Александр Леонидов. Полинка-пылинка
13.02.2019 20:16ПОЛИНКА-ПЫЛИНКА
Миниатюрная официантка, выглядевшая младше своих лет, отчего посетителям «Блинной» казалось, что здесь эксплуатируют детский труд, плакала навзрыд. Рыдала – и не могла остановиться. Это кукольное горе в жёлтом коротком фирменном платьице и белом передничке недоумённо наблюдал хозяин сети Иван Сергеевич Имбирёв.
– Что случилось, Варвара?! – спросил, наконец, у заведующей.
– Бой у неё, – отчеканила злая тётка-заведующая. А в «Блинных» бой означает совсем не то, что у обычных людей, здесь он менее драматичен: раскоканная посуда. – Бой у неё, Иван Сергеевич, семь тарелок разом… С подноса… Руки кривые, а глаза в слёзы…
И, считая вопрос исчерпанным, Варвара Фёдоровна стала перечислять сложенные хозяину в пакеты для мусора калорийные объедки общепита. Имбирёв ехал с друзьями на рыбалку и заехал сюда за прикормкой, кою заведомо и умело скомплектовала бывалая бабища-заведующая:
– От сдеся пшённых блинов пять кило… Уже покрошенные, Иван Сергеевич. А сдеся, не спутайте, начинная просрочка, три кило…
Миниатюрная официантка продолжала плакать. Имбирёв отстранил заведующую с просрочкой, подошёл к девочке, отцовски приобнял и пообещал:
– Давай, Полинка, не реви! Списал я тебе твой бой, не переживай! – и крикнул через плечо: – Варвара, семь её тарелок с меня спиши!
– Хорошенькое дело! – диссидентствовала бабища-заведующая. – Слезу пустила, на 540 рублей заведение опустила… Вы их, Иван Сергеевич, так не балуйте, они все так начнут делать, раскерамят закусочную…
– Не чуди, Варвара, я сказал, значит – отрезал… Полинка маленькая вон какая, ей кушать надо много, чтобы расти, – Имбирёв дружески подмигнул поднявшей на него заплаканное лицо маленькой официантке.
– Чего их кормить?! – играла заведующая «злого следователя» в паре начальства. – Жрут и жрут, трёхразовое питание за счёт столовой, а дома не едят, потому что у них диеты, после шести нельзя… А до шести жрут, потому что Ивана Сергеевича распоряжение…
– Я тебе премию выпишу! – совсем расплылся в гуманизме рыбак с прикормкой в правой руке. – Только не плачь!
Полинка расхрабрилась, видя участие в своей судьбе «большого человека», и, захлёбываясь словами, выдохнула на одной ноте:
– Больно ведь щиплется… И не в первый раз уже, у меня попа в синяках…
– Кто?! – оторопел Имбирёв, отстраняя девчушку и глядя ей в глаза – не с ума ли сошла?
– За третьим столиком, очкастый… Специально сюда ходит, меня караулит… Такие гадости говорит мне… Сил моих нет, Иван Сергеевич…
– Ну, ты голову боссу не морочь! – вмешалась Варвара Фёдоровна. – Когда этот очкастый тебе чаевых по «штуке» кладёт, ты, небось, берёшь! У них, Иван Сергеевич, «особые отношения»…
Игнорируя суровое разоблачение от заведующей, Имбирёв посуровел и строго спросил Полинку:
– Почему молчала? Что, мне не могла сказать?!
– Иван Сергеевич… – залепетала напуганная девчушка. – Я ведь… У нас ведь… Вон табличка над раздаткой – «клиент всегда прав»…
– Клиент! – поучительно сказал бывший интеллигент Имбирёв. – Это прихлебатель патрона в древнем Риме… Чему вас только в школе учили?
– Не учили меня в школе… У нас в Тамаевке школу закрыли, когда мне десять лет было… Мне очень нужно это место, Иван Сергеевич, я боялась, что…
– Выгоню?! – волчье ощерился Имбирёв. – Правильно боялась. Но не тебя, а его…
* * *
Два его друга, Лёха и Рустам, устав клаксонить с заднего двора – пошли проверить на кухню, чего там застрял Ванька-рыболов? Обещал на секундочку заскочить, взять прикормку – нет и нет, только за смертью посылать…
Рустам, который за рулём, особенно сердился: коньяк стынет, а пока до берега не доехали, ему, как водителю, нельзя! Лёха был благосклоннее, потому что к фляжечке прикладывался в минуту скуки…
– …Ты пойди… – подучил Имбирёв Полину, – и пригласи его в подсобку… Только ласково, чтобы он ничего не заподозрил…
– Зачем мне звать его в подсобку? – испугалась официантка. – Он и так слюнями на меня изошёлся… А я…
– Ты не дрейфь, в подсобке я его встречу. Поговорить мне нужно, оптику молодому человеку подправить…
– Иван! – возмущённо вторгся в его вендетту Рустик. – Ну чего ты тут?! Ну чё за дела?! Договорились, что едем, и так уже проспали… Прикормка где?
