Николай Выхин. Приватизатор

04.06.2016 22:36

«ПРИВАТИЗАТОР»: РОМАН РВАНЫХ ЭПИЗОДОВ

Опубликован новый роман (коротенький) Александра Леонидова (Филиппова) с громким, как выстрел, и зловещим названием «Приватизатор». «Читатель ждёт уж рифмы «розы»…– как писал классик, то есть криминала, разоблачений, обличения преступных и низменных людей… Это вроде бы уже из названия вытекает, а тем более из репутации автора. Но банальной «рифмы» не будет. Мы войдём в напряжённую и упругую ткань трагикомедии положений, где жертвы и палачи меняются ролями, словно масками на карнавале. Леонидов остаётся Леонидовым: то есть, он непредсказуем…

Конечно, узнать почерк маэстро можно по выбору темы, по методу описания жизни вспышками микросюжетов, по почти оккультной разметке композиции… Тем не менее, книжка экспериментальная, как у Леонидова, так и сама по себе: это, на мой взгляд, «роман рваных эпизодов». Леонидов как будто бы взял обычную ткань романа и стал её рвать, как рвут бумагу. Одни листки Леонидов просто выкинул, другие переставил вперёд, третьи поменял местами в середине. Леонидов в этом романе не хочет детерминистской повествовательности, в котором кульминация и развязка вытекали бы из завязки и хода действия. «Рваные эпизоды» расставлены так, чтобы у читателя был простор домыслить, довести намёк авторского текста до более развернутого изложения уже собственной фантазией.

Тем не менее, к концу «Приватизатора» понимаешь, что Леонидов тасовал колоду романных страниц вовсе не слепо. Он не обычный картёжник, мешающий валетов с дамами, а (да простит он меня) – ловкий шулер с тузами в рукаве. И во всех разрывах текста есть, как понимаешь ближе к концу, железная логика.

Очень интересна новая для Леонидова игра как бы светом и тенью: всю книгу у читателя остаётся ощущение тьмы, из которой зыбкой свечой выхватываются некие сценки, обрывающиеся краями, уходящими во мрак. Этот мир – отнюдь не линейно-романистический, в нём искусственно сломана последовательность повествования. Мир «Приватизатора» копошится во мгле, откуда постоянно слышны шорохи и откуда выглядывают тени – порой лишь краешком нетопырьего крыла, чтобы снова исчезнуть.

У Леонидова в «Приватизаторе» появляются «персонажи-намёки», о которых текст даёт порой только одну деталь, частичку – оставляя гадать, куда они потом делись и откуда выскочили на зыбкий свет повествования.

Порой фамилия неизвестного человека мелькает всего один раз – оставляя простор для читательской фантазии. О ком-то упоминают в разговорах, кто-то делает один жест или говорит единственное слово… И вот его уже нет… Это оборванность краёв – задумана автором в рамках особого творческого метода. Он идёт через ночь 90-х со свечой, а не режет её прожектором. Поэтому пойманные взглядом детали как-бы случайны… Но это только иллюзия. Ничего случайного у Леонидова нет. Он руководствует принципом (сам мне об этом говорил): «Нужно уметь одной деталью выписать всего человека: его судьбу, историю, характер, облик». Один-единственный жест должен выхватить всего второстепенного персонажа – но только на одно мгновение. Такова магия свечи: невнимательный читатель вообще этого персонажа не заметит…

Приведу в пример некоего «предпринимателя Моисеева» – который появится всего дважды, да и то не лично, а в разговорах. Один раз главный герой посылает его «на три буквы» в разговоре с третьим лицом, а второй раз выясняется, что у Моисеева «контора убыточная». Вот, собственно, и всё, что в тексте. Но внимательный читатель, вроде меня, увидит тугую пружину, которой сжата биография таинственного Моисеева. Он – это видно ЗА текстом – приставуч и липок, он трагически неудачлив (если даже лебезящий перед всеми Скобарёв, сделавший своей стратегией – «уважение к людям», так о нём отзывается), он, по всей видимости, в безвыходном положении. У него – и это тоже видно ЗА текстом – были хорошие времена, но они прошли. И теперь он отчаянно лезет в шлюпку к Скобарёву – а Скобарёв (опять за текстом) – имеет, видимо, все основания его оттуда спихивать. Моисеев даёт помощникам Скобарёва какие-то неудачные советы, он – ЗА текстом – считает себя гуру и знатоком бизнеса, но на самом деле – он неудачник, время которого безнадёжно прошло…

Целая жизнь, целая судьба нахлынули на читателя – а ведь они не только не описаны Леонидовым по правилам романистики, но Моисеев вообще нигде ни разу не появится в книге. Говорят только «о нём», и то мимоходом, его-то ведь просто нет в тексте! И тем не менее…

А образ Бяшина? Снова лаконичность предельна. Мелькает некий кипрский еврей-инвестор, представитель ЕБРР (матерно-брр! – звучащая аббревиатура тоже не случайно подтянута игроком в слова-звуки), сокурсник Скобарёва. И тем не менее – мы видим, чувствуем МИМО текста всю его личность-судьбу: уральское детство, взлёт в бизнесе, эмиграция, работа с РФ, ненависть к патриотам России, трезвость, холодная расчетливость и чужеродная отстранённость к городу детства… Согласитесь, возникает яркий и целостный образ – но ведь Леонидов сплёл его буквально из полунамёков, он же нигде не уделил Бяшину даже абзаца!

Особенно отмечу рыцарское отношение к женщине у Леонидова, проступающее даже в самых мрачных сценах самого глубокого разложения.

Какими бы омерзительными делами женщины романа не занимались – для них всегда найдутся и оправдание, и симпатия, их Леонидов рисует тёплыми и добрыми красками, подчеркивая одну из главных своих мыслей: во всяком падении женщины виноват всегда мужчина, который рядом с ней…

Считаю, в целом, что Леонидов, как жанрист – очень удачно скомпоновал нео-жанр «романа рваных эпизодов», жанр «изложения-намёка», попутно найдя органические формы синтеза самого строгого критического реализма и самой сказочной мистификации. Это отмечает и выдающийся литературовед Э. А. Байков в своём отзыве, укрепляя меня в мысли, что новую вещь Леонидова ждёт большое (хотя, может быть, и нескорое) будущее в литературе.

© Николай Выхин, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016