинка. Тоже хорошая девка, справная и порядочная. Вот на каких нужно жениться! В прошлый раз Люба видела, как этот свинорылый Олег ущипнул повариху за пышную ягодицу и крепко получил в ответ половником. Это его, как всегда, Серега подбил. До чего же неприятный, пакостный, двуличный пацан, и внешне гадкий: тощий, будто глисты его засосали, малорослый, дочерна загорелый и с вечной поганой ухмылочкой. От цыгана, что ли, его мамаша нагуляла?

– Как дела, сынок?

– Нормально, мамуль…

– Тома звонила?

– Нет пока…

– Ну сам ей позвони…Ждет же невеста…

Рома невольно фыркнул и поморщился. Конечно, нежных чувств к материной поставщице продуктов, которую определили ему в спутницы жизни, молодой человек не испытывал. Тома была смазливой, сдобной бабенкой в самом соку, но слишком уж крупной и «по-старушечьи» раскрашенной: голубые тени вокруг глаз, губы намазаны жирной малиновой помадой. За габариты и зычный голос Рома даже немного побаивался невесты. Но подчинился, как сказал отец, нужно и о будущем думать, родители же не вечны, кто о тебе потом позаботится? Жениться нужно на деловых, солидных и достойных, а не на всяких смазливых финтифлюшках, сосках никчемных. Рома понимал, что он слабак, и ему необходима твердая рука, иначе пропадет. На днях он случайно услышал, как отец со смехом отозвался о Тамаре: «Самое то! Хоть в телегу ее запрягай. Я всегда говорил, что Ромке нужна такая баба, чтоб он при виде нее от страха срался!» Рому это смущало, но не слишком сильно: пример родителей был перед глазами.

– Ага, поем только.

Люба пошла к выходу.

– Мам, помнишь Мяуку?

Люба обернулась?

– Кого?!

– Котик у меня был в детстве, хорошенький такой, ласковый… Потом пропал… Вдруг вспомнился…

– Нет, не помню.

Люба зашла к мужу. Витя тоже сидел, уткнувшись в компьютер.

– Реклама готова?

– Ага, забросил. Слушай, Любаш, уже есть пара коллективных заявок на следующую неделю.

– Хорошо бы… Ольга тоже сейчас заявку приняла. Вроде дела пошли, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. – Люба на всякий случай поплевала за пазуху. – Тома не звонила?

– Звонила. Все заказы сделаны.

– Хорошо. Молодец девка! Работает, как часики. Повезло Ромке!

– Ага. С железными яйцами баба! Прям как ты!

Витек радостно заржал. Больше разговаривать было не о чем, и Люба вернулась в свой кабинет.

Проходя по двору, госпожа Емельянова невольно бросила взгляд в дальний угол, где росли пышные кусты жасмина и тут же торопливо отвела взгляд. Она уже постепенно начала забывать о том, что случилось той ночью, но вид кустов иногда будил страшные воспоминания, как они втроем торопливо копали землю у самого забора.

Через несколько месяцев после того приезжал какой-то солдатик, видимо, Алинкин дружок-детдомовец, спрашивал о ней. Но Люба тогда пояснила, что девушка сказала, что ей нужно срочно уехать и взяла расчет. Кажется, ей удалось его уболтать. Парень попрощался, уехал и больше не объявился, видимо, нашел себе другую да утешился.

 

Паша, толстый рыжий парень, новый дворник-уборщик, ловко орудовал метлой. Работы много, все на нем: кафе-бар, бильярдная, детская площадка, беседки, спортивная площадка… Парень на мгновение замер, раскрыв рот: мимо проходила настоящая барыня, сразу видно, столичная штучка. Такой он не видел никогда. Просто шикарная! Дама с высокой прической в длинной до пят юбке и кружевной блузке лениво прогуливалась, время от времени останавливаясь и вдыхая аромат цветущего жасмина. Отломила душистую веточку с цветочками, похожими на фарфоровые, и понесла ее в номер.

 

Лишь вчера молодая женщина, произведшая на рыжего толстяка неизгладимое впечатление, въехала в одиночный люкс. В отличие от других заселившихся, постоялица не жаждала знакомств и развлечений: ее целью, наоборот, было полное уединение. Ибо дама эта была писательницей, автором триллеров, и звали ее Наталья Барсова. Каждый день она, несмотря на самочувствие и настроение, должна была выдавать на-гора определенное количество знаков, минимум десять тысяч с пробелами, ибо аванс был получен, а дедлайн медленно, но неуклонно приближался.

Первый роман она писала легко и непринужденно, словно дышала. После его выхода Наталья была замечена и получила хорошие отзывы. Она умела, как никто другой, описать тягостную, гнетущую атмосферу – типичную для триллеров, и читатель до последней страницы ломал голову над загадками, с которыми столкнулись герои за время повествования.

Второй роман писался гораздо тяжелее, но был оценен выше первого, хотя самой Наталье он нравился гораздо меньше. А вот с третьим она откровенно мучилась. Писала механически, без эмоций, поэтому персонажи выглядели пародиями на людей. А уж главный герой и вовсе чучело картонное… Вдохновения не было… Как случилось, что любимое занятие превратилось в тягостную повинность?! Наталья прибегла к крайнему средству: бокалу вина, но и это не помогало, зато она чувствовала, что вот-вот перешагнет грань. Каждый вечер она говорила себе: нет, сегодня не буду, и знала, что будет: рука сама собой тянулась к барной стойке.

Решение перебраться сюда на время написания романа было логичным: ничто не отвлекало, на всем готовом, а главное, действие романа происходит в загородном пансионате! Чего проще: описывай то, что перед глазами и голову не ломай!

Почувствовав спиной цепкий взгляд, женщина обернулась. На нее смотрел дворник. Ну и физиономия, вылитый Квазимодо: абсолютно круглая, как бильярдный шар, голова, покрытая щетиной цвета ржавчины, густые темные веснушки по плоскому лицу, толстые, как у африканца губы, при этом слюнявые и обвисшие. Прямо маньяк! Наталью передернуло, и она, развернувшись, быстро прошагала в свой номер.

Поставив веточку в воду, Наталья подошла к зеркалу и обомлела: любимой серебряной броши, единственной фамильной ценности на привычном месте не было. Потеряла! Видимо, брошь зацепилась за ветку жасмина.

Наталья вышла из номера: так напугавшего ее дворника не было видно. Быстрым шагом женщина двинулась к кустам и начала ползать среди них на четвереньках, разыскивая в траве пропавшее старинное украшение. Помимо красоты и изящества, оно было дорого тем, что прошло вместе с ее предками все самые сложные этапы истории.

– Вы не это ищете?

Наталья подняла голову и обомлела: улыбающийся златокудрый синеглазый юноша неземной красоты (таких не бывает!) протягивал ей ладонь, в которой лежала ажурная брошь в форме бабочки.

Кровь прихлынула к щекам. Молодая женщина поднялась, отряхнула длинную юбку и бережно приняла из рук спустившегося с небес херувима свое сокровище.

– Спасибо, – едва вымолвила писательница охрипшим от волнения голосом.

После того, как брошь была возвращена на законное место, молодой человек представился.

– Я – Рома, сын хозяйки пансиона. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, я тут постоянно.

Какие длинные у него ресницы! Нежная персиковая кожа… А руки-то какой благородной лепки! Настоящий аристократ, просто сказочный принц!

– Меня зовут Наталья. Непременно воспользуюсь. Я – писательница. Пока начинающая. – Она улыбнулась так, что у Ромы в горле пересохло. – Извините, мне нужно работать. Еще раз спасибо!

Дама кивнула и неторопливо пошла к себе.

 

«Совсем свихнулась, корова старая, вот что значит второй год в разводе, уже юношам глазки строишь», – сурово высказала она себе. Но в душе все пело. И главный герой был найден, и пазлы сложились в картинку. Наталья рванула к ноутбуку и пальцы виртуозно забегали по клавишам, едва поспевая за мыслью. Она с упоением описывала частный пансионат, бывшую базу отдыха обанкротившегося завода, за гроши выкупленную частниками, а главное, обитателей этого чудного местечка. Пансион превратился в смертельную ловушку, клиенты – в жертв, а приветливая обслуга во главе с хозяйкой – в свирепых монстров! Чего стоит один рыжий дворник, от цепкого взгляда которого мурашки бегут по коже!

Строки лились сплошным потоком. А главное, в этот вечер женщина впервые за последнее время забыла о «допинге»!

В это самое время изумленный Рома сидел в беседке, и в голове его все крутилось, словно в калейдоскопе: молодой человек впервые в жизни влюбился. Натали не была красавицей, но от нее исходило нечто такое, чего он никогда не встречал в других. Она была какая-то живая, что ли… Сигнал айфона вывел юношу из оцепенения. Звонила Тома.

– Привет! Как дела?

– Нормально! А у тебя?

– Тоже ничего. Вечером собираюсь к вам. Тебе сюрприз!

– Жду.

– Целую!

– Я тоже!

Пустые, ничего не значащие слова… Рома вздохнул и отключился. Тома не любит его, как и он ее. Как и родители друг друга. Никто никого не любит. Один Мяука его любил… А он любил Мяуку.

Этого черно-белого кота десятилетний Рома подобрал на улице. Кот был такой ласковый, и так благодарен за каждый кусок, за каждую ласку, спал вместе с хозяином, а по утрам будил, запрыгнув на грудь и обнимая его за шею лапами. Рома целыми днями возился с любимцем и был совершенно счастлив. Но счастье долгим не бывает. Однажды Рома пришел из школы, а Мяуки не было. Поискал по комнатам. «Мяука, Мяунчик, где ты?» Никто не выбежал ему навстречу.

– Мам, где Мяука?

Она отвела взгляд.

– Понимаешь, сынок, не нужен он нам. Лазит везде, зараза, грязь от него. Ты уже большой мальчик…

Он понял. Так было всегда. И когда он принес домой вороненка со сломанным крылом. И когда притащил черепаху, в которую мальчишки кидали камнями. Вначале родители соглашались, а потом, когда он уже успевал привязаться, новый питомец внезапно исчезал. Они удаляли из его жизни все, что он любил… Ревновали, что ли? Или объел их Мяука? Куда они его вывезли? Что с ним стало? Брошенный Мяука подумал, что новый друг его предал?

Рома тогда горько плакал в кровати. И потом целую неделю ходил без настроения, все в школе это заметили. Еще какое-то надеялся: вдруг Мяука вернется… Искал на улице. Потом смирился… И больше животных не заводил. И ни к кому потом не привязывался: терять так больно…

Сидя на скамейке, Рома смахнул слезу. Вроде и любят его родители, а жить не дают. Они и Тому эту толстозадую ему навязали, потому что понимают: он никогда не смог бы ее полюбить. Никогда! Просто была одна мать, станет две, только и всего. Он ее до того, как стала невестой, называл Тамара Николаевна. Думал, друзья засмеют, а они: «Нормальная баба, все, что надо, имеется, какого еще рожна?!» Это уж потом, когда он им сказал: «Не, ребята, трезвым я с ней спать не смогу», Серега, как всегда, немного съехидничал: «Баба как баба, главное, перед сном на нее не смотреть!»