– Вот два пакета, – передал Имбирёв. – Ты иди пока в багажник поставь… А у меня дело срочное образовалось…
– Помочь? – понимающе подмигнул Лёха. И цинично отхлебнул из фляжки у Рустика на глазах…
– Не надо, браты, с глазу на глаз разговор…
* * *
– Ты пойми, мил человек… – воркующе, ласково начал Имбирёв разговор у кафельной стены, где очкарик из зала думал застать явно не его. – У меня ведь девчонки такие… без судьбы… многие – деревенские, беглые… У кого нет отца, а кто отца своего не знает… Так что я им всем, вроде как, за отца буду…
– Это вас не касается, – борзел слюнявым ртом городской хипстер с провинциальными понтами. – Это между мной и ею… Я ей «зелёненькую» клал сверх чека, а она только улыбалась… Теперь пусть невинность из себя не строит, а то ишь чего: на жалость разводит…
У Имбирёва на пальце правой руки «сидело» широкое, с виду обручальное кольцо. Иван Сергеевич пальцами левой руки сместил его дугу – и кольцо на шарнире раскрылось в маленький, но острый крюк…
Мгновенным порывом, так, что «клиент – прихлебатель патрона» ничего сообразить не успел – Имбирёв припёр его к холодному белому санитарному кафелю, пахнувшему хлоркой бесчисленных дезинфекций… Коготь, торчащий из кулака, натянул вислую кожу на шее хипстера…
– Я… буду… жаловаться… – неуверенно, и почему-то шёпотом пообещал клиент-шалун.
– Ещё раз сюда придёшь! – мрачно пообещал Имбирёв. – Я тебе кадык вырву!
– Да я… Да я… Да я приведу парочку черножопых, с сиверского рынка, и мы тебя, толстый…
– Приводи, сделай милость! – рычал Иван Сергеевич. – Я тогда вырву три кадыка… Мне субпродукты в морозильнике не помешают… Пошёл вон, и чтобы я тебя возле Полинки не видел! Ты меня понял…
Крюк на кулаке многообещающе подцепил гулящее яблочко, по стали сбежала бисером капелька крови, какие бывают при порезе бритвой…
– По… По… понял… – незадачливый посетитель, наконец, сообразил, что спорить с хозяином заведения себе дороже, и что правило «клиент всегда прав» тут не действует.
* * *
– Всё, Полинка! – пообещал Имбирёв, выходя на кухню заплаканной девчушке. – Он больше тебя не побеспокоит…
– Ну ты эта… – одобрил Лёха, лакая свой коньячок между фраз. – Молодец! Чётко разрулил… За что тебя всегда уважал – дык за чуткость к людям…
– Варвара! – щёлкнул пальцами (а крюк на них всё ещё не свернулся обратно в купеческое кольцо, орлино торчал сбоку) хозяин. – Ты мне смотри! Ты за девчонок отвечаешь, как мать!
– Они ленивые, только жрут и телек смотрят! – нажаловалась заведующая на свою печаль. – Злоупотребляют!
– Выпивкой? – нахмурил бровь Имбирёв.
– Не выпивкой, массажными креслами… – смутилась Варвара Фёдоровна. – Вы в комнате отдыха персонала поставили два массажных кресла… Ну, там ноги размять, спину… Так они, заразы, часами там сидеть готовы! Уж гоняю, гоняю… Самой туда сесть и то бывает некогда! Если вы их так будете распускать – они совсем работать перестанут…
– Ну, что уж тут сделаешь? – развёл руками Имбирёв. – Люди ведь, не роботы… Понимать надо! Бой с Полинки сними и премию ей выпиши!
Варвара даже задохнулась от такой несправедливости.
– Иван Сергеевич, ну ладно бой… Но премию-то ей за что?! Она свою премию уже от хахаля получила… Меньше бы лыбилась всяким извращенцам – меньше бы ей зад щипали…
– Не чуди, говорю, а выпиши… За моральный ущерб… Девчонка из деревни мёртвой, живёт, комнату снимает… Ей кто, кроме нас с тобой поможет? Она Полинка-пылинка… Сдунешь – и нет человечка… Да только я тут всяким-то дуть не позволю…
– Иван Сергеевич, – прочувствованно сказала Полина. – Вы… Вы… У меня никого, кроме вас, в жизни нет…
Имбирёв как-то комично смутился, стал смотреть на носки своих рыбацких ботинок…
– Ты только при Ольге так не скажи, Полинушка… А то может неправильно понять…
– Ну давай ужо! – поторапливал Лёха друга (а Рустам со двора сигналил протяжными обиженными гудками). – Робин Гуд ты толстомясый, пошли, а то и я расплачусь… Сколько уже можно собой гордиться принародно?! Ноги в руки, и на берег!
* * *
В машине Лёха красочно живописал водителю этот, в общем-то, мелкий бытовой случай, от доброты души приукрашивая благородство Ивана всякими нелепыми подробностями в стиле «Бедной Лизы» Карамзина…
– И вот так, – школьно завернул он под конец (а они дружили с Имбирёвым со школы, и при встрече всегда становились школьниками), – порок был наказан, а добродетель восторжествовала…
И выставив бутылку коньяка на манер репортёрского микрофона, поинтересовался у Ивана:
– Ну и что чувствует сейчас народный мститель?!
– Оставь ты свои хаханьки! – сердито сказал Имбирёв, впадающий в обычную для его характера депрессию. – Где ты видел наказанный порок? Где ты видел торжествующую добродетель?! Мы создали мир, в котором такие вот девчонки-недомерки стали заложницами… Без имени, и в общем, без судьбы… А теперь мы стараемся какими-то мелкими, смешными геройствами (это слово он произнёс, как у Салтыкова-Щедрина, «еройствами») что-то поправить?! Мы наказали очкастого извращенца…
– Ты наказал! – сподхалимничал водитель, пытаясь вернуться на воскресный шутливый тон.
– Мы, Рустик… Мы, вроде бы хорошие парни, хозяева жизни, наказали очкастого извращенца… Но если подумать, то мы же его и создали…
Осмысляя эту мысль, богатые ребята-одноклассники перестали быть «весёлыми ребятами». Задумались и погрустнели. Люди не дружат просто так, тем более по тридцать лет неразлучно! Если в такой не-разлей-вода компании у кого-то есть совесть – значит, она есть и других…
Уфа, 27 мая 2018 г.
© Александр Леонидов (Филиппов), текст, 2018
© Книжный ларёк, публикация, 2019
Теги:
—————
