Валентина Ушакова. Явление

Явление

Родился я в купеческой семье, довольно богатой и культурной. Уфимская жизнь текла неторопливо, размеренно. Повседневность разнообразили лишь праздники, ярмарки, крестные ходы да ледоход на Белой. Здоровьишка я был хилого, сложения хрупкого, и потому рос замкнутым, мечтательным и религиозным. Учился с интересом, читал все книжки, какие только попадали в мои руки. А уж рисовать любил более всего на свете!

После обеда, прихватив пирожок или булку, я бежал из скучного пыльного города на пустошь и проводил там целые часы в уединении, рисуя с натуры, или же сидел под деревом, любуясь природой и предаваясь своим мечтаниям. Господи, как же там было хорошо! И так я привык к пустоши этой, что и помыслить себе не мог иного времяпровождения.

Маменька частенько отчитывала меня:

– И где ж ты все пропадаешь-то, Мишенька! Рисование твое – занятие пустое, праздное. Художники-то все нищие да пьянь! Лучше бы у папеньки коммерции поучился! Вот ведь что в жизни-то пригодится…

Но лавка с мануфактурой и галантереей, услужливым приказчиком да капризными покупательницами наводила на меня скуку смертную… То ли дело книжку почитать про путешествия и приключения или же на пленэр отправиться!

В один из чудесных летних деньков я, как обычно, отправился на натуру, разглядывая по дороге колоритнейших персонажей, так и просящихся увековечить их на бумаге или полотне! Вот толстая рябая баба в сарафане с чумазым ребятенком, грызущим баранку. А вот изящная белокурая барышня, что капризно надула губки, слушая комплименты галантного брюнета в кавалерийском мундире. Встречаю я на дороге и хмурого старого башкира на скрипучей телеге, за которой бежит, высунув язык, пегая собака.

Сделав несколько зарисовок и вволю налюбовавшись пышной зеленью и ярко-голубым небом с облаками-барашками, я уже собирался домой, заранее готовясь к очередному маменькину выговору за долгую отлучку.

В нескольких саженях от меня по земле заклубился небольшой вихрь, один из тех, что ни с того ни с сего вдруг возникают на дорогах, и на который я поначалу не обратил внимания. Но он рос на глазах, быстро превратившись в воронку, жадно втягивающую в свое лоно листву и ветки, а после и в пылевой столб. Словно огромные песочные часы встали между небом и землей, но нижнее основание было шире верхнего. Я читал о смерчах, сокрушающих все на своем пути, а это было слишком уж похоже...

Испугался ли я? Нет, зрелище было настолько необычным, завораживающим, что я стоял столбом, жадно впиваясь взглядом в представшее передо мною редчайшее явление, чтобы не упустить ни малейшей подробности. Только вот смерч не стоял на месте, а потихоньку подползал ко мне все ближе и ближе, что меня уже несколько озадачило.

Но, не дойдя аршина три, он внезапно словно бы наткнулся на незримую преграду. Покрутившись на месте и не в силах приблизиться ко мне ни на шаг, воздушный омут решил попробовать обогнуть меня сбоку. Двигаясь по дуге, нечто вновь и вновь упорно пыталось подобраться ко мне, заходя то справа, то слева, временами чуть отступая назад, а потом с новой силой набрасываясь на вставший на пути невидимый заслон.

Но я уже понял, что защищен, и, забыв даже осенить себя крестным знаменьем и прочесть «Отче наш», с интересом разглядывал потуги странной сущности, без сомнения, обладающей разумом. Не явление природы то было, а дух, внезапно представший передо мной! Но враг был бессилен перед моею незримой броней. Я видел настоящее чудо!!!

Внезапно, то ли силы зла иссякли, то ли оно убедилось в тщетности своих попыток, но, не найдя бреши, смерч начал распадаться. Вот уже лоскуты воронок крутятся, затухая, быстро превращаясь из могучего воздушного гиганта в обычные вихри! Наконец, исчезло и последнее завихрение. Стихия смирилась, не причинив мне ни малейшего вреда.

Так же сияло солнце, ни один листик не шелохнулся, только вдруг появились звуки и запахи. Мир вновь стал прежним… Словно и не было ничего. Уж не почудилось ли мне? Нет!

Это был знак! Я, гимназист Миша Нестеров, как-то отмечен высшими силами, и потому незримая ладонь защитила меня от бесплотного змея. Подумать страшно, что стало бы, попади я в его объятия… Почему именно я был избран мишенью, и для чего спасен?! Я долго ломал себе голову, не находя причины произошедшему, но то, что свыше мне явлена особая милость, не вызывало сомнения.

Дома я и словом не обмолвился о чудном явлении. А ночью увидел во сне согбенного старца в черном клобуке, протягивающего мне ларец дивной красоты. С трепетом принял я дар (он оказался на удивление легким, почти что невесомым), и пока рассматривал дивные узоры, чернец исчез, не сказав ни слова. Попытался открыть крышку, да так и не смог. Таились ли в ларце сокровища или он сам по себе являлся великой наградой, узнать мне не довелось…

Сон был настолько явственным, что когда я проснулся, то еще некоторое время растерянно водил глазами по комнате, ища подаренную монахом шкатулку… К реалиям жизни вернул меня голос маменьки, зовущей пить чай с блинами.

В тот же день я решил, что непременно стану художником…

© Валентина Ушакова, текст, 2015

© Книжный ларёк, публикация, 2015