А Наталья… Она другая. Не для таких, как он. Нежная, тоненькая, как тростинка, породистая, сразу видно. А самое ужасное, что он познакомился с ней на том самом месте, где…

Внезапно Рома уловил взгляд рыжего дворника-уборщика. Неприятный тип. Вид прямо как у маньяка. Разве нормальный парень пойдет сортиры мыть? Если только дебил… Вечно мать от жадности набирает разных уродов. Вот Петровна нормальная была. Каких только лакомств ему не стряпала! А как выпьет, пела душевно дребезжащим голоском, подперев голову рукой: «Мама, милая мама, как тебя я люблю». Аж прямо до мурашек, куда там поющим трусам из телика! Жаль, что ее выгнали… Рома вздохнул. Эх, хоть бы Олег с Серегой приехали, и то веселее…

Тома стояла у зеркала в полный рост и пялилась, разглядывая себя в свадебном платье. Платье было красивым, и Тома сидела на диете, иначе невеста в день свадьбы может в платье-то и не влезть. Только бы Рома не передумал! Все-таки четырнадцать лет разницы! У всех ее знакомых баб уже есть мужики, одна она, как сирота неприкаянная. А Ромка – настоящий красавчик. Правда, Люба сразу предупредила, что парень капризный и избалованный, да еще и дружки-придурки прилипчивые, как смола. Но уж где совсем идеального взять? Да и сама она далеко не ангел… Тома вздохнула. На совести у нее ох какой грех. Какая же она была дура! Сейчас бы она уж точно так не поступила… Она и сама от себя не ожидала. Это был мгновенный порыв, жест отчаянья! Да ладно, что уж сожалеть. Что сделано, то сделано. Так уж получилось. Забыть и все, словно и не было ничего!

 

Тома приехала к вечеру. Привезла Роме три роскошных рубашки, одну – Виктору, а Любе – блузку. Да еще три бутылки дорогущего вина. Будущие родственники крепко выпили, после чего Тома отправилась в гостевую комнату.

Виктор толкнул Рому кулаком:

– Ну, сынок, будь мужиком!

Рома выпил еще фужер для храбрости и отправился в жаркие объятия невесты.

Впервые в жизни сказал:

– Я люблю тебя.

Произнести это оказалось легко и просто, потому что он не любил. Вот Натали бы он это сказать не осмелился никогда.

Тома была в черном кружевном белье, зрительно уменьшавшую ее фигуру, и в поясе с ажурными чулочками. Черные кудри крупными кольцами рассыпались по плечам, пухлые алые губы полуоткрылись, а в больших карих глазах таился призыв. При виде жениха будущая мадам Емельянова изогнулась в виде вопросительного знака и приняла, по ее мнению, наиболее соблазнительную позу.

 

«Какой дурак придумал, что это сексуально? – подумал Рома. – По мне так нет ничего лучше голой бабы, без всяких прибамбасов».

Он решительно выключил свет: в темноте проще. Он представил на месте Томы Натали и решительно шагнул к ложу…

Тома уже храпела, а Рома мучительно размышлял. Почему, ну почему он такой слабак безвольный, просто слизняк?! Почему он ведет себя так, как коза, которую на веревке ведут к козлу? И идет сам, безо всякой веревки… Почему он сам себе не хозяин?! Родители им командуют, друзья помыкают, Тома пока невеста, скромненько помалкивает, но после свадьбы тоже наверняка зубы покажет. Правда, секс с Томой оказался на удивление неплохим, бывали партнерши и похуже.

Утром, пока жених спал, Тома уехала: дела прежде всего.

Зато к обеду явились, не запылились, Олег с Серегой.

– Ну, как? Опробовал невесту?

– Ну…

– И как?!

– Да… Слабое подобие левой руки.

Олег заржал.

– Ордена-медали таким героям давать. Я бы не смог! Прямо слониха! Задница во!

Он широко развел руками.

Серега присоединился.

– У нее, поди, как моя шапка.

– Не, нормальная.

– Пойдет. Тебе ж ее не в аренду сдавать.

Снова влез Олег:

– Пусть она тебе денежку зарабатывает. А молодых телочек мы всегда найдем!

Серега усмехнулся.

– Я тут одну классную телку заприметил. Я б ей вдул!

Рома поморщился: он понял, что речь идет о Натали.

– Верка должна приехать, ей вдуешь.

– Да пошла она! Пинцетом до нее больше не дотронусь!

Друзья Ромы до сих пор не могли простить его двоюродной сестрице, что им пришлось лечиться от гонореи.

Верка приехала вечером. Красивая, нарядная, чуть полноватая блондинка, пышный бюст, наивные голубые глаза и губки бантиком. В розовой футболке со стразами и модных дырявых джинсах. Прямо Мальвина! По правде говоря, Верка сама в старых джинсах модных дырок наделала.

 

Сначала наглая девица наведалась к тетушке.

–Теть Люб, займи денег, приодеться надо бы, а то на свадьбе Роминой будем с мамой, как оборванки. И подарок хотим приличный Роме с Томой сделать, а денег нет.

– Ну, у нас не бал-маскарад, хоть в чем приходите, сойдет и так. Хоть в этих вот своих лохмотьях, нам без разницы. А подарок можно и своими руками сделать, без претензий. Нет у меня денег для тебя, Вера, все в дело вложено. Вот так-то. Можно подумать, что вы когда-то что-то отдавали. На работу еще не устроилась?

Крыть Верке было нечем. Мысленно проклиная тетку-скрягу, она двинула к Виктору.

– Вить, привет, тут такое дело. Денежку бы мне.

– А я что, банкомат?!!!

– Вить, ну вспомни, как у нас тобой было… Ты ж моя первая любовь!

– Ты чо несешь? Пошла нахер, шалава! Я для тебя дядя Витя, поняла?

И здесь облом. Вот гад! Она ж его так любила, он был ее первым мужчиной, и это в двенадцать лет. Правда, была Верка не по возрасту крупной и развитой девочкой. А потом была беременность, которую она до конца скрывала ото всех, домашние роды на летних каникулах, и пищащий младенец, которого мать утопила в ведре, как котенка, а потом зарыла на заднем дворе. Кто отец ребенка, Вера матери не сказала, тогда она еще очень любила Виктора. Наплела, что ее изнасиловали незнакомые пацаны, когда шла вечером от подруги. Потом-то Вера поумнела и начала понемногу вытягивать из Витюши денежку, грозясь рассказать все матери и тетке. Вот были времена! Но когда Вере исполнилось восемнадцать, Витя послал ее очень далеко. К тому времени репутация у Веры была уже хуже некуда. А когда племянница жены пригрозила разоблачением, бывший любовник ответил просто:

– Да хоть в ООН пиши!

А она, лохушка, даже на диктофон не додумалась записать. Какой компромат пропал!

Вера разыскала братца, одиноко сидящего на скамейке:

– Ром, займи бабок, срочно нужно.

– Откуда, у меня что, денежный принтер?

– Дело одно наклевывается. Верняк! У мамаши своей попроси. Типа Томе на подарок. Отдам с процентами.

Рома заржал. То, что попадало в цепкие Верины лапки, оттуда уже не выскальзывало. Прямо черная дыра, а не баба. Она уже несколько раз его наколола, больше не получится.

– Не. Томе мать сама подарок выберет, без меня.

– Мне и Томе на подарок нужно, у нас денег нет!

– Работать не пробовали?

– Тоже мне работяга выискался! Забыл, кто тебя мужиком сделал?!

– Я тебя просил?! Сама меня на себя затащила. Неделю потом насекомых выводил.

– Ром, ну правда, очень нужно!

– У Олега с Серегой попроси.

– Да пошли они!

Верку даже передернуло. До этого дня она старалась не попадаться братиковым дружкам на глаза: те обещали ей навалять крепких люлей. А уж денег у них отродясь не водилось, разве у мамаш сопрут или выпросят.

Подошли Олег с Серегой, отходившие на время по малой нужде, поздоровались. Время прошло, и их злость на Верку почти испарилась.

Серега оскалился.

– О, какие люди и без охраны! Привет, Веруся! Как дела? Все ухудшаешь медстатистику?

– Привет… Да ладно вам, ребята, это ж нечаянно вышло…

– Должок за тобой, Веруся. Знаешь сколько мы бабла на лечение ухлопали, не считая здоровья?

– Вы мне тоже не платили, так что в расчете. Или вы полторашку пива за оплату считаете? Давайте так: мы в расчете, и никто никому не должен.

Олег криво усмехнулся.

– Да с тебя все равно, кроме трусов, содрать нечего…

Примирение сторон состоялось, и молодежь дружно двинула в бар. По дороге Вера увидела рыжего дворника.

– Ну и урод! Таких только в клетке держать!

В баре компания заняла столик, Рома заказал всем по коктейлю. Верка стреляла глазками по сторонам. Ее пригласил какой-то немолодой мужик, и пара удалилась. Трое друзей заржали.

 

– Да, сюрприз мужику гарантирован.

– Целых три пера!

– И обчищенный бумажник!

На другой друзья проснулись поздно. Позавтракали. Вошла Люба.

– Вот что, друзья, хватит бездельничать. Спускайтесь на кухню, берите корзины, и вперед за грибами. Вечером сделаем грибную поджарку.

Ребята взяли у поварихи Нинки по две корзины и по ножу и вышли во двор. Там они встретили Натали.

– Привет, Ромео! Вы за грибами? Я с вами.

Рома вернулся на кухню, взял корзину и нож для Натали.

Олег и Серега переглянулись. Ну и баба, одна с тремя мужиками в лес собралась. Однако когда Серега полез к ней с разговорами, бабенка так на него глянула, да еще и ножичком выразительно поиграла, что друзья Ромы поняли – грибница фригидная, ее и вправду интересуют только грибы.

Рома всю дорогу порхал возле Натали, как бабочка вокруг цветка.

– Как роман?

– Пишется.

– А о чем он?

– Я вообще-то не раскрываю замыслов заранее, примета плохая, а мы, писатели, люди суеверные. Но вам скажу. – Натали сделала страшные глаза и понизила голос. – Это триллер. Действие происходит в загородном частном пансионате. Это ловушка. Постояльцы становятся жертвами, хозяева и обслуга – безжалостные убийцы.

– Жесть!

Рома засомневался.

– Да ну, Натали, разве это возможно? Их мигом бы хватились, пропавших людей, в полицию бы родственники заявили. Враз бы вычислили.

– Они выбирают богатых, одиноких и приехавших издалека. В общем, я над этим пока работаю.

– А где можно купить вашу книгу?

– Я вам подарю, Ромочка, да еще с дарственной подписью, у меня оба романа с собой, беру на всякий случай несколько экземпляров. Если кто вдруг узнает…

Грибов было много, и корзины быстро наполнились отборными белыми грибами.

– Вечером встретимся в баре! – крикнул Рома Натали на прощание.

Нинка с Маринкой тут же начали чистить грибы: ужин обещал быть королевским.

Усталые друзья сидели на скамейке и курили. Позвонила Тома.

– Привет, любовь моя! Как дела?

– Привет! Прекрасно. А у тебя?

– Замечательно!

– Ты не против, чтобы я сегодня приехала?

– Жду с нетерпением!

– Чао, май лав, целую. Извини, много дел.

– Я тебя тоже целую!

Рома отключился.

Серега подал голос.

– Я вот что вспомнил… Забыл совсем. Мать как-то говорила, а я забыл… Ты это… Поосторожнее с Томой. У нее до тебя жених был. Умер. Затрахала до смерти…

– Да ну?!

– Ага. Точняк.

Вмешался Олег.

– Да брехня стопудово. Мало ли кто от чего загнулся. Какая-нибудь звездоболка насвистела.

– Да правда это, зуб даю! Хоть у кого спроси!

Олег махнул рукой и произнес со вздохом.

– А мне папаша дочку своего начальника подсовывает. Страшная, как чёрт. Я сказал, что на нее глянешь ночью случайно и все, здравствуй, энурез. А он настаивает, мол, ничего, привыкнешь, сам тоже не красавец...

Серега подпрыгнул:

– А познакомь меня с ней. Я на такие мелочи внимания не обращаю. Да хоть Кинг Конг, лишь бы при бабках.

– Заметано!

Вечером друзья снова сидели в баре. Верка появилась со своим кавалером и села отдельно от приятелей. Вошла Наталья, и Рома ей помахал и указал на свободное место рядом с собой. Они пили коктейли и весело болтали, все больше о литературе. Говорила Натали, а парни слушали.

 

Тома вошла в бар, и глаза ее сузились: Рома чирикал с какой-то тощей бледной бабенкой, в которой единственное, что было хорошего, это копна густых, блестящих каштановых волос. Томин жених, почти что законный муж, заливался соловьем, он заливисто смеялся, глядя на эту кошку драную! С Томой он так себя не вел. Не хватало еще, чтобы и этого увели! Вот так зазеваешься и останешься с тертым носом и оплеванной душой. Ну уж нет! И Тома решительно двинулась к столику. Увидев невесту, Рома сник, сжался, опустил плечи под пристальным взглядом будущей супруги.

– Мы пойдем, прогуляемся, – сказал Олег, толкая Серегу в бок.

– Ага, пока, ребята!

Рома испуганно произнес:

– Познакомьтесь, Натали, это моя невеста Тома. Тома, это Натали, она писательница.

Брови Натали изумленно взлетели вниз, лицо Томы осталось непроницаемым, словно маска.

Женщины смерили друг друга взглядом, оценивая достоинства соперницы. Они обе были очень хороши, каждая по-своему. Два мира, две эпохи. Пышная рубенсовско-кустодиевская Тамара и нежная, почти рафаэлевская Натали стоили одна другой. Дамы одновременно одарили друг друга оскалом бизнес-улыбки, изображая приветливость и расположение.

– Извините, мне пора, – сказала Наталья. – Была очень рада знакомству. Но нужно работать!

Она удалилась, гордо держа спинку.

Рома заказал Томе коктейль.

– Она мне обещала книги подарить с автографом, – пояснил Рома. – Она знаменитость!

– Здорово! Потом вместе почитаем.

Тамара почти успокоилась. Мир был восстановлен. Но в глубине души царапина осталась. Какие все же мужики козлы! Нельзя на день без присмотра оставить! И Люба ей говорила: «Смотри в оба, Тома». Ромина невеста вдруг вспомнила своего бывшего неблагодарного поклонника, за которого даже штрафы ГИБДД платила, того, которого она у… Нет! Того, который умер.

– Может, пойдем к себе?

– Да рано еще, давай посидим еще…

Утром Наталья обнаружила под дверью листок бумаги, на которой крупными буквами было написано: «УЕЗЖАЙ».

Другая бы выбросила бумагу и тут же забыла о ней. Но не Наталья. Прихватив послание, она отправилась прямиком к хозяйке пансионата. Положила на стол лист и пояснила:

– Вот это я сегодня обнаружила под дверью. Что вы можете сказать по этому поводу?

У Любы были готовы ответы на любые вопросы. Взглянув на послание, она спокойно произнесла:

– У нас пансионат семейного типа. Здесь проживают и семьи с детьми. Несколько подростков. Они так развлекаются, мальчишки, что с них взять. Никакого повода для беспокойства.

– Вы уверены?

Люба кивнула. Натали забрала послание и вернулась в номер. А Люба крепко задумалась. Это кто же отпугивает клиентов? Может, конкуренты? Или эти придурки прикалываются, Олег с Серегой? А может, это работа наглой лахудры Верки?

На другой день Натали снова увидела под дверью белый лист. Но в этот раз слов не было. С листа на писательницу скалился череп со скрещенными костями. Никому ничего не говоря, Наталья убрала его в папку, где уже хранилось первое послание. Неужели это работа ревнивой толстухи Томы? Или сам Рома таким образом просит ее удалиться? Мог бы и сам сказать… Или это кто-то еще?! Трусихой Наташа не была, зато ее любопытство было воистину безграничным. Пребывание в пансионате обещало стать интересным.

 

Люба зашла к Виктору.

Не успела она открыть рот, как Витя выпалил:

– Представляешь, Любаш, забыл сказать, Верка клянчила у меня деньги якобы на подарок Роме.

– Нашла дураков. Она и у меня просила, да и у Ромки наверняка. Вот сучки! Подарят на три копейки, а сожрут и выпьют на рупь!

– Так она мне еще и глазки взялась строить…

– Ну, тварь та еще, вся в мамашу. Тьфу на них! Даже слушать не хочу!

Люба уже хотела уйти, но вспомнила, зачем пришла и поведала мужу о послании писательнице.

– Да не бери в голову, – отмахнулся тот. – Эта финтифлюшка какому-то мужику глазки строила, а баба евойная решила ее припугнуть. Только и всего. По ней же видно, та еще жучка! А, может, у нее с головой не в порядке, внимание так к себе привлекает, короче, цену набивает. Или там для рейтинга, хрен их знает, этих писателей. Помнишь, в прошлом году художник жил в полулюксе, тоже явно с приветом.

– А что, тоже вариант, – задумчиво проговорила Люба. А про себя подумала, а не получили ли такие послания и другие постояльцы. Если и правда какой-то чокнутый появился, то нужно будет проследить… Не начали бы гости съезжать один за другим…

 

Рома стоял у большого напольного зеркала и рассматривал себя в свадебном костюме цвета темного серебра. Красавец! Роскошный костюм сидел, как влитой. Шелковая рубашка с золотистой каймой по воротнику и двумя рядками пуговок со стразами, подаренная Томой, подошла точь-в-точь. Вместо демократичного галстука – аристократичная светло-бежевая бабочка. И атласная роза со стразами на лацкане. Рома вдруг представил, что рядом с ним стоит Натали в свадебном платье… Тяжело вздохнул. Мечтать не вредно, но бесполезно. Теперь Тома будет его «пасти». А пока ее нет, можно наведаться в номер к Натали, она же обещала подарить книги.

Рома постучал. Натали отворила дверь. Она была в длинном до пят халате, волосы собраны в хвост.

– Привет!.. Я за книгами.

– Привет! Проходи…

Натали достала книги из чемодана и подписала на каждой: «Роме, очаровательному владельцу того самого пансиона». И размашисто расписалась.

Поинтересовалась небрежно:

– Как невеста?

Рома усмехнулся невесело:

– Ревнует…

– А я уже концовку придумала, – похвалилась Наталья. – Вот, послушай: «Он полз из последних сил, оставляя за собой широкий кровавый след. И когда он почти добрался до спасительного выхода, две пары сильных рук подхватили его и потащили обратно. К счастью, на тот момент, когда его бросили в огонь, он уже потерял сознание».

– Здорово! – восхитился Рома.

– Мне и самой нравится…

Натали достала папку и протянула Роме.

– Мне здесь подкинули кое-что…

Рома посмотрел, пожал плечами:

– Да мало ли придурков…

– Я тоже так думаю.

Натали убрала папку обратно в чемодан и перешла к делу.

– У меня просьба. Первый черновик уже готов. Есть, конечно, еще белые пятна, да и объем нужно нарастить. Слушай, Рома, мне бы распечатать написанное. Понимаешь, в напечатанном виде текст смотрится не так, как на мониторе, сразу все ошибки видны. Я заплачу.

Ого, она уже перешла на ты!

– Да без проблем, сделаю. Ничего не надо.

– Хорошо, тогда я немножко еще подшлифую, а завтра распечатаем.

Раздался звонок. Тома… Как не вовремя!

– Привет, солнышко! Я уже еду к тебе.

– Да, любовь моя, жду, – машинально ответил Рома.

Достала уже! Еще успеет надоесть!

– Спасибо, Натали, обязательно прочту, как можно скорее.

– Мне очень важно твое мнение…

Рома попрощался и пошел встречать невесту.

Олег и Серега уехали, Верка тоже пропала… Тома, как всегда, явилась не с пустыми руками.

– О, опять подарочки, – усмехнулся Рома. – Ты, Тома, прямо как Дед Мороз.

– Кого люблю, тому дарю, – не растерялась невеста.

Тома привыкла задаривать потенциальных мужей. А они ее подарками не очень-то баловали. Только ко дню рождения, ну и на день Святого Валентина, Восьмое марта, Новый год, да и то, в основном, дребедень грошовая. Она вспомнила, сколько подарила всего Мише, последнему своему возлюбленному. Вроде все у них было хорошо, Тома уже в мечтах видела себя его женой, ходила по свадебным салонам и присматривала свадебное платье. А потом он явился и сказал, что все кончено, он встретил другую, и это очень серьезно. А с нею, поняла женщина, значит так себе, ради развлечения, пока не найдет получше. Так, временная мера, суррогат… А теперь он просто сбрасывал ее, как ставший ненужным балласт. Этого Тома простить не могла. Ее пылкая любовь мгновенно обратилась в лютую ненависть. Но брошенная любовница и виду не подала.

Сказала со вздохом:

– Что ж, раз так, давай хоть выпьем на прощанье… Было же нам хорошо вместе…

– Не, Том, я за рулем, да и тороплюсь.

– Ну тогда хоть чая... На улице мороз…

Он согласился. Тома пошла на кухню, достала таблетки, оставшиеся от матери. Быстро раздавила ложкой в пыль несколько таблеток и высыпала в кружку. Затем вскипятила чай, заварила и разлила по кружкам.

Он выпил чай и уехал. А на другой день Тома узнала о его смерти… Сердце отказало…

«Нет, с Ромой я так никогда не поступлю, – подумала женщина. – Никогда».

Рома, глядя на Тому, внезапно вспомнил слова Сереги. «А что, может он и прав. Надо будет все разузнать, все же она моя будущая жена. Да она меня уже утомила. Что-то я уже начинаю верить Сереге. Такими темпами она и меня уморит. Я же ей не бык-производитель».

На другой день после отъезда Томы, Рома снова навестил Натали.

– Ну как, готово?

Она кивнула. Вчера, пока Рома откатал обязательную программу с невестой, Наташа усиленно работала. Текст заметно стал лучше, чище, но можно было сделать еще интереснее…

Тома сидела в кабинете и отдавала распоряжения по телефону. В дверь постучали.

– Войдите.

Верка! Только вот будущей родственницы-прошмандовки ей сейчас и не хватало!

– Привет, Тома!

– Привет, Веруся!

Верка страдальчески закатила глазки и начала тоненьким, детским голоском:

– Слушай, Том, мне деньги нужны. Хотим с мамой вам с Ромой подарок нехилый сделать, а с бабками у нас сейчас туго. Одолжи, Том. Ну, пожалуйста. Это же для вас. Я тут работу себе подыскала, с первой же зарплаты отдам.

Надо же, наколоть ее хочет, сучонка! Тома скрестила пальцы и приготовилась слушать сказку о новой Золушке.

– Что за работа?

Верка не ожидала такого вопроса, поэтому выпалила первое, что пришло в голову:

– Да менеджером по евроокнам.

– В каком салоне?

– Да ты не знаешь, Том, новая фирма открывается…

– В кризис?!

– Ну, это пока не точно, типа предварительная договоренность.

– Понятно. Только денег, Вера, у меня нет. Свадьба, наряды, подарки, то да се. За товар только что перевела. Или ты думаешь, мне деньги с неба падают?

Вера усмехнулась. Не хочет по-хорошему, сделаем по-плохому.

– Я тут, Томочка, кое-что у людей порасспрашивала. Много нового о тебе узнала. Думаю, жениху тоже будет интересно послушать.

Тома нахмурилась.

– Ты, меня шантажировать, что ли, решила?!

Лицо Роминой невесты мгновенно побагровело, глаза сузились. Если бы Верка знала, каким бывает Томин гнев, она бы не рискнула сюда сунуться.

 

– Пошла вон, засранка, и до свадьбы не появляйся!

– Будет ли еще свадьба-то?

Тома схватила первое, что попало под руку – малахитовую подставку под письменные принадлежности – и запустила в нахалку. Верка выскочила за дверь, как ошпаренная: прибор угодил в плечо, было больно.

Тома медленно поднялась и начала собирать с пола останки письменного прибора – подарка подчиненных. Краска постепенно сошла с ее лица.

Затем будущая новобрачная уселась в кресло и задумалась. Что там могла накопать ничтожная Верка? Конечно, у Томы были мужчины, тридцать четыре годика как-никак, но не так уж и много. Всего-то четверо, из них двое законных мужей. Не монашка, да. Но чем ее можно шантажировать? Тем, что ее предыдущий поклонник внезапно умер в расцвете лет? Неужели Рома бросит ее, наслушавшись сплетен своей ничтожной кузины?

Тома была деловым человеком. Она понимала, что иногда честность стоит больше любой, самой изощренной хитрости. Нет, она не станет платить Верке, даже до дня свадьбы. Нет. И не от жадности. Она сама расскажет все Роме. В браке должно быть понимание и доверие. И если нужно, прощение. Только такие отношения и могут быть долговечными…

 

Рома и Натали отправились в кабинет Любови Васильевны, где Рома с флешки распечатал текст. Натали потащила в номер целую кипу бумаги. Затем, надев очки, села у открытого окна и надолго углубилась в чтение, попутно занимаясь правкой. Если бы не ветер, она бы устроилась прямо на балконе… Наталья работала до обеда, затем потянулась, растягивая онемевшие от неподвижности плечи, так, что они хрустнули, потерла усталые глаза и спустилась в обеденный зал. Ромы не было видно. Натали с аппетитом съела порцию своего любимого салата «Оливье», похлебала суп-лапшу и с удовольствием накинулась на гуляш. Попив чаю со сладким фруктовым пирогом, она немного погуляла и вернулась в номер, чтобы продолжить работу. Но листы куда-то подевались. Натали казалось, что она оставила их возле ноутбука, но там их не было. Такое с ней случалось: она могла переложить что-то в другое место, а после забыть об этом. Тщательно обыскав весь номер, Натали убедилась: черновой вариант романа бесследно исчез...

Писательница задумалась. Самым простым объяснением было то, что глупая горничная выбросила листы текста, исчерканного непонятными ей значками. Нужно спросить у нее. Наталья проверила ноутбук и облегченно вздохнула: файл черновика был на месте. На всякий случай она переслала его ридеру. Что же делать дальше? Допросить горничную, пожаловаться хозяйке пансионата? Позвонить издателю? Обратиться в полицию? Да они скажут, что она оставила листы у открытого окна, и их просто унесло ветром. Натали вздохнула…

Кому мог понадобиться черновик нового романа? Вряд ли кто-то попытается его продать. О существовании черновика знал только Рома, может, ему захотелось стать первым читателем? Вряд ли… Юноша не производил впечатления любителя чтения. Кто же тогда?

Кто-то уже попытался выжить ее отсюда. Натали заглянула в папку. Два листка с посланиями от неизвестного доброжелателя тоже исчезли. Их не могли выбросить случайно, как бумаги, допустим, случайно упавшие на пол. Их не могло унести ветром с подоконника. Потому что послания были в папке, которая лежала на дне чемодана. Ключ есть у горничной. И у хозяев пансионата. Она сама показала мадам Емельяновой послание. Рома видел, куда она убрала папку. И что с того?

Натали лихорадочно размышляла. Звонить или нет издателю? С одной стороны, история мутная и последствия ее непредсказуемы. С другой, издателю не нужны лишние хлопоты и проблемы. Никто не любит, когда его напрягают. Она не мега-звезда, таких писательниц пруд пруди. Ничего страшного не произошло, нечего впадать в панику… Может, уехать отсюда? Ведь этот человек именно этого и добивается. Не помогли послания, он похитил черновик. Только поэтому. А сам роман ему и даром не нужен. Кто же этот человек? Рома? Горничная? Или кто-то еще? Неужели здесь есть ее тайный недоброжелатель? Уж точно это не Тома и не друзья Ромы…

Натали разыскала горничную Лизу. Нет, та не видела никаких бумаг и не выбрасывала их… Их, наверно, ветром унесло, до обеда было очень ветрено… А что, эти бумаги были очень важные? Натали сказала, что это пустяки и вернулась к себе. Ситуация становилась все интереснее.

 

Рома продемонстрировал невесте книги, подаренные Натали.

– Видишь, еще и с дарственной надписью! А третья книга будет про наш пансионат, представляешь? Обязательно куплю, как выйдет!

– Здорово! Я, Рома, с тобой поговорить хотела…

Рома оторвался от подаренных Натали книг и удивленно уставился на Тому.

– О чем?

– Понимаешь, ко мне приходила Вера…

Рома мгновенно залился краской. Вот сучка! Двоюродная сестрица разболтала его невесте, что они были любовниками!

– Да не слушай ты ее, она та еще врунья!

Но Тома поняла все по-своему.

– Вот-вот! Представляешь, она пыталась меня шантажировать! Типа у меня до тебя была толпа мужиков, и она тебе об этом расскажет, если я не заплачу! Но это же неправда!

Рома вздохнул с облегчением.

– Да пошли ты ее! Она сама шалава, думает, и все такие. Язык ей поганый вырвать! Ты – моя невеста, а на нее мне плевать! Что там у тебя с кем было, уже прошло! У меня тоже много чего было! Хорошо, что ты мне сказала!

Тома тоже почти успокоилась, она почувствовала, что глаза увлажняются: расчувствовалась от добрых слов жениха.

– Да, хорошо… А то я боялась, что ты ей поверишь и меня бросишь… Был у меня до тебя один. Бросил меня, а потом умер. Это так тяжело, так больно, пожалуйста, никогда не бросай меня, Рома!

– Ты что, Том? Даже не думай! Три недели уже до свадьбы осталось! Наплюй ты на эту дуру. Ты нужна мне, Тома!

Тома вздохнула, вытерла мокрые щеки (хорошо хоть тушь водоотталкивающая!).

– Скорей бы уж все кончилось!

– Ага… Давай всегда говорить друг другу правду?

Тома кивнула. Рома обнял невесту, она положила ему голову на плечо. «Семья – это святое, – вспомнились молодому человеку слова отца. – А все остальное – по барабану». «Хорошо, что так все удачно сложилось, – подумала Тома. – А то я так переживала из-за этой сикушки!»…

Натали сидела у окна и размышляла. Заново, что ли текст распечатать и носить в папке с собой? Ридер дал хороший отзыв о черновике, но попросил кое-что переделать. Натали была с ним полностью согласна: это сделало бы роман динамичнее.

А вот и Рома с Томой гуляют в зоне отдыха. Прямо как голубки! Рома, жестикулируя, что-то рассказывал, а Тома слушала и смеялась. Странная пара! Надо же, такой красивый парень и женится на немолодой уже толстухе! Видимо, родители ему подобрали бабенку с капиталом, сам он, конечно, ее бы не выбрал. Но почему?! Ладно, их дело. О другом нужно думать, о романе…

Вера сидела в своей комнате и размышляла. До чего же мужики козлы! Используют тебя на халяву, как туалетную бумагу, и даже спасибо не скажут! Что Витя, что Рома, что Олег с Серегой, что все остальные… Не везет ей, такая вот уродилась. Вроде и красивая, и умная, а счастья нет. Жизнь кому-то полными горстями отсыпает, а кому-то крохи с чужого стола перепадают. Несправедливо это. Безобразную тушу Тамару и то замуж берут, а она, стройная и сексуальная, никому не нужна. А почему?! У Томы магазин, а у нее, Веры, нет ничего, вот и вся разница. А эта Тома прямо бешеная, чуть не убила за малую копеечку.

Потом Вера вдруг подумала: вот бы тетя Люба умерла, может, тогда Витя на ней, Вере, женился бы? Да нет, нашел бы какую-нибудь коровищу типа Томы… Вера тяжело вздохнула. Нелегко быть бедной родственницей. А вот интересно, как люди богатыми становятся? Вот та же Тома или тетя Люба? Откуда у них первоначальный капитал? Как же тогда?! Вот чтобы этот же загородный пансионат выкупить, тогда еще турбазу заводскую, деньги нужны были, и немалые. Чиновникам взятки нужно было дать? Нужно, конечно, и не три копейки, иначе до смерти будешь ходить за нужной подписью. Наверняка и конкуренты были, не одна же тетя Люба такая умная? Их тоже надо было как-то устранить…

Вера вдруг вспомнила, что в их городе тогда какого-то бандюка взорвали в машине, а второго расстреляли прямо у подъезда. Да, был аукцион, и тетя Люба там победила! Потом ремонт нужно было провести, да еще какой! Мать рассказывала, что были на турбазе гнилые окна, ободранные стены и ржавые батареи. Еще пришлось выкинуть хлам в виде сломанной мебели, алюминиевых ложек-вилок, щербатых тарелок и граненых стаканов. Закупить новую мебель, посуду, постельное белье, люстры, занавески и все прочее… И еще персоналу платить… Да во всякие соцфонды… Да налоги… Наверняка поначалу и рэкету платить пришлось. И само собой налоговым, пожарным, электрическим, милицейским, санитарным, да всем прочим службам, иначе штрафами изведут…

Это что же получается? Откуда же у людей столько денег?!!! Вроде бы банк не грабили, клад не находили и наследства не получали… Жили себе две сестры, гроши считали, и одна из них вдруг взяла и разбогатела. Витьку она тоже без запасных трусов взяла, сама матери говорила. Эх, мала она, Вера, тогда была и мало что понимала! Томин магазин и продуктовый склад тоже ведь не с неба свалились… Теперь и Вере нужно было как-то найти дорогу к богатой и безбедной жизни.

Какая же она была дура! А ведь счастье само шло ей в руки! Надо было сразу рассказать матери про Виктора, и платили бы ей Люба с Витей всю оставшуюся жизнь! Да что уж теперь жалеть…

Рома позвонил Вере.

– Ты что это, Веруся, надумала Томе угрожать?

– Ром, ты чо? Ну, пошутила неудачно, бывает. Извини. Так получилось.

– Ладно, смотри, а то схлопочешь.

Вера не знала, что она еще очень легко отделалась. Одну из своих бывших соперниц в молодости Тома избила скамейкой так, что потом пришлось прилично заплатить…

Дни бегут… Вера осмотрела свою грязную, запущенную комнату с разбросанными повсюду вещами. Неужели вся ее жизнь пройдет в этом клоповнике? Неужто она со временем превратится в такую же клушу, как мамаша? Она вздохнула и пошла в кухню. Надежда жарила картошку на растительном масле. Вера скривилась. Котлету бы сейчас…

 

– Чо, опять картоха?

– Продукты, Вера, на дороге не валяются… Хочешь вкусненького, к Любе смотайся.

Вера вздохнула. Во-первых, тетке не нравится, когда бедные родственники глаза мозолят. Во-вторых, нужно подождать, пока уедет мужик, которому она немного облегчила бумажник. В ментовку-то он точно не пойдет: баба узнает, загрызет, а вот портрет перед свадьбой испортить может... Зато она не будет выглядеть там нищенкой! Новая дорогая блузка, юбка-карандаш и модные туфли ждали своего часа в шкафу. Остатки денег Вера припрятала: нужно же будет еще сделать укладку и маникюр, чтоб не выглядеть, как чучело.

Мать выставила шипящую сковородку на стол, нарезала остатки вчерашнего хлеба, принесла ложки. Вера вздохнула: какое убожество!

Надя взяла ложку, поднесла ко рту, посмотрела на дочь.

– Чо не ешь?

– Сухая ложка горло дерет…

Надя встала, достала из шкафа ополовиненную трехлитровку с домашним ягодным вином, налила по стакашку.

После картошки мать с дочкой попили чаю с домашними сухариками и яблочным вареньем.

– Ма, в чем на свадьбу пойдешь?

– В сером платье.

– Так ты в нем, наверно, еще на теть Любину свадьбу ходила!

– Что поделать, доча? Классика всегда в моде. Бусы надену, и будет вроде как нарядно…

– А на ноги чо оденешь?

– Люба обещала свои черные туфли отдать.

– А чо подарим?

– А вон в серванте свинья-копилка, которую мне на работе подарили. Только место занимает да пыль собирает. Отнесем в магазин, коробку возьмем самую большую, продавец упакует покрасивше, и все. Правда, бок ободран маленько, лаком для ногтей там сердечко нарисуй.

– Ага. И еще большими буквами написать: «Тома».

Верка заржала. Ловко маманя с подарком придумала. Но мать на шутку не отреагировала. Верка глянула на потолок с отвалившейся местами побелкой, хмыкнула, повела жеманно плечиком.

– Слушай, ма, а откуда у теть Любы бабки?

– Ну, точно-то не знаю. Мутная история. Вроде как мужик один дал, его бабки.

Вера этого не знала, и мигом навострила уши.

– Она типа подставное лицо?

– Ну, вроде поначалу так было. Он сам-то из мэрии, светиться не мог.

– Он любовник, что ли, ее был?!

– Точно не знаю. Ну, наверно, так.

– А потом?

– Рассчиталась, наверно, потихоньку. А потом его убили. Прямо в подъезде зарезали. Ну это уж через несколько лет…

Так, это уже интересно!

– А у Томки откуда бабки?

– Ну, там проще. У нее кобель в мэрии работал, женатый. Бабок, конечно, не дал, но подпись нужную поставил. Томка тогда бабкину квартиру продала. За гроши, короче, магазин выкупила. Она баба деловая, не шалава, дает только тем, кому нужно. Мотай на ус!

Вера вздохнула. Вот как отказать мужику, если самой еще больше хочется?!

На всякий случай уточнила:

– Этот хоть живой?

– Вроде да…

Верка задумалась.

До свадьбы оставалось еще две с половиной недели.

 

Серега выбрал момент, когда у матери будет хорошее настроение, чтобы подсуетиться с просьбой.

– Ма, помнишь, я говорил, что меня Ромка на свадьбу пригласил? Дай немного бабок на подарок.

– Чтоб бабки были, пахать надо, а не по барам шляться. Нужны бабки – иди и заработай. Скажи спасибо, что тебя, бездельника, кормлю и одеваю.

– Ну, мам, я и так на свадьбу в старье пойду. Ну не с пустыми же руками, ты чо. Мы ж не нищие!

Мать сжалилась.

– Ладно, роз штук двадцать пять дам, остальное – твои проблемы…

Алла Скворцова, мать Сереги, была владелицей нескольких цветочных салонов.

Серега с неприязнью посмотрел на родительницу: до чего же она похожа на акулу!

– Я чо, с одним букетом попрусь?

– Твое дело, я и так тебе одолжение делаю. Еще фотик возьми, пощелкай их там, вроде как и в расчете. Все, разговор окончен. Некогда мне!

Олег с Серегой сидели в баре и обсуждали детали предстоящей Роминой свадьбы. Заказывал и расплачивался, как всегда, Олег.

– Чо подарим? – уныло спросил Серега.

– Мне папаша сто баксов на это дело отвалил. Правда, под обещание, что я с этой страшной Иркой познакомлюсь.

– И чо купишь?

– Ничо. Бабки и подарю. Чо захотят, то и купят. На хрена людям лишний хлам?

– Ну, как бы на память. Свадьба же. Бабки потратят и не вспомнят на что…

– Их проблемы! Я сам всегда прошу, чтоб мне на днюху бабки дарили. А ты?

Приятель глубоко вздохнул.

– У меня две тыщи деревянных всего. Сам знаешь, какая маманя скряга. Цветочки – пожалуйста, а бабок – хрен. Повезло тебе, чо бы папаше и не дать тебе бабок, ему там, в мэрии, поди, каждый день на лапу зелень суют.

Олег не стал спорить насчет отца.

– Да что за мать у тебя! Родному сыну жалеет!

– Ты ж ее знаешь. Вечно скулит, что кризис, одни убытки, а сама новый салон открывает! Я уж ей тоже намекнул про гроб с карманами. Она так разозлилась! Всю жизнь я ей мешаю, как будто я виноват, что папаша на ней не женился!

– И чо делать будешь?

– Посоветуй, ты ж у нас будущий адвокат.

Олег заочно учился и числился помощников адвоката в фирме дяди-предпринимателя.

– Спереть никак?

– Ты чо! Швейцарский банк проще ограбить!

– А занять?

– Всем уже должен…

Олег задумался.

– А тот самовар, который тебе от бабки достался? Типа гроши какие-то за него дают, и боишься продешевить. Он же старинный, с клеймом?

– Ну. А вдруг он и правда ценный? Латунь, Тула, фирма «Баташев», 1896 год, с трубой и в хорошем состоянии…

– Не, давно бы уже с руками оторвали. Его и подари. Начисти только. Но не наждачкой, а зубной пастой, а то испортишь!

– И чо, я как дебил, с самоваром попрусь? И на хрена он им?!

– А у тебя есть выбор? И потом антиквариат, эксклюзив. У них и так все есть! Таким нужно дарить что-то оригинальное. А куда уж они его пристроят – не твоя забота. Главное – не с пустыми руками! Тащи, и все. И это, цветов и на мою долю прихвати.

Серега повеселел. Проблема была решена легко и просто.

– Заметано, так и сделаю. Ну, ты голова! Букетик тебе организуем дизайнерский. А интересно, чо им Верка подарит?

– Открытку!

Приятели дружно заржали.

Олег поинтересовался:

– Я вот подумал: а платье у Томки какого размера?

– Шестьдесят восьмого! – не раздумывая, ответил Серега.

– Откуда знаешь?!

– Я матери на днюху блузку подарил. Весь день таскался по бабским отделам, выбирал. Короче, самый крайний размер у них – шестьдесят восьмой, типа чехол для танка. Как раз на Томку!

Ребята снова заржали…

Надежда вытащила из шкафа серое шерстяное платье, висевшее на плечиках. Кое-как натащила. Хорошо хоть фигура какая была, такая почти и осталась, в отличие от расплывшейся Любки. Иначе бы и совсем надеть нечего было… Хотя по совести, могла бы сестрица и на новое платье денег подкинуть. Какой там! Ей это и в голову не придет. А просить у нее – только зря унижаться.

Надя вздохнула. Какая ни есть сестра, а она и сама не лучше. Хорошо, что хоть Витька с Любкой ни о чем не догадываются. А то бы со стыда можно было помереть. Это ж надо было тогда, на Новый год, по пьяни переспать с мужем сестры, да еще и залететь от него! Со своим-то алкашом она то сходилась, то расходилась. Вот и спохватилась при такой жизни не сразу, а потом уже поздно было. Мужа Надюха выгнала еще до рождения Веры. Вот и наказана за свой грех, мучаются теперь обе...

Надя достала крупные белые пластмассовые бусы, надела. Вроде ничего, сойдет, скромненько, но прилично… Взяла в руки большую, нарядную коробку. Упакованная в блестящую, шуршащую бумагу фиолетового цвета, с пышным перламутровым бантом, свинья-копилка с алым сердечком на боку, дожидалась своего часа.

– Привет, мамуль!

Надя вздрогнула.

– Ты чо пугаешь?! Чуть коробку не уронила, без подарка бы остались!

Надюха поставила подарок на стол и облегченно вздохнула.

– Красиво, да?

Верка кивнула.

– Ага. Только фантик лучше конфетки.

– Что поделать, доча! Мы ж не олигархи. Хорошо хоть у нас дом свой. Не представляю, как люди в квартирах живут, там каждый месяц ползарплаты вынь и положь! Я вот сегодня продукты закупила, а остатки на упаковку эту ушли, она тоже не дешевая. Одна мелочь на хлеб осталась… Ладно, у нас еще килограмма полтора муки есть, дотянем как-нибудь.

Вера оценивающе осмотрела мать с ног до головы. Да уж, конечно, не фонтан. Не бомжиха, конечно, но выглядит до тошноты старомодно и убого! Так всю жизнь и проработала в своей сраной лаборатории… Вера вздохнула. Эх, вот почему она не родилась в семье тети Любы?! Ходила бы сейчас по пансионату с умным видом, и вся обслуга пресмыкалась бы перед ней.

– Да ладно, ма, мы ж не в три горла жрем. Со свадьбы еще остатки заберем.

Надя кивнула.

– Надо будет с собой пакеты взять…

Наталья внесла все изменения, указанные ридером. Роман получился хорошим, ей самой нравился. Осталось убрать кое-какие неувязочки-нестыковочки, да кое-какие места расписать поподробнее. Но это она сделает дома. Пора было уезжать… А когда книга выйдет, она непременно отправит ее Роме: более благодарного слушателя Натали не встречала. Попрощалась с хозяевами, пожелала Роме счастья. Он в ответ вручил ей букет из разноцветных гладиолусов, заранее срезанных с клумбы. На глаза писательнице снова попалась зловещая фигура дворника Паши. Глядя на молодую женщину, он оскалился так, что ее передернуло. «Хорошо, что я уезжаю», – подумала Натали.

Услужливый Петя помог ей отнести чемодан к машине. Уезжала не только писательница: подмосковный пансионат потихоньку пустел. Она последний раз взглянула на здание, на свои окна, и машина тронулась. Здравствуй, Москва!

Вот и опустел пансионат. Осталась лишь одна, въехавшая на днях пара. Большеротая, коротко стриженая брюнетка и бородатый молодой человек в затемненных очках. Люба в его облике уловила что-то знакомое. Парень был хмурым и молчаливым, все вопросы решала бойкая девица.

До свадьбы оставалось три дня. Люба вошла в бар. Подчиненные уже надраили до блеска будущий свадебный зал и теперь украшали его искусственными цветами и драпировкой. Любе понравилось. Не хрен всяких дизайнеров-хапуг приглашать, сами с руками. Перламутровые воздушные шарики, которых куплена целая коробка, развесят позже, а то сдуются к свадьбе. Живые цветы тоже подвезут ближе к торжеству. Носатая Алка, Серегина мать, хорошую скидку дала, нужно будет ей тортик и конфет послать… Что ж, подарки для новобрачных готовы, путевки для свадебного путешествия на Мальдивы приобретены, билеты заказаны, свадебное меню обговорено, продукты закуплены.

Люба вернулась к себе, примерила новое платье-тунику. С виду скромное, серо-сиреневое, рукав три четверти, с отложным воротником и манжетами кофейного цвета, оно стоило бешеных денег. Что ж, не каждый же день сынок единственный женится. Подошла к окну, раскрыла алую бархатную коробку, и словно искры брызнули: вот оно, бриллиантовое колье, подарок невесте. Раскрыла другую коробку, нежно-розовую: бриллиантовые серьги и такой же кулон для себя, любимой. Посмотрела на свои руки: толстые, похожие на сардельки пальцы, унизанные изящными кольцами из розового и белого золота…

Тома сидела в СПА-салоне и рассказывала косметичке о предстоящей свадьбе. Та, мать-одиночка, хорошенькая смуглянка, жадно ловила каждое слово клиентки, одновременно накладывая ей питательную маску. «Вот ведь, и таких жаб замуж берут, – с завистью думала девушка. – Счастливая какая, на Мальдивы полетит… А тут весь день, как белка в колесе, кроме прыщей, ничего не увидишь»…

Надя увидела дочь в новом наряде, вертящуюся у зеркала. Дорогая розовая юбка, черная, строгая юбка-карандаш, изящные туфельки, новая сумочка.

– Веруся, откуда это?!

– Да, у одноклассницы заняла.

– Это у какой же?

– У Ленки.

– Ага, она еще в школе с боями у тебя долг выбила. Знаю я, какие у тебя «подружки». Смотри, а то «залетишь».

– Ой, мам, да не залечу. А и залечу, делов-то – пять минут чистки, с уколом и не заметишь. Все ходят, и никто не хнычет!

Надюха посмотрела на дочь. Хорошенькая, стройная, бойкая, повезло, что хоть лицом в нее пошла, а не в Витю. Все при ней, только счастья нет…

– Люба звонила, чтобы приехали за день до свадьбы, помочь там надо.

– Да их там и без нас целая дивизия!

– Вот и не надорвешься! Надо, значит, надо.

– Да я не против. Хоть пожрем, как люди…

Вера бережно поправила цепочку на шее: подарок тети Любы на двадцатилетие. Конечно, новую племяннице родной купить не удосужилась, свою поношенную отдала, себе-то она потолще и покруче приобрела. Но и на этом спасибо, иначе так бы Вера и ходила, как чмо.

– А как же салон?! Заранее укладку и маникюр сделаем, и что, на другой день, как черти будем?!

– Люба сказала, что до обеда пригласит мастеров к себе, там всем сделают, кому что надо. Регистрация после обеда, выездная, всем заплачено, даже тащиться никуда не надо!

– Здорово, ма, еще и на парикмахерской сэкономим! Хорошо быть богатым!

– Да уж, неплохо…

 

Надя с Верой приехали на автобусе: такси не по карману, а прислать за ними машину – да кто они такие, чести много! Тома уже была здесь. Надя вручила Роме коробку, обняла и расцеловала невесту. Тома и Вера сдержанно поздоровались.

Люба глянула на старшую сестру, поморщилась. Ну, позорище, даже новое платье не удосужилась купить на свадьбу единственного племянника! Вот Верка вырядилась на славу, но и ежу понятно, чем она на наряд заработала. После поздравлений и взаимных лобызаний, уже слегка пьяненький Витя (радость-то какая!) принес бутылку вина, и все дружно пропустили по рюмашке за будущих молодоженов.

Потом Люба провела Надю в свою гардеробную, где подобрали ей платье шоколадного цвета из старых Любиных, которое уже давно стало мало, а выкинуть жалко, вполне приличное. Затем хозяйка достала крупные белые бусы из белого полупрозрачного камня, словно сияющего изнутри, и протянула сестре:

– Дарю!

У Надежды дух перехватило от такой красоты! Словно изо льда! Вот сестрица расщедрилась, надо же, прямо не верится, такой аттракцион невиданной щедрости! Надя примерила Любины черные туфли из натуральной кожи, почти новые, с изящными бантиками, прямо впору пришлись. Главное, разношены, и мозолей не натрут.

«Теперь хоть Надюха стала похожа на человека, не стыдно будет людям показать», – подумала Люба.

Вечером семейство и коллектив дружно надували и развешивали шары, похожие на огромные жемчужины. Получилось красиво.

– А если какой сдуется, – рассудила Люба, – завтра заменим, еще полно на запас осталось.

Еще раз обсудили свадебное меню.

Рома вдруг вспомнил Натали. Вздохнул. Подумал: как было бы здорово, если бы Тома вдруг пропала. Вышла из дома и не вернулась. Ведь так же бывает…

На другой день с утра прибыли парикмахер-стилист, специалист по ногтевому сервису и визажист. Рома и Тома уже были в свадебных нарядах. Невеста была довольна: два месяца строгой диеты сказались благоприятно: в талии платье стало немного свободнее.

Сначала мастера занялись невестой, и Верка обалдела: это ж надо, из чучела Томы сделать такую красотку! Вот что значит настоящий мастер: даже харя у невесты вроде стала меньше! Затем занялись Любой, облагородив ее грубоватые черты. Надя смотрела на себя в зеркало и не верила глазам: перед ней была интеллигентная, моложавая, еще довольно интересная женщина. Наконец, очередь дошла и до Веры. Она была в восторге: мастера создали образ нежный и романтичный, как у Русалочки. После чего бригада цирюльников удалилась: персонал обслуживать никто не собирался, сойдет и так. Люба между делом несколько раз наведалась на кухню: все шло по плану.

Услышав шум подъезжающего автомобиля, хозяйка пансиона выглянула в окно. Перед домом ласкала глаз новенькая иномарка, украшенная гигантским алым бантом – подарок Томы жениху. А вот и знакомая иномарка Олега: из нее выбрались неразлучные друзья. Серега, который смог позволить себе в честь праздника лишь новую нарядную рубашку, тащил какую-то огромную коробку, запакованную в блестящую бумагу с сердечками, перевязанную розовым бантом. Олег в роскошном костюме с белым цветочком, так что его можно было принять за жениха, держал три великолепных букета из красных, ярко-розовых и разноцветных роз.

Коробку вручили Роме. Тома получила сразу два букета, красный и розовый, а Люба – разноцветный.

Олег вытащил из кармана конверт и протянул Роме. Рома незамедлительно передал его невесте. А уж та вручила его будущей свекрови, которая тут же унесла его к себе от греха подальше: поганка Верка очень уж заинтересованно на него таращилась. Заглянула внутрь: тьфу, сто долларов всего, вот жлобы! И не стесняются! Прямо как колхозники! Да они сожрут и выпьют каждый на двести! Тоже мне, друзья, называется! А в коробках наверняка какая-нибудь дребедень грошовая… Ну ладно, свадьба – это не бизнес, чтоб прибыль получить. Хорошо хоть сто, а то и пятьдесят хватило бы наглости положить.

Люба прибрала конверт в сейф. Вынесла две алые ленты с надписями «Совет» и «Любовь», взятые напрокат, и нацепила на Олега и Надю. Выпили, слегка перекусили. Подъехала машина из ЗАГСа. Жених и невеста приготовились. Тома взяла в руки круглый свадебный букет из белых роз в кружевной обертке.

Толстая тетка в голубой ленте и со зверски выщипанными бровями, аж завывая, поздравила молодых с дежурной улыбкой и фальшиво приветливой интонацией в голосе. Напомнила им о гражданском долге, призвала не бояться трудностей и пронести вспыхнувшее чувство через всю жизнь. При этом она периодически скашивала глаза на часы: видимо, подходило время следующих брачующихся, которых она тоже должна была окучить.

Молодые и свидетели под бравурные звуки Мендельсона расписались в журнале. Тома, трепеща от волнения, приняла заветное свидетельство о браке и гордо продемонстрировала его собравшимся. Затем Рома и Тома обменялись кольцами, и Виктор крикнул «Горько». Его поддержали Олег и Серега.

Невеста откинула фату за спину, потупила глазки и нежно прильнула к губам жениха. «Ну прямо мадам Грицацуева», – подумала Надя. Люба даже прослезилась. Наступил черед свадебного вальса. Верка даже рот открыла: такая туша, а порхает, как бабочка! После чего все с облегчением выпили шампанского.

 

Виктор непрерывно снимал все действо на камеру, чтобы потом вечерами просматривать видео. Не отставал от него и Серега, без устали щелкая фотиком. Выдающийся исторический момент семьи Емельяновых был запечатлен для будущих потомков. Тетка из ЗАГСА еще раз поздравила молодых, скороговоркой закончила речь и почти что бегом кинулась к своей машине. Все!

Затем участники свадебного процесса двинули в зал к великолепно накрытому столу. Вернее, столов было три. Один – самый нарядный, для членов семьи и гостей. Второй – для обслуги. И третий, обычный столик – для приглашенных на торжество постояльцев, которых было всего трое. Та сама бойкая девица, ее обросший, как снежный человек, молчаливый избранник и модный, сильно пьющий художник-авангардист, постоянный клиент, въехавший накануне. Художник выделялся длинными волосами, собранными в хвост, отрешенным взглядом и правильными, словно на старинной камее, чертами лица.

Играла тихая музыка. Тамады не было, поэтому все сразу приступили к еде и возлияниям. Каждый по очереди высказался о достоинствах молодых и пожелал им всяческих благ, только и всего.

– А среди обслуги есть неплохие телки, – шепнул Сереге Олег. – Вон та блондинка сисястая, да и рыженькая тоже ничо.

– Если ничего не получится, мы и сами друг друга неплохо развлечем, – ухмыльнулся Серега.

Олег крутанул головой по сторонам, словно филин, и испуганно произнес:

– Тихо, Серый, ты чо, услышит кто…

Коллектив тоже поздравил хозяев и спел вразнобой песню про обручальное кольцо. Даже зверообразный дворник в новой голубой рубахе выглядел почти прилично. Люба и Надя тихо утирали слезы умиления, забыв о макияже.

Верке не давала покоя мысль о конверте. Эх, ей бы этот конвертик! Да злыдня-тетушка его мигом прибрала. Можно было бы денежку изъять да на обслугу свалить: поди докажи. Нет, старая корова его, конечно, в сейф заперла. Ничего не поделаешь… Зато Любка неплохие бусы мамане подарила, можно будет их потом загнать, главное, не продешевить…

Тома сидела, прижимаясь к жениху, и торжество плескалось в ее больших карих глазах. Наконец-то, свершилось! У нее молодой, красивый муж, и не голодранец какой-нибудь, наследник самих Емельяновых. Теперь она не Томка-торговка, она – Тамара Емельянова, будущая хозяйка загородного пансионата! Вот бы еще родить, чтобы уж совсем тут закрепиться. Не получится так, можно и ЭКО сделать, а если уж совсем никак, то и суррогатку нанять. Главное, все по уму провернуть.

Пришло время кидать свадебный букет. Тома встала спиной к гостям, размахнулась и бросила его за плечо, словно гранату. Поймала букет, конечно же, ловкая Верка, и гости дружно заржали.

Тома вернулась к уже сомлевшему жениху. Рома сквозь аромат дорогих духов почувствовал тяжелый пот Томы и поморщился. «Эти толстухи всегда такие вонючие! От тощих так никогда не разит». Он снова вспомнил Натали… Она уж поди и забыла о нем…

Тост следовал за тостом. В голове у Ромы словно взрывались пузырьки от шампанского. Очертания интерьера расплывались. Женщина в белом, сидящая с ним рядом, повернулась. Да это же она, Натали!

– Натали!

Тамара поморщилась. Рома еще не забыл ту тощую сучку, которая вертелась вокруг него последнее время. Ничего, дело сделано, дулю ей под нос, а не Рому! Мое!!!

Торжество постепенно подходило к концу. Внесли свадебный торт. Верка не стала больше пить: в том деле, которое она планировала, нужна ясная голова.

Люба, уже под воздействием густых винных паров, оглядела зал. Рома спал, положив голову на плечо новоиспеченной супруги. Витя равномерно храпел в кресле. Художник-авангардист сидел, уставившись в одну точку, словно статуя. Олег и Серега хихикали, как идиоты. «Да, пора свертываться». Любе стало жарко и душно, она подошла к окну. На стоянке стоял незнакомый автомобиль-фургон. «Кто это приехал?» – успела подумать женщина. Неожиданно у нее закружилась голова. «Перебрала. Нужно пойти прилечь». Люба дала знак обслуге, чтобы начали убирать со столов. Затем хозяйка медленно двинулась к себе.

Петя и Юра бережно подняли Виктора и понесли в спальню. Им помогал рыжий Паша. Затем они отнесли Рому, за которым потащилась и Тома, без конца повторяя: «Осторожнее, не уроните!». Затем подхватили и пребывающего в верхних мирах художника.

Надя кое-как встала и, пошатываясь, словно сомнамбула, побрела в свою комнату. Ее тошнило. «Нужно скорее дойти до туалета», – подумала женщина.

Верка уже дважды успела поблевать, поэтому к концу торжества ей немного полегчало, и в голове прояснилось. «Когда Любка заснет, нужно будет вытащить у нее из сумки ключи, там и от кабинета, и от сейфа, вытащить из конверта бабки, все закрыть и вернуть ключи на место. Сразу она не спохватится, а потом поздно уже будет. Мало ли кто мог бабки спереть, полный дом чужих людей! А ментовку она вызывать не станет: сумма там для нее копеечная, да и свадьбу портить не захочет. А если и попадусь, скажу пьяная была, ничего не помню».

Олег и Серега с трудом поднялись и, обнявшись, поддерживая друг друга, двинулись в гостевой номер, с трудом вписываясь в повороты. В свадебном зале остались лишь обслуга и пара гостей.

 

Пробуждение было тяжким: голова раскалывалась, тело ломило. Рядом раздался стон. Люба попробовала пошевелиться: что-то мешало. С трудом женщина открыла глаза. Это было продолжение тяжелого, сумбурного сна. Люба сидела на стуле в свадебном зале, руки были крепко связаны за спиной, ноги – к ножкам стула, а тело плотно примотано веревкой к спинке.

Она попыталась освободиться, но веревки еще плотнее врезались в тело. Люба застонала. Взяла себя в руки, огляделась. Стулья стояли в ряд перед свадебным столом, но не рядом с ним, а на некотором отдалении. На них сидели участники вчерашнего торжества: Витя, Рома, Тома, Олег, Серега, Надя, Вера и художник Иваницкий. Больше в зале никого не было.

Одни из пленников уже проснулись и, пыхтя, возились, пытаясь освободиться, другие еще не пришли в себя.

– Что случилось? – непослушными губами выговорила Люба.

Витя простонал:

– Мать, очнулся, ничего не помню. Вроде как нас взяли в заложники.

Тома, не прерывая попыток высвободить руку, проговорила:

– Я помню, меня вроде тащили куда-то…

Рома молчал. Он смотрел вокруг изумленным взглядом, не веря своим глазам. Конечно же, это сон, и он сейчас проснется! Внезапно на столе он заметил знакомую стопку бумаги. Люба поняла, что в этой ситуации нужно брать командование на себя.

– Давайте попробуем как-то друг друга как-то развязать…

Ничего не получалось: видимо, стулья были соединены между собой, как в кинотеатре, скорее всего, прибиты к доске.

Вера тоже ничего не понимала. Что за дебильные шутки? Если бы в дом пришли грабители, обчистили бы и давным-давно свалили. Может, хотят, чтобы подольше не обращались в полицию, и можно было убраться подальше?

Всех мучила сильная жажда.

Олег убедился, что попытки освободиться тщетны. Но если его не будет долго, родители спохватятся и обратятся в полицию, они же знают, где он. Отец каждый день звонит, проверяет. Вся надежда только на это. Серега мучительно размышлял, что делать. Ведь должен быть какой-то выход?!

Тома продолжила попытки освободиться, несмотря на боль в суставах. Сдаваться она была не приучена, знала: нужно биться до конца. Художник Иваницкий вел себя спокойнее всех. Из-за хронического алкоголизма он побывал во многих передрягах и удивить его было практически невозможно. Сейчас он находился в похмельном полубредовом состоянии.

Кроме того, все события свадьбы начисто выпали из его памяти: после попоек у него всегда были подобные провалы, когда он не помнил абсолютно ничего. Он просто сидел с закрытыми глазами, а вокруг него копошилось что-то огромное и зловещее.

Пленники обратили внимание на свадебный стол. Блюда и цветы убраны, а вместо них лежали разные инструменты, банки с химическими реактивами и канистра для бензина. Но второй стол, для обслуги, был накрыт. В углу стояла странная конструкция, похожая на основу искусственной новогодней елки. Томе повезло: ей удалось нащупать конец веревки.

Неожиданно в комнату вошли люди. Это были обслуга и странная пара из полулюкса, Андрей и Ирина. Только теперь молчаливый, угрюмый постоялец сбрил бороду и снял затемненные очки. Люба едва не закричала: это был тот самый солдатик, который приезжал справляться о горничной Алине. Только теперь вместо формы на нем был темный технический халат. В отличие от остальных хозяйка пансиона «Райское местечко» сразу все поняла.

 

Женщины из обслуги и постоялица не спеша уселись за накрытый стол и приняли удобные позы. Мужчины остались стоять.

Молодой человек заговорил.

– Я приезжал сюда, чтобы узнать, куда пропала Алина Майская. Теперь я снова задам вам те же самые вопросы. Предупреждаю, я служил в горячей точке и умею получать ответы на свои вопросы.

Виктор посмотрел на Любу.

– Я уже говорила, что Алина уехала. Куда именно, она мне не сказала. Сказала, что срочно и все. Я ее рассчитала, и она пошла на автобус. Все. Больше мы ее не видели.

– Мы разговаривали с бывшей поварихой Ольгой Востриковой. Она сказала, что она тогда запила, и ее выгнали. Она приходила проситься обратно, но Алины уже не было. Вострикова сказала, что наоборот, Алина говорила, что ей здесь все нравится, и она собирается тут работать и дальше.

– Да уже она все мозги пропила! Бомжихой стала! Она наговорит!

– Хорошо, проверим. Я буду отрубать вашему сыну по пальцу каждую минуту, пока вы не скажете правду.

Андрей взял ножницы по металлу, с любовью их погладил. Швейцар Петя быстро освободил руку Ромы, а шофер Юра и дворник Паша крепко его держали. Люба, Рома и Тома закричали одновременно.

Ножницы приблизились к руке Ромы. Люба взвизгнула:

– Я скажу, скажу!

Ножницы замерли в нескольких сантиметрах от пальца.

Тут закричал Виктор:

– Мать, не говори, они просто пугают!

Оставив извивающегося Рому на Пашу, Петя и Юра бросились к Виктору. Тот вскрикнул. На пол упал отрубленный мизинец. Хлынула кровь. Бывший солдатик поднял мизинец и продемонстрировал пленникам. Виктору обмотали руку какой-то тряпкой и снова привязали. У Ромы началась истерика.

– Кто-нибудь еще сомневается?

Люба заговорила.

– Она умерла. Мы не стали заявлять в полицию, испугались, что обвинят нас. Просто зарыли у забора.

– Отчего она умерла?

– Вешала портьеры, упала, ударилась головой.

Парень посмотрел на Любу и тихо произнес:

– Повариха Вострикова сказала, что той ночью она слышала крики.

Люба уставилась на парня.

– Ничего не знаю. Петровна врет! Ничего не было. Пусть она это при нас здесь повторит!

– Может, нам об этом расскажет Рома.

Рома только-только немного успокоился, но его била сильная дрожь. Он молчал.

Неожиданно голос подала Вера.

– Это ваши разборки. Мы-то тут причем?! Отпустите нас с мамой, мы никому ничего не скажем.

Надя даже застонала. До чего же ее дочь глупа!

Молодой человек посмотрел на Веру. Кивнул.

– Это так. Но вам не повезло: вы свидетели.

– Чего? Да мы ничего не знаем!

– Вы станете свидетелями казни.

– Что?

Вере показалось, что она ослышалась.

Надя, наблюдавшая за всем этим отрешенно, словно со стороны, ровным, безжизненным голосом произнесла.

– Вера, уймись. Нам всем крышка.

– Нет!!!

Теперь истерика началась у Веры. Она рыдала и кричала:

– Нет! Нет! Я не хочу! Не хочу!

– Расскажите правду. Вы умрете в любом случае. Но если вы скажете правду, мы гарантируем вам легкую смерть. Ну так как?

Тома снова и снова пыталась освободить проклятый узел. Но ничего не получалось.

– Что ж, придется поработать.

Андрей не спеша надел прорезиненный фартук и медицинские перчатки. Затем нацепил защитные очки и медицинскую маску. Взял темную поллитровую банку с надписью: «Серная кислота» и поднес к лицу Ромы.

– Что скажешь, красавчик?

Он налил немного кислоты на стол. Дерево зашипело, почернело…

Серега внезапно закричал:

– Не говори им! Не говори! Мы не виноваты!

Вмешался Олег:

– Серый, заткнись!

Пленники никак не могли решить, стоит ли им говорить правду, не ухудшит ли их и без того незавидную участь чистосердечное признание.

Рома не выдержал:

– Да, мы изнасиловали Алину, но мы не думали, что все так получится! Мы не хотели!

Бывший солдат, посмотрел на сынка хозяйки пансионата, кивнул:

– У нее было слабое сердце…

– Дурак! – не сдержался Олег.

– Мы испугались, – продолжил Рома. – Олег и Серега сбежали. А мы втроем закопали Алинку за кустами жасмина. Все!

– Это он все придумал! – Олег указал на Серегу. – Он подбил! Если бы не он…

– Да ты с радостью поддержал!

Люба переводила взгляд с одного на другого. Вывший вояка посмотрел сначала на Рому, потом на Серегу. Затем остановил свой выбор на Олеге.

– Суд начинается. Встать всем не предлагаю.

Он сделал эффектную паузу.

– Олег Сундуков, сын заместителя мэра, будущий адвокат, я не ошибаюсь? Если бы не папаша, давно бы угодил в гости к куму.

«Они все про нас знают, – поняла Люба, – готовились, наводили справки».

Тома освободила одну руку и осторожно принялась за вторую.

Молодой человек поднес бутылек с кислотой к дергающемуся изо всех сил Олегу и тонкой струйкой начал лить ему на голову. Раздался вопль ужаса, дикий, нечеловеческий. Брызги кислоты попадали на Серегу, но он словно закаменел, не отрывая взгляда от приятеля. Сначала кожа покраснела, потом покрылась пузырями, потемнела, задымилась, образующиеся язвы расширялись и углублялись. Плоть тлела на глазах. Обнажилась кость.

Олег выл, и этот страшный, вибрирующий вой сводил невольных зрителей с ума. Кислота выжигала глаза, попадала в нос, обжигая легкие. Вера визжала, не переставая, на какой-то одной, звенящей, высокой ноте. Наконец, Олег потерял сознание и безвольно повис на веревках.

Все замолчали. В зале повисла звенящая тишина.

Воспользовавшись моментом, что все отвлеклись на Олега, Тома успела сбросить веревку на пол и хладнокровно приступила к освобождению ног.

– Один готов, – констатировал молодой человек. – Но мы не звери. Тем, кто ни в чем не виноват, а просто стал невольным свидетелем, мы предлагаем гуманную и безболезненную смерть.

Он взял со стола пузырек.

– Снотворное. Вы принимаете таблетки, запиваете их водой, ложитесь в кроватку и просыпаетесь уже в другом мире. Рай там, или ад, или еще что: кто уж что заслужил. Но это только для невиновных. Дважды повторять не буду. Желающие есть?

– Да!

Все посмотрели на Надежду.

Она повторила неживым, механическим голосом:

– Да, я согласна.

– Мам, ты чо, – завопила Верка, – не надо! Ты умрешь, а нас, может, через пять минут освободят! Не бросай меня! Мама! Мамуля!!!

Но Надежда смотрела сквозь дочь уже куда-то вдаль. Она была уже не здесь…

– Надо, Вера. Я устала… Советую и тебе сделать то же самое. Потом будет поздно…

Молодой человек высыпал на ладонь несколько таблеток, поднес к лицу Нади.

– Мамка, нет, не надо, не соглашайся, – кричала Вера. – Мамочка!!!

Надя задрала голову и широко открыла рот. Молодой человек всыпал ей таблетки, осторожно поднес к губам стакан. В нем была водка, а не вода. Надя поперхнулась. «Это чтобы в теле нашли алкоголь», – догадалась она. К тому времени Тома уже успела полностью освободиться.

Все с ужасом смотрели на происходящее. Был слышен только громкий, надрывный плач Веры. Несколько минут спустя глаза Нади закрылись. Лицо ее стало спокойным и умиротворенным. Уснувшую женщину отвязали, и Петя, Юра и Паша понесли ее в комнату для гостей. Вера потеряла сознание.

Воспользовавшись моментом, когда палач отвернулся, Тома собралась с духом, схватила стул и нанесла ему сильный удар по голове. А уж силушкой бизнес-леди была не обделена. Она выиграла несколько мгновений: молодой человек пошатнулся. В это время повариха Нинка ловко метнула ей в голову бутылку. Тома упала. Когда она очнулась, то вновь оказалась крепко привязанной к стулу.

 

Палач быстро пришел в себя. Потер ушибленное место. Но смотрел он не на Тому, а на Серегу. Тот вздрогнул всем телом от этого адского взгляда.

– Сергей Скворцов, сын хозяйки цветочных салонов. Бывший студент-биолог. Все верно?

Андрей сделал жест, и его товарищи притащили металлическую конструкцию из угла. Только сейчас все поняли, что это был острый кол на металлической подставке. Сергей понял, в чем дело, и закричал от ужаса.

Люба тоже не выдержала:

– Что вы делаете! Вас же найдут и дадут пожизненное!

Андрей засмеялся.

– Никто и искать не будет. Наши тела найдут после пожара. Вместе с вашими. Об этом мы позаботились. Подходящие дублеры пока находятся в фургоне. Я – санитар морга, и сам выбрал их из неопознанных трупов. Приступайте.

Извивающегося и яростно визжащего Серегу подтащили к конструкции. Стянули штаны, обнажив тощую задницу. Затем его насадили на кол, словно бабочку на булавку энтомолога. Вначале жертву придерживали, потом отпустили. Под воздействием собственного веса тело Сергея медленно, но неуклонно сползало вниз… Наконец, вой прекратился: парень потерял сознание. Кол вышел рядом с плечом.

– Вы нас судите! – закричала Люба! – Твари! Да вы еще хуже нас!

– Это правда, – философски заметил санитар морга. – Зло может победить только еще большее зло…

Художник Иваницкий сквозь густой туман начал различать какие-то более-менее четкие очертания. Вот он, накрытый стол, бутылки… Авангардист, мучимый сушняком, застонал, замычал, указывая головой на стол с бутылками. Андрей взял одну из откупоренных бутылок, подошел к страждущему и приложил к его губам. Тот жадно глотал живительную влагу, словно младенец материнское молоко. Постепенно на лице живописца нарисовалось выражение неземного блаженства, глаза закрылись. Затем он захрапел. Иваницкого отвязали и унесли в полулюкс.

– Этот умрет счастливым, – задумчиво проговорил Андрей. – Кто у нас на очереди?

Он взял стопку бумаги, пробежался взглядом по последним листкам.

Его взгляд остановился на Роме.

– Роман Емельянов, человек без определенного рода занятий.

Люба впилась глазами в сына и почувствовала, что ее голова вот-вот взорвется.

– Не трогайте его, – раздался рев разъяренной медведицы.

К жене присоединился Виктор, яростно дергаясь, словно муха в паутине:

– Это все они, они его подбили!

– Согласен. Наказание минимальное. Кастрация.

Рома, Тома, Люба и Виктор закричали одновременно.

Палач снова взялся за свои огромные ножницы…

Рома, визжал так, что закладывало уши.

Люба потеряла сознание.

– Нет, – закричала, Тома, – нет!

– Пожалуй, вы правы, нужно быть гуманнее, – задумчиво произнес санитар морга, почесав переносицу. – Зрелище не для слабонервных. Отложим на десерт.

Палач, он же судья, положил ножницы на место, и снова взял в руки пузырек с таблетками. Затем перевел взгляд на Виктора. Швейцар и сторож подскочили к супругу хозяйки пансиона. Петя одной рукой зажал голову Виктора под мышкой, второй – крепко схватил его за ноздри. В судорожно открывшийся рот Юра всыпал таблетки и залепил рот скотчем. Затем то же самое было проделано с уже очнувшейся Любой, Томой и Верой. Теперь уже Рома потерял сознание… Возмездие подходило к концу.

…Местами пансионат уже горел. Рыжий дворник Паша подбежал к полулюксу на первом этаже, поставив канистру на землю и прислонил к стене факел. Затем открыл заранее подготовленное окно и влез в комнату. Завернул в одеяло неподвижное тело, взвалил на мощное плечо почти что невесомую ношу, и ловко выпрыгнул из окна. Затем отнес поклажу на несколько метров и положил на землю. Поджег выделенный сектор, снова забросил ношу на плечо и кинулся к лесу. Там он бережно положил бесчувственного человека на большую кучу листвы, которую заботливо нагреб еще вчера. Тщательно укутал тело одеялом и со всех ног рванул к стоянке. Его ждали. Все мстители уже собрались в фургоне. Паша запрыгнул в салон, и машина рванула с места.

 

Эпилог

 

Художник Иваницкий проснулся от жуткого холода. Его трясло. Холод прояснил одурманенный алкоголем мозг, и художник с удивлением обнаружил себя в лесу, на куче листвы. Сначала он некоторое время таращил глаза, силясь понять, сон это или все-таки реальный мир. Но холод становился все нестерпимее и склонял в пользу последнего. Как он оказался здесь, авангардист не помнил. Последнее, что с величайшим трудом всплыло в его памяти, это свадьба в загородном пансионате.

Сильно пахло гарью. Иваницкий кое-как поднялся, накинул на плечи одеяло, и, шатаясь, поплелся на запах гари. Накрапывал дождь. Неожиданно тишину взорвали звуки сирен. Перед художником предстала страшная картина: пансионат «Райское местечко» догорал. Рухнула крыша. К пылающим руинам неслась колонна из скорых, пожарных и милицейских машин.

Дождь усилился. Начинался ливень. К застывшему художнику уже бежали люди…

Потом его долго допрашивали. Некоторое время Владислав Иваницкий даже ходил в подозреваемых. Но на руках художника отсутствовали следы бензина. На территории пансионата было обнаружено шестнадцать сильно обгоревших трупов. Среди них и хозяева пансиона, и обслуга. Крыло обслуги пострадало особенно сильно.

Большинство погибших так и осталось неопознанными. Возле одного из трупов была обнаружена канистра. Точно установлены личности восьмерых. Это хозяйка пансионата Любовь Емельянова, ее муж Виктор и сын Роман, сноха Тамара Зубкова, так и не успевшая поменять фамилию, сестра хозяйки Надежда Крылова и ее дочь Вера. Погибли и друзья жениха – сын заместителя мэра Олег Сундуков и сын владелицы сети цветочных салонов Сергей Скворцов. Официально в штате пансионата числилось четверо: Виктор Емельянов – бухгалтер, Роман Емельянов – охранник, Вера Крылова – горничная и повариха Ольга Вострикова, местная бомжиха, скончавшаяся на улице незадолго до происходящих событий. Семнадцатый труп был найден позже захороненным в углу у ограждения.

Основная версия следствия была такова: гости на свадьбе перепились, перессорились, и кто-то из них стал поджигателем. После того, как пансионат уже был подожжен во многих местах, поджигатель, находящийся в состоянии сильного опьянения, сам загорелся и погиб. К сожалению, ливень смыл все следы…

Было дано объявление в газеты для бывших постояльцев пансионата с просьбой обратиться в полицию. Откликнувшиеся были допрошены, и оказалось, что все они описывали персонал по-разному. Видимо, в пансионате царила страшная текучка.

Бывшая жена художника Иваницкого, писательница Наталья Барсова, была последней, кто покинул пансионат перед пожаром. Она, как и другие постояльцы из числа последних, припомнила зверообразного, явно умственно отсталого рыжего дворника, который вероятнее всего, и стал виновником пожара.

Ее книга «Смерть в загородном пансионате», написанная на основании произошедших событий, стала хитом сезона, а позже даже была экранизирована. Натали часто вспоминала Рому и думала, что же на самом деле случилось на злополучной свадьбе. Если бы она бы знала правду, то финал выглядел примерно так:

«Он полз, оставляя за собой широкий кровавый след. Пахло горелым. Еще немного, и спасительный выход… Вот он, совсем рядом! На пороге сидел черно-белый кот. Мяука вернулся!

Это придало ему сил. Но две пары крепких рук подхватили его и потащили обратно. К тому времени, когда его кинули в огонь, он еще не успел потерять сознание».

 

© Валентина Ушакова, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